Василий Прокушев - Надя и Страх
Исследование дало крайне любопытные результаты. Как выяснилось, многие действительно боятся таинственных шорохов под кроватями, а ещё больше – скрипа дверных шкафов и внезапно пробегающих по потолку таинственных теней. Другие – стука за окном, шагов за дверью, воя ветра и уханья сов (интересно, где они могли услышать это в городской квартире?). «Всё не так плохо, – думала Надя, составляя список, – он в принципе на верном пути, только действует уж очень однообразно: залезет под кровать и шебуршит там всю ночь – это любому надоест. Надо так: тут поскрипел, там постучал, здесь совой поухал (интересно, умеет он ухать совой?). Ну ничего – будем учиться!»
Некоторые, правда, боялись уж совсем непонятных вещей – например, один мальчик до того боялся завуча Анну Захаровну, что когда рассказывал об этом Наде, сильно побледнел и даже слегка затрясся. Девочка сперва решила, что надо это использовать, но когда представила Носатого, вылезающего из-под кровати в костюме Анны Захаровны, не выдержала и рассмеялась так громко, что мальчик не на шутку обиделся.
К концу уроков план тренировок был составлен. Она даже выбрала объект пугания – противного мальчишку из параллельного класса, который не только отказался отвечать на вопрос, но и гадко обозвал Надю, после чего убежал, опасаясь справедливого возмездия. «Будет только справедливо, если он и станет нашей первой жертвой!» – мстительно подумала девочка.
Вечером Надя сидела у окна и в ожидании Носатого читала про Пеппи Длинный Чулок и ее приключения. На столе лежало три пакетика с орешками, честно купленных на сэкономленные карманные деньги. Читая, она не заметила, как задремала, а проснувшись, поняла, что уже почти час ночи, а к ней так никто и не пришёл. Это озадачивало. Минут пятнадцать Надя обижалась на Носатого, решив, что он попросту решил больше не приходить или нашёл себе новых друзей, но потом вспомнила, как обрадовался Страх, когда она предложила ему летать над городом вместе, и решила, что что-то здесь не то.
«Наверное, с ним что-то случилось», – подумала Надя. Скорее всего, Носатого нужно спасать. Вот только от кого, где и как? Это было совершенно непонятно. Первым делом надо было выйти из дома, и тут девочка вспомнила о волшебных предметах. Если бы к ним вернулась сила, это существенно упростило бы задачу. Она порылась в комоде и, достав заветный свёрток, натянула на голову шапку с помпоном. Шапка действовала! Рука Нади снова без сопротивления прошла через стену. Так, теперь взять заколку, всё. Можно отправляться на поиски!
Вот только куда, это было до сих пор непонятно. Может, составить план? Надя снова положила колдовские приспособления на стол, призадумалась и вдруг услышала со стороны кровати слабый писк. Она оглянулась. Увиденное Наде абсолютно не понравилось: прямо на её постели сидела здоровенная мышь (а может, даже крыса) и, держа в лапах стручок растения, известного как мышиный горошек, отчаянно пищала. Первым желанием девочки было бросить в неприятное животное книжкой, но Мышь от неё явно чего-то хотела. Зверёк положил горох на край кровати и, прыгая по покрывалу, отчаянно подталкивал стручок поближе к девочке.
– Ты хочешь, чтобы я его взяла? – спросила Надя.
Мышь пискнула.
– И что мне с ним делать? – спросила девочка, подняв растение и недоумённо вращая его в пальцах.
Мышь в отчаянии упала на спину и, сильно задёргав лапами, запищала уже и вовсе яростно.
– Может, съесть? – предположила Надя.
Мышь снова перевернулась на лапки и, прыгая на кровати, истошно заверещала.
С одной стороны, понятно, что стручок надо есть, а с другой – не очень хотелось принимать что-то из лап грызуна. Подумав ещё секунд пятнадцать, Надя решила рискнуть и отправила горошек в рот.
Он оказался довольно противным, горьким и жёстким, как волосы на обувной щётке. Вначале ничего не происходило, но затем девочка услышала со стороны кровати тонкий голос, владелец которого просто исходил негодованием:
– Ужасно тупая девочка, просто тупица! Я ей говорю: ешь сыр, ешь, а она стоит, стоит, тупая, тупая, тупая, просто жуть!
Надя с удивлением посмотрела на кровать, но никого, кроме уже знакомой мыши, на ней не обнаружила.
– Это вы говорите? – спросила она.
