Михаэль Энде - Школа волшебства» и другие истории
Вторая тема была уже гораздо сложнее, и некоторым детям понадобился целый месяц, прежде чем у них начало что-то получаться. Задание состояло в том, чтобы заставить появиться предметы, которых нет перед глазами, то есть те, которые находятся где-то далеко.
Господин Зильбер принес с собой магнит и маленький пакетик железных опилок. Он осторожно высыпал их на лист бумаги.
— Сейчас вы видите просто горку опилок. Здесь нет никакого порядка. А теперь смотрите!
С этими словами учитель подвел магнит под бумагу, и опилки тотчас же образовали узор из расходящихся, словно по воде, кругов.
— До сих пор предмет, который вы учились перемещать, — объяснил он, — играл роль магнита, придававшего вашему желанию определенное направление. Но теперь, когда предмет находится далеко, вам придется действовать иначе.
В чем же заключался фокус? Требовалось представить себе нужную вещь так, словно вы видели ее собственными глазами. При этом нельзя было ни отвлекаться на что-то постороннее, ни думать о чем-нибудь еще. Любая мелочь была важна, иначе волшебство не удавалось. Или могла произойти история наподобие той, что вышла с Мали, когда во время урока у нее не на шутку разыгрался аппетит и вместо сандалий, которые девочка, собственно говоря, собиралась наколдовать, к ее подошвам прилипли бутерброды.
Сперва дети должны были поупражняться с хорошо знакомыми им предметами, например с гребешком, ремнем или шапкой. Для начала они оставляли эти вещи в соседней комнате, затем на школьном дворе, а потом стали уносить их все дальше и дальше. Вернувшись в класс, ученики изо всех сил желали, чтобы та или иная вещь появилась перед ними.
Когда каждый ребенок благополучно справился с заданием, господин Зильбер попросил всех в классе пожелать, чтобы появилось нечто такое, о чем они прежде не знали и о местонахождении чего даже не догадывались. На этот раз ученикам предлагалось воспользоваться картинкой или, что было еще труднее, только словесным описанием. Речь тут, к примеру, могла идти о каком-нибудь экзотическом цветке, который рос на одинокой горной вершине, или о камне, что лежал на дне океана, или, наконец, о драгоценном перстне, спрятанном на необитаемом острове, где ищут клады. Но самым сложным в этом задании было вернуть предмет туда, откуда он был взят, — при помощи того же желания. Этот момент господин Зильбер, обычно снисходительный и добродушный, строго подчеркнул. Небрежность, по его словам, здесь была абсолютно недопустима.
— Только бездарности и нечистые на руку людишки, — повторял он снова и снова, — берут то, в чем на самом деле не нуждаются, приводя тем самым мир в беспорядок.
Кто нарушает это правило, утверждал учитель, тому никогда не продвинуться в науке волшебства, и посему он подлежит отстранению от занятий. Этого, естественно, никто из детей не хотел, поэтому все они старались в точности соблюдать установленные правила.
Как уже говорилось, во время уроков ученики могли покидать школу, и частенько они уходили довольно далеко. Я иногда сопровождал их в этих вылазках, благодаря чему познакомился с прелестнейшими уголками Страны желаний. Однако у меня были и другие дела, поэтому я не могу с уверенностью подтвердить, что детям всегда удавалось возвращать вызванные предметы на место. Но поскольку господин Зильбер, похоже, был доволен ходом занятий, я полагаю, что именно так оно и было.
Между тем в Стране желаний наступила осень, подул ураганный ветер, и почти каждый день шли дожди. Склонный к простудам, я предпочитал оставаться дома. Кроме того, директор Королевской библиотеки попросил меня составить каталог, где были бы описаны сокровенные мечты обитателей Повседневного мира. И хотя эта унылая работа была мне не очень-то по сердцу, я, будучи гостем, отказаться не мог. Таким образом, все новости я узнавал из рассказов Муга и Мали — они каждый вечер заходили ко мне и сообщали о своих успехах в Школе волшебства.
Господин Зильбер приступил к следующей теме — превращение одного предмета в другой. Насколько я понял из объяснений своих юных друзей, суть задачи заключалась в том, чтобы построить между этими предметами так называемый «волшебный мост». Проще говоря, между ними необходимо было установить родство и силой желания осуществить превращение.
