Кай Умански - Ведьма Пачкуля и Ойлимпийские игры в непутевом лесу
— Я не могла раньше, все из-за зуба, — стенала Вертихвостка.
— К тому же мы не самые последние, — отметила Мымра. — Тетеря с Чесоткой до сих пор пополняют запасы в «Сластях-мордастях».
— Я с ними делиться не собир-р-раюсь, — сказала Макабра-Кадабра, похлопывая свою набитую доверху сумку.
Стул под ней громко скрипнул. Она за последнее время набрала пару-другую лишних кило, и Хаггис мог это с уверенностью подтвердить. На самом деле, судя по животам, эта участь постигла всех ведьм.
— Я думала, в полночь лавка закрывается, — удивилась Чепухинда.
— Так и есть. Они пытаются ее взломать. Чесотка швыряет кирпичи в окно, а Тетеря храпит в телеге. Пожалуй, они там надолго застряли.
— А вот и нет, — послышался голос. — Мы тут как тут.
Чесотка стояла в дверном проеме, тяжело дыша и не выпуская из рук тачку. В ней лежала Тетеря со своим помощником, безымянным ленивцем. Хозяйка так и не удосужилась придумать ему имя. Оба громко похрапывали.
— У каждой из вас по три опоздания, — продолжала ворчать Чепухинда. — Теперь уже по четыре. Отметь в журнале, Проныра.
— Но я катила Тетерю, — запротестовала Чесотка.
— Пятый прогул за пререкания.
— Что, стекло оказалось крепким? — поинтересовалась Мымра.
— Угу, — вздохнула Чесотка. — Только время потратили. Скажи, Барри?
Стервятник Барри, помощник Чесотки, сидел на краю тележки и расстроенно кивал. У него началась линька и побаливали крылья.
— Могла бы у меня спр-р-росить, — сокрушалась Макабра-Кадабра. — Волшебное удар-р-ропрочное стекло, я-то знаю. Сама пр-р-робовала его протаранить. Да кто только не пытался! Оно непр-р-робиваемое.
— Да знаем мы, — огрызнулась Чесотка и перевернула тачку.
Тетеря с ленивцем оказались на полу, но даже ухом не повели.
— Подставь ей стул, — велела Чепухинда. — У нас все-таки шабаш, а не тихий час.
Близняшки сорвались с мест и помогли Чесотке усадить Тетерю на стул. Она развалилась на нем, так и не открыв глаз. Лишь медленно поднялась рука и потянулась к пакету близняшек за летучими шипучками.
— Ты это брось, — рявкнула Гагабу, вырывая пакет. — Купи себе конфет и прекрати воровать.
— Кого мы еще ждем? — спросила Чепухинда.
— Гыыымзу! Шейму! И Пачуууулю! — простонала, не разжимая зубов, Вертихвостка. — Уууу, — добавила она, чтобы все поняли, как ей больно.
— Начнем без них, — решила Чепухинда. — Я хочу уйти пораньше. У меня метла заболела, нужно ей раствор менять. А еще надо бы заскочить в магазин за полуфабрикатами. На готовку совсем времени нет. Скажи, Проныра? Не вовремя метелка заболела. Ну что, готовы? Салют, ведьмочки!
— Салют! — прозвучало в ответ.
Внезапно над крышей что-то загромыхало, как будто западали крупные градины. Спустя мгновение невидимое облако исчезло, и град закончился. Такое всегда случалось в начале шабаша.
— Итак, — продолжила Чепухинда. — Сначала о главном. Чья была очередь принести бутерброды?
— Грымзы, но ее здесь нет, — отозвались ведьмы хором.
— Хм. Ладно, перейдем к новостям. Кто хочет поделиться новыми заклинаниями?
Все пожали плечами и принялись шуршать конфетными обертками. Близняшки склонились над своим пакетом, подозрительно косясь при этом на Тетерю. Никто не хотел ни с кем делиться. Заядлая сладкоежка Туту раскачивалась на стуле, выдувая огромные пузыри из жвачки.
— А вот и Грымза! — воскликнула Вертихвостка. — Не забудьте и ей опоздание влепить!
— Обойдусь без отметок, — заявила Грымза.
Она влетела в зал, на ходу отряхивая шляпу от градин. В одной руке у нее был лист бумаги, за ухом карандаш, а на плече сидел филин по имени Очкарик.
— С чего это обойдешься? Ты опоздала! — рявкнула Чепухинда.
— Но на меня снизошло вдохновение, и я сочинила поэму о чипсах.
Все восхитились. Грымза знала много умных слов и увлекалась поэзией. Еще она лихо отгадывала кроссворды.
— Давайте ее послушаем, — предложила Макабра-Кадабра.
Она залезла рукой в свою котомку, выбрала конфетку и сунула ее в рот.
— Кто-нибудь любит сосательные тянучки?
— Я люблю, — с надеждой отозвалась Чесотка.
— Ммм, очень вкусные, согласна? — продолжила Макабра и с ухмылкой завязала мешок.
— Прочти свою поэму, Грымза, и перейдем к новостям, — приказала Чепухинда.
