Вbkmutkmv Ufea - Харчевня в Шпессарте
— Даром бывает только смерть, госпожа наша маменька! — возразил, смеясь, сынок.
— И если правда, что драгоценности эти стоят не меньше любого замка, не будем же мы так глупы, что повесим их вам на шею. Как только Куно закроет глаза навеки, мы съездим вниз, произведем раздел, и я продам свою часть драгоценностей. Если вы дадите мне больше ростовщика, маменька, я уступлю их вам.
Разговаривая таким образом, они дошли до ворот замка, и графиня с трудом принудила себя подавить досаду на слова сыновей, так как в это время граф Куно въезжал на подъемный мост. Увидав мачеху и братьев, он тотчас остановил коня, спешился и вежливо им поклонился. Хотя они и причинили ему много зла, он все же твердо помнил, что они ему братья и что эту злую женщину любил его отец.
— Ах, как это мило со стороны нашего сына, что он навестил нас, — сказала сладким голосом и с благосклонной улыбкой графиня. — Как дела в Хиршберге? Прижились ли вы там? Я вижу, вы завели себе и носилки, и притом такие нарядные, что сама королева не постыдилась бы их. Верно, и хозяйка им скоро найдется и будет разъезжать в них по всей стране.
— Об этом я пока еще не думал, уважаемая матушка! — возразил Куно, — а потому, чтоб не было так скучно, хочу звать к себе гостей. Вот я и приехал сюда с носилками.
— Ах, вы очень любезны и заботливы, — прервала его дама, раскланиваясь и улыбаясь.
— Ехать верхом ему было бы, пожалуй, трудно, — как ни в чем не бывало продолжал Куно. — Я говорю о патере Иозефе, капеллане. Я хочу взять его к себе; он был моим учителем, и мы с ним так и условились, когда я покидал Цоллерн. А на обратном пути, под горой, я прихвачу и госпожу Фельдгеймер. Боже мой! — она стала совсем дряхлой старушкой, а когда-то, когда я с покойным отцом в первый раз поехал верхом, она спасла мне жизнь. В Хиршберге у меня достаточно комнат, там пусть и умрет. — Сказав это, он пересек двор, чтобы позвать с собой отца капеллана.
Юнкер Вольф с досады прикусил губы, графиня пожелтела от злости, а маленький Шальк расхохотался.
— Что дадите вы мне за клячу, которую он подарит мне? — сказал он. Братец Вольф, отдай мне за нее панцирь, полученный тобой в подарок! Ха-ха-ха! Он берет к себе патера и старую ведьму. Отличная парочка! По утрам он сможет брать уроки греческого у капеллана, а после обеда учиться колдовству у госпожи Фельдгеймер. Ну и штуки выкидывает глупый Куно!
— Он подлый человек! — воскликнула графиня. — Тут не над чем смеяться, маленький Шальк! Это позор для всего семейства, и мне заранее стыдно перед соседями, что граф фон-Цоллерн приезжал за старой ведьмой и увез ее к себе в великолепных носилках и на мулах. Это у него от матери, — она тоже вечно возилась с больными и со всякой сволочью. Отец перевернулся бы в гробу, если б узнал об этом.
— Да, — добавил маленький Шальк, — отец и в могиле сказал бы: «Без вас знаю, вздор!»
— В самом деле. Вот он идет со стариком и не стыдится вести его под руку! — возмущенно воскликнула графиня. — Пойдемте, я не хочу с ним больше встречаться.
Они удалились, а Куно проводил своего старого учителя до моста и помог ему сесть в носилки. Внизу же, у подножья горы, он остановился перед хижиной госпожи Фельдгеймер и застал ее совсем готовой к отъезду, с узлом склянок, горшочков и снадобий и другою утварью, а также и с самшитовой палочкой.
Впрочем, вышло совсем не так, как это представлялось злобному уму графини фон-Цоллерн. Никого из соседей не удивил поступок рыцаря Куно; нашли прекрасным и достойным похвалы, что он захотел скрасить последние дни госпожи Фельдгеймер; а в том, что он взял к себе патера Иозефа, видели проявление благочестия. Единственные недовольные им и поносившие его были его братья и графиня, но только во вред себе: неестественные отношения родных братьев возбудили всеобщее негодование, и, как бы в отместку им, прошел слух, что они дурно живут с матерью, в постоянной с ней вражде, и что всегда стараются поступать наперекор друг другу. Граф Куно фон-Цоллерн-Хиршберг делал неоднократные попытки примирить с собой братьев. Он не мог выносить, что они, часто проезжая мимо его крепости, никогда не заговаривали с ним, а когда встречались с ним в поле или в лесу, приветствовали его холоднее, чем незнакомца. Но все его попытки ни к чему не привели, и они над ним же еще подсмеивались. Однажды ему пришло в голову еще одно средство, которое могло бы, как он предполагал, привлечь к нему их сердца, ибо он знал их скупость и жадность. Почти посередине их владений находился пруд, принадлежавший, однако, к участку Куно. В этом пруду водились щуки и карпы, славившиеся по всей округе, и, к великой досаде братьев, любивших удить, отец забыл приписать этот пруд к их участкам. Они были слишком горды, чтобы без ведома брата удить там, и в то же время не хотели просить у него разрешения.