В случае с яблоком, которое, например, может стать мячом, вопрос решается сравнительно просто. Любой человек тотчас же видит, что оба предмета имеют форму шара, — их сходство лежит, так сказать, на поверхности. Гораздо сложнее превратить в яблоко вилку. Здесь следовало рассуждать так: вилка всегда остается вилкой, не важно, большая она или маленькая. Если вилка большая, то опять-таки все равно, изготовлена она из железа или из дерева. Деревянные вилки любого размера имеют прародительницей ветку дерева, можно даже сказать, что само дерево и есть не что иное, как огромная вилка с множеством зубцов. Разумеется, это умозаключение относится и к яблоне. Ее плод, одно какое-нибудь яблоко, лишь кажется частью дерева, но на самом деле в каждом его семечке содержится целая яблоня. Следовательно, можно смело утверждать, что яблоко — это вилка. А коль скоро это утверждение верно, то верно и обратное: вилка — это яблоко. И если придать нужное направление силе желания, выстроенный «мост» поможет превратить одно в другое.
Конечно, приведенный пример тоже довольно прост, ты быстро переходишь от одного предмета к другому. Однако существуют гораздо более сложные взаимосвязи, для которых требуется двадцать, пятьдесят, а иногда и больше сотни промежуточных элементов. Мугу и Мали нередко приходилось целый день ломать голову, прежде чем справиться с иными заданиями. Кто не верит, пусть как-нибудь сам попытается выстроить «волшебный мост» между швейной машинкой и аквариумом с золотыми рыбками, между кокосовым орехом и баяном или между домашними тапочками и солнцезащитными очками.
— И знаешь, что здесь самое поразительное? — с огромным воодушевлением сказала мне однажды вечером Мали. — То, что во всей Стране желаний, да, пожалуй, и на всем белом свете, не найдешь двух предметов, между которыми нельзя установить родство. Все таинственным образом связано между собой незримой нитью, и поэтому можно действительно превращать все во все. Если, конечно, умеешь, я имею в виду.
— Безусловно, — добавил Муг и при этом сделал умную физиономию. — Потому что все в мире едино. Так, во всяком случае, говорит господин Зильбер.
Я долго потом размышлял на эту тему, но, честно говоря, и по сей день не пришел к какому-то решению.
С четвертой темой все дети, по-видимому, справились довольно быстро — на этот раз они учились применять азы волшебства к самим себе. Когда приблизительно через неделю я мимоходом заглянул в школу, ученики занимались тем, что перемещали себя в пространстве со скоростью мысли. Правда, во время одного из таких путешествий мой приятель Муг попал в переплет.
Дело в том, что при выполнении этого упражнения необходимо точно, во всех деталях, представить то место, куда ты собираешься переместиться. Муг выбрал любимую опушку леса, однако забыл представить себе одно из стоявших там деревьев. И когда он, по своему желанию, перенесся туда, то с такой силой стукнулся о ствол, что у него искры из глаз посыпались и он без чувств рухнул на землю. Прошло немало времени, прежде чем юный волшебник смог вернуться обратно, и господин Зильбер уже начал серьезно беспокоиться из-за его долгого отсутствия. Когда же мы наконец снова увидели Муга, вид у него был плачевный: большущая шишка на лбу и синяк под глазом. Следы неудачного перемещения напоминали о себе в течение двух недель, хотя матушка тотчас же сделала ему компресс из целебных трав. Но, как говорится, нет худа без добра. Это происшествие послужило мальчугану хорошим уроком, да и остальные дети стали добросовестнее относиться к учебе.
Отработав перемещение в пространстве, класс приступил к освоению следующей премудрости. Так же, как раньше ребятишки учились поднимать в воздух предметы, теперь они учились подымать в воздух самих себя, то есть летать. Но летать — это вовсе не то же самое, что в мгновение ока оказаться где-нибудь в другом месте. Во время взлета нужно было дышать в определенном ритме, затем на секунду следовало задержать дыхание, приподнять локти и несколькими «взмахами крыльев» медленно оторваться от земли. Поднявшись достаточно высоко, можно было раскинуть руки в стороны и осторожными движениями ладоней управлять полетом. Это упражнение требовало известной сноровки, и поначалу дети беспорядочно кувыркались в воздухе, поскольку не приобрели еще необходимой плавности и взлетали слишком порывисто. Поэтому сначала они упражнялись в классной комнате, пока не научились уверенно парить под потолком, ни обо что не ударяясь и ни на что не натыкаясь. И лишь когда с этим заданием справились все, занятия переместились на улицу. Летать под открытым небом оказалось не в пример сложнее, поскольку, как уже говорилось, приближалась зима и погода стояла ненастная. Малейшего порыва ветра было достаточно, чтобы сбить ученика с курса и отнести бог знает куда, ведь ухватиться ему было не за что. Но детям, похоже, это как раз и нравилось больше всего. Они визжали от восторга, когда их начинало кружить вверх и вниз, точно на невидимых аттракционах. Господин Зильбер, естественно, летавший вместе со всеми, тщетно призывал учеников к спокойствию и порядку. И только когда несколько сорванцов что есть силы столкнулись лбами, а другие, зацепившись, повисли на верхушке дерева, все взяли себя в руки и впредь упражнялись серьезно.