— «Ода чипсам», — начала Грымза.
Гм! Чипсы, чипсы, чипсы.Я обожаю чипсы!Мне не нужны помадки,Хотя они и сладки.Я не хочу конфеток,Таблеток и пипеток.Люблю я только чипсы,Особенно с утра,И провожу я с нимиВсе дни и вечера!
Наступило молчание.
— Обычно ты лучше пишешь, — вымолвила, наконец, Чесотка. — Просто набор рифм.
— Ага. Сегодня чего-то вдохновение подкачало, — ответила Грымза. — Нужно находиться в особом состоянии духа, чтобы писать хорошие стихи. Мозг отказывался работать, потому что я плохо спала ночью.
— А все потому, что хрустела в постели шоколадными чипсами, — съязвила Чесотка.
— Ты права, — призналась Грымза. — Так и есть. Они же чудесные. Кстати, я забыла сделать бутерброды, но принесла целый пакет тянучек-пьянучек. Кто желает?
Разумеется, все протянули руки.
А в это время Шельма галопом неслась по залитой луной дорожке в направлении банкетного зала. Она опаздывала, потому что долго пыталась замаскировать ужасную аллергическую сыпь, которая появилась на ее лице из-за сладкого. Шельма перепробовала практически всю имеющуюся косметику, но тщетно. В итоге она решила надеть черную вуаль и солнцезащитные очки. Выглядело это довольно странно, особенно в сочетании с высоким колпаком. Длинный острый нос выпирал настолько, что натягивал вуаль и в ней вот-вот должна была прорваться дырка.
Одноглазый Дадли, ее кот-помощник, бежал рядом вприпрыжку, готовый охранять хозяйку. Огромный и потрепанный, с повязкой на глазу и постоянной ухмылкой на морде, он выглядел как заправский пират.
— Ну же, Дадлик, — умоляла Шельма. — Поторопись. Ты ведь знаешь, мы сильно опаздываем.
Завернув за поворот, они наткнулись на Хьюго, который сидел на пеньке и обреченно покачивал лапками.
— Ой, — воскликнула Шельма. — Это ты. А где же Пачкуля?
Хьюго указал на ближайший куст. Оттуда доносился шорох и негромкое рычание.
— Она превратилась в куст? — изумилась Шельма.
Вопрос отнюдь не был странным. Ведьмы часто во что-нибудь обращаются, просто для тренировки. Например, в банку маринованных огурцов, старый диван, огородное пугало или вязаную шапочку.
— Нетт, — ответил Хьюго. — Она са кустом. Ей плохо.
Хомяк заметил за спиной у Шельмы Дадлика и разом ощетинился.
— Задушу, — прорычал Дадли. — Зуб даю. Украду вместе с поводком. Останутся от тебя рожки да ножки.
Ничего не попишешь, Хьюго с Дадли не ладили.
— Цыц, Дадли, не время, — оборвала кота Шельма. — Пачкуля? Ты там жива?
Никто не отозвался, однако куст снова зашелестел, и из-за него выползла Пачкуля, бледная, как поганка.
— Вот это да, — опешила Шельма. — Вид у тебя и правда скверный.
— И чувствую себя так же, — ответила Пачкуля, с трудом поднимаясь на ноги и поглаживая живот. — В жизни не чувствовала себя так отвратительно.
— Съела чего?
— Много чего.
— А феть я гофорил, — сокрушался Хьюго. — Сачем пыло есть фсех болотных попрыгунчиков? Я ше гофорил.
— Помню, Хьюго. Ты был прав. Стоило тебя послушаться.
— Я могла бы рассказать тебе о попрыгунчиках, — сказала Шельма. — Это те, что бурлят и хлюпают в животе? Дурацкие пузырьки. Хлюп, хлюп, бульк, бррр…
— Да, — вздохнула Пачкуля и совсем позеленела. — Еще как. Но давай не будем о них. Что это на тебе?
Она указала на вуаль Шельмы.
— Так, небольшое раздражение, — промямлила Шельма.
Глава пятая
— Я все еще жду, — процедила Чепухинда, барабаня пальцами по столу. — Жду новостей. Но скоро я разозлюсь. Неужели нет новых снадобий? Хоть кому-нибудь удалось заколдовать гоблинов? Или пошпионить за волшебниками?
Тут она была вынуждена оборвать свою речь, так как в залу вбежала запыхавшаяся Шельма с Дадликом на хвосте.
— А вот и Шельма. Шесть отметок о нарушении дисцаплины за опоздания.
— Нет такого слова «дисцаплина», — вставила Грымза.
— Я сказала, значит, есть, — огрызнулась Чепухинда. — Дисцаплина, дисцыпленок, дисцыпочки, что бы я ни сказала.
— Но я не хотела, — протестовала Шельма. — Я тщательно готовилась.
— Решила надеть костюм стрекозы, Шельмуся? — удивилась Мымра, показывая на солнечные очки и вуаль.
Ведьмы захихикали.
— Да так, небольшая сыпь, — промямлила Шельма.