Но Куно достаточно хорошо знал братьев, чтобы догадаться, что пруд мил их сердцу, и поэтому в один прекрасный день попросил их встретиться с ним там.
Было чудесное весеннее утро, когда все три брата почти одновременно съехались туда из своих трех замков.
— Вот замечательно! — воскликнул маленький Шальк. — Ровно в семь часов я выехал из Шальксберга.
— И я тоже в семь! — И я! — отвечали братья из Хиршберга и из Цоллерна.
— Так, значит, пруд лежит как раз посередине, — продолжал младший брат. Прекрасный пруд!
— Да, и именно поэтому я и пригласил вас сюда. Я знаю, вы оба большие любители рыбной ловли, и хотя и я иногда не прочь поудить, — рыбы в пруду хватит на все три замка, и на берегах его нетрудно разместиться, даже если и случится удить нам всем троим за раз. Поэтому я хочу, чтобы отныне пруд этот считался нашим общим достоянием, и каждый из вас будет иметь на него те же права, что и я.
— Как милостив к нам господин наш брат! — проговорил маленький Шальк, насмешливо улыбаясь. — Он дарует нам по шести моргенов воды и сотни две рыбок! Ну, а мы что ему должны за это? Даром бывает ведь только смерть.
— Но я отдаю вам пруд даром! — сказал Куно.
— Ах, мне бы так хотелось встречаться с вами иногда у этого пруда и говорить с вами. Ведь мы же одного отца дети!
— Нет! — отвечал брат из Шальксберга. — Так ничего не выйдет. Нет ничего глупее, как удить в компании. Всегда один другому только разгоняет рыб. Давайте сговоримся удить по дням: например, ты, Куно, будешь удить по понедельникам и четвергам, во вторник и пятницу — Вольф, а в среду и субботу я, — так, по-моему, будет лучше всего.
— А по-моему, и так не годится! — воскликнул мрачный Вольф. — Я не хочу никаких подарков и делиться тоже ни с кем не хочу. Ты прав, Куно, предлагая нам этот пруд, потому что, в сущности, мы имеем на него одинаковые права, и давайте поэтому бросим кости, кому из нас владеть им в будущем; если я окажусь счастливее вас, вы всегда сможете попросить у меня позволения поудить в пруду.
— Я не беру костей в руки, — возразил Куно, опечаленный упорством братьев.
— Ну конечно! — продолжал смеяться Шальк. — Он слишком благочестив и богобоязнен, господин наш брат, и считает игру в кости смертельным грехом. Но я предложу вам нечто, что не посрамит и самого набожного отшельника. Принесемте удилища и крючки, и кто сегодня утром, пока часы в Цоллерне не пробьют полдень, наловит больше всех рыбы, тот и будет владеть прудом.
— В сущности, глупо с моей стороны бороться за то, что и так принадлежит мне по праву наследства; но для того, чтобы вы видели, что я действительно хотел поделиться с вами, я принесу свои рыболовные снасти.
Они разъехались по домам; близнецы поспешно позвали слуг, велели им перевернуть все старые камни и набрать червей для приманки рыбы. Куно же взял свою всегдашнюю удочку и приваду, приготовлять которую его выучила госпожа Фельдгеймер, и первым вернулся обратно к пруду. Когда прибыли близнецы, он предоставил им выбрать самые удобные места, а потом и сам закинул удочку. И вот рыбы как бы признали в нем господина пруда: целые стаи щук и карпов подплывали к нему и так и кишели вокруг его удочки. Самые старые и крупные оттесняли маленьких; каждое мгновение он вытаскивал удочку, и когда снова закидывал ее в воду, двадцать-тридцать рыб разевали уже рты, чтобы схватить острый крючок; не прошло и двух часов, как вся земля вокруг него была покрыта чудесными рыбами; тогда он бросил удить и подошел к братьям посмотреть, как идут у них дела.
Маленький Шальк поймал мелкого карпа и двух жалких ельцов. Вольф — трех усачей и двух пескариков, и оба унылые глядели в пруд, так как они отлично видели со своих мест невероятное количество рыбы, наловленной Куно.
Как только Куно приблизился к брату Вольфу, тот вскочил, плохо скрывая свою ярость, разорвал уду, сломал удилище на мелкие куски и побросал их в пруд.
— Не один, а тысячи крючков желал бы я забросить в этот пруд, и пусть на каждом из них трепетала бы рыбка! — вскричал он. — Но тут дело не чисто, — все это колдовство и чародейство. Иначе как бы мог ты, глупый Куно, в какой-нибудь час наловить больше рыбы, чем я ловлю в год?