– Говорю, говорю, говорю! – закричала Мышь, запрыгав ещё неистовее, – я говорю, он говорит, иди, говорит, квартира, говорит, позови, получишь сыр, пусть съест сыр, а она тупая, тупая…
Хотя Надя теперь и понимала мышиный язык, но всё ещё была как минимум в сто раз больше грубиянки, и такое обращение ей совсем не понравилось. Решив, что с истерикой надо заканчивать, она взяла линейку и ткнула Мышь в бок. Мышь тут же завалилась на спину, отчаянно взмахнула лапками и, высунув язык, замерла. Ещё пять минут она лежала неподвижно, и Надя уже испугалась, не зашибла ли она её совсем. Но тут Мышь осторожно приоткрыла один глаз, оглядела комнату и, увидев девочку, моментально ожила и снова начала кричать:
– Убила, убила, убила меня, глупая дылда, убила, я помочь, я помочь, а она покалечила, весь бок покалечила! У-у-у-у-у!
Это становилось невыносимым, и Надя снова замахнулась на Мышь линейкой. Мышь снова оцепенела.
– Кто тебе сказал меня позвать? – спросила девочка и тут же, догадавшись, радостно вскрикнула: – Носатый?
– Носатый, очень носатый, – закивала Мышь, – носатый и серый, грязный такой…
– Где он? – нетерпеливо спросила Надя.
– Рядом, рядом тут совсем лежит, выйти не может, совсем не может, лежит, зовёт, я отведу за сыр, обещал сыр.
– Тебе сыр нужен? – наконец догадалась девочка, – и тогда ты покажешь, где Носатый?
– Сыр, сыр, сыр, сы-ы-ы-ы-ыр! – Мышь снова забилась в истерике.
– Хорошо, я сейчас, – и Надя, схватив заколку-невидимку, побежала на кухню.
К сожалению, в холодильнике сыра не оказалось. Подумав, девочка взяла с полки сосиску и поспешила обратно.
– Может быть, это подойдёт? – нерешительно спросила она, протягивая сосиску мыши.
– Сыр, сыр! – радостно закричала та и накинулась на еду, как будто много лет сидела на строгом посте.
«Наверное, у них сыр – это всё, что съедобно», – догадалась девочка, глядя, как Мышь торопливо уничтожает съестное.
Мышь ела с потрясающей скоростью и аппетитом и скоро прикончила сосиску, которая была почти в два раза длиннее её.
– Сейчас бы вздремнуть, – сыто зевнула Мышь, но, заметив, как на неё смотрит Надя, испуганно добавила: – Это так. Я так. В смысле – пойдём скорее.
Девочка быстро надела шапочку, и они побежали.
Мышь довольно шустро скатилась по лестничной клетке и побежала по двору, иногда останавливаясь, чтобы подождать запыхавшуюся Надю. К счастью, на той была волшебная шапка и ей удавалось пробегать прямо через дома и кусты, в то время как Мышь с поразительной ловкостью ныряла в подвалы, просачивалась сквозь малейшие щёлки в стенах и заборах. На бегу Надя видела спящих людей, вещи из шкафов, кирпичные кладки стен и проходящие сквозь неё витрины магазинов. А Мышь, не останавливаясь, рассказывала, что случилось с Носатым.
– Я сижу. Чую сыр – много сыра. Побежала. А этот сидит. Грустный; беги, говорит, Надя, говорит, пусть выручает. Покормит. Я думаю: как сказать? Не понимает наш язык! Прибьёт! Вспомнила: сырный горох съест – поймёт. Нашла, принесла. Бежим… И они побежали быстрее.
Надя уже почти совсем выбилась из сил, когда они наконец подбежали к высокому девятиэтажному дому.
– За мной! – скомандовала Мышь и, забежав в подъезд, понеслась по лестнице.
На восьмом этаже Мышь скользнула под дверь одной из квартир и побежала к комнате, за которой, судя по мультяшной картинке на двери, находилась детская. Войдя туда, Надя увидела следующую картину.
Страх, скукожившись, лежал под стоящей в центре комнаты кроватью, на которой безмятежно спал довольно полный мальчик, а вокруг кровати большими красивыми конфетами с двух сторон было выложено: «С днём рождения, Константин!». Надписи замыкали кровать в кольцо, и Надя поняла, что Носатый никак не смог бы вылезти, не наступив на конфету. Кроме того, конфетами была усыпана вся кровать, да и по ковру были разбросаны сладости. «Наверное, родители захотели сделать своему сыну сюрприз, а Страх как раз здесь прятался», – догадалась она.
Девочка быстро раскидала конфеты и помогла трясущемуся Носатому выбраться из плена. Тот сразу залез на письменный стол и, шмыгая носом, наблюдал за дальнейшими действиями.
Мышь снова испуганно закричала:
– Обратно, нужно сделать обратно! Глупая, глупая девочка! Проснутся – подумают на нас, поставят мышеловки, мышеловки.
Мышь захрипела, как будто её душили, и повалилась вверх лапами.
