Дмитрий Емец - Дракончик Пыхалка и Великий Мымр
– Что это такое? – изумленно спросила Авдохина.
– Это мое, из кармана выпало, – соврал Пирожков, кривясь от радикулита.
– Нет, не ваше! Это у меня выпало! – Князь Пирожевский и Авдохина принялись торопливо собирать золотые карточки. У Пирожкова их оказалось три, а у Авдохиной пять. Они стали рассматривать билетики, надеясь, что это приглашения на выставку или в морской круиз, но на золотых карточках ничего не было написано.
– Хм, странно, – пробормотал князь Пирожевский, пальцем машинально прочерчивая золотую вязь.
Билетики вспыхнули, и Пирожкова с Авдохиной окутало плотным свечением. Кабинка лифта начала скрипеть и раскачиваться, и князь с продавщицей ухватились друг за друга, чтобы не упасть.
– Нам конец! – прохрипела Авдохина, решив, что лифт оборвался.
А потом их завертело разноцветным бураном, и они со стороны увидели и кабинку лифта, повисшую в межзвездном пространстве, и огромный бушующий океан, и золотистую радугу моста, по которой, дымя трубами и чихая «чух-чух-чух!», мчались веселые паровозы с разноцветными вагонами. Это шло время. Каждый состав был минута, а каждый вагон – секунда. Неожиданно радуга треснула. Один из составов провалился в образовавшуюся щель и исчез. К трещине, выдыхая дым, уже мчался следующий паровоз, но тут радуга снова сомкнулась, и движение времени восстановилось.
Пирожевский посмотрел ниже. В промежутке между океанскими валами обрисовывались контуры большого острова, разделенного горным хребтом.
– Наверное, лифт разбился, и мы уже на том свете. Одно хорошо, что не мучились, – сказал князь Пирожевский.
– А я плиту дома не выключила! – вздохнула Авдохина, еще крепче вцепляясь в Пирожкова.
Кабинка лифта с ее ставшими прозрачными стенками с огромной скоростью понеслась вниз, на остров. Хотя оба, и Пирожков и Авдохина, были уверены, что во второй раз разбиться нельзя, они громко заорали. Но у самой земли кабинка вдруг замедлилась и мягко, не резче, чем обычно останавливается лифт, опустилась на зеленый цветущий луг. Дверцы кабинки открылись.
Пирожков и Авдохина перестали цепляться друг за друга и нерешительно шагнули наружу. Они стояли на холме. Под ними раскинулась Волшебная долина, окутанная молочным утренним туманом. Тихо несла свои воды Семиструйная река. По ее берегам росли говорящие деревья. Некоторые ласково перешептывались ветвями, другие – скрипуче ворчали.
Вдали можно было увидеть, как бушует океан, и услышать не умолкавший ни на минуту рокот волн, разбивавшихся о каменистый берег.
– Никогда не думал, что попаду в рай! – Князь Пирожевский почувствовал шаткость в ногах и опустился на траву.
– Я тоже не думала, что вы попадете в рай! – съязвила Авдохина. Работая в магазине, она привыкла ко всяким ситуациям и быстро приспосабливалась к чему угодно.
Над их головами тяжело захлопали крылья. На траву опустился огромный двухголовый дракон. Некоторое время он рассматривал Пирожкова с Авдохиной, а затем выдохнул струю пламени. Дедушка Горыныч по старой привычке обожал попугать незнакомых. Князь с продавщицей попятились.
– Я начинаю сомневаться, что я в раю, – прошептал Пирожков.
– Так тебе и надо! – сказала Авдохина, у которой злорадство пересилило собственный страх.
Над ними склонились две огромные замшелые головы. Из ноздрей вырывался пар.
– Кто вы такие? Мы ждали других! – прогудел дедушка Горыныч, рассматривая Пирожкова с Авдохиной. Те ошеломленно молчали.
Со свистом рассекла воздух и опустилась на полянку деревянная ступа. Из нее выбралась старушка с крючковатым носом.
– Чу-чу, заморским духом пахнет! Кажись, иностранцы к нам пожаловали, – сказала она, принюхавшись.
– Мы из Москвы! А заморский дух – это мой лосьон после бритья! – обиделся Пирожков.
– Шляпа! – сказала Авдохина. – Пусть бы думали, что мы иностранцы, нам же лучше!
– Не встревайте, Антонина Петровна!
– Сами не встревайте, Петр Петрович! – с невероятной ядовитостью отвечала Авдохина.
Увидев, что Пирожков и Авдохина ругаются, головы дедушки Горыныча понимающе переглянулись.
– Кажется, я догадался! Наверное, случилось смещение времени, и это Куклаваня и Оля в старости, – предположила правая голова.
Баба-Яга и Горыныч, никогда раньше не встречавшиеся с Пирожковым и Авдохиной, могли бы еще долго пребывать в заблуждении, но тут подлетели дракончик Пыхалка и Михрютка, слегка отставшие, потому что крылья у них были короче, чем у Горыныча. Они сразу узнали Пирожкова с Авдохиной и засыпали их вопросами, но те лишь испуганно отмалчивались и жались друг к другу.
– Как же такое могло получиться? – спросила Михрютка у Бабы-Яги. – Ты же говорила, что на остров Буян могут попадать только дети. Это же Сказочная страна!
– Должно быть, дело в количестве волшебства, – Баба-Яга кивнула на золотые карточки. – Смотрите, у одного пять билетиков, а у другого три. Этого волшебства хватило, чтобы перенести на остров Буян не только их, но и кабинку лифта… Скверно! Мост времени не рассчитан на такую нагрузку!
– Кто вы такие? Немедленно верните нас обратно! – возмущенно крикнул Пирожков, убедившись, что драконы не собираются им вредить. – Я буду жаловаться!
– В печке будешь жаловаться, Петруха! – пригрозила Баба-Яга и мизинцем поковыряла в зубах.
Пирожков пугливо притих.
– А как же Маша? Куклаваня? Можно с ними поговорить? Они же волнуются! – с надеждой спросил дракончик.
Баба-Яга покачала головой.
– Нет. Без золотых билетиков никакой связи с человеческим миром у нас нет, – сказала она.
Думая успокоить Пирожкова и Авдохину, Михрютка превратилась в Машу и подошла к ним.
– Привет! – сказала она Авдохиной. – Я Маша! Помнишь, я жила у тебя, когда родители уехали в командировку?
– Так я и думала, что без соседской девчонки дело не обошлось, – проворчала Авдохина, но Михрютка заметила, что она облегченно вздохнула.
– Помнишь карету с княжеским гербом, которая висела за окном, когда вы нежно поливали друг друга чаечком? – спросила Михрютка у Пирожкова. – Это тоже была я.
Челюсть у Пирожкова медленно отвисла. Рот сделался похожим на прорезь почтового ящика, так что Михрютке захотелось сунуть туда письмо.
– Ты умеешь пре… превращаться? – ошеломленно спросил Пирожков.
– Умею! – кивнула Михрютка-Маша. Мгновение – и она превратилась в Авдохину.
– Ку-ку! – сказала она. – Я Авдохина!
Рядом раздался душераздирающий вопль, и настоящая Авдохина, увидев саму себя, упала в обморок.
– Ты немного переборщила, Михрютка, – укоризненно сказал Пыхалка.
Когда Авдохина пришла в себя, она лежала в тени дедушки Горыныча, и этот добродушный пожиратель богатырей обмахивал ее кожистыми крыльями.
– Где мы? – севшим голосом спросила Авдохина.
– Вы на острове Буяне, в Сказочной стране, – отвечая, Баба-Яга всматривалась в радугу. Ее старое, в мелких морщинках лицо все больше становилось похожим на печеное яблоко.
– Странно. На радуге зазубрина! У меня скверное предчувствие!
Глава 3
Великий Мымр
Золотые билетики были потеряны. Маша и игрушки думали, что никогда не увидят Пыхалку и не смогут побывать на Буяне. День прошел уныло. Даже пупс, обычно болтавший без умолку и путавшийся у всех под ногами, смирно сидел в старом ботинке. Брякала о стекло ложка – это Куклаваня, утешая себя, уплетал варенье. Кукла Оля печально разбирала чемоданы. Зайчики Синеус и Трувор всхлипывали и вытирали слезы длинными ушами. Одна Дуся не переживала. Она лежала животом у батареи и, разнежившись от тепла, ворчливо бормотала: «Нечего зимой по Буянам шляться, так только непутевые носороги делают!»
– Опять носорогов припутала! Ты хоть представляешь, как носороги выглядят? – рассердился Ученичкин.
– Они большие и пушистые. Похожи на кошек, но шея как у жирафа, – подумав, сказала Дуся.
Маша невесело усмехнулась, представив себе нелепое чудовище.
– А что, по-твоему, нужно делать зимой? – спросила она у Дуси.
– Зимой нужно греться у батареи и спать! – назидательно сказала кошка. Она закрыла глаза и замурлыкала.
– Вот у кого слова не расходятся с делом! Если бы и я так мог! – сказал Ученичкин и записал что-то в свой блокнот в графу «несбыточные планы».
Перед сном Маша зашла в ванную почистить зубы, включила свет и внезапно увидела в зеркале ужасное пупырчатое чудовище, которое злорадно ей улыбалось и показывало на нее пальцем. Маша вскрикнула и первым делом схватилась за свое лицо, подумав, что с ним что-то случилось. Но чудовище не имело к ее отражению никакого отношения.
Это был огромный монстр, с красной кожей, лысой головой на короткой шее и низким лбом. Тело у него бугрилось огромными мышцами, рук было четыре, а за спиной вздымались черные крылья. На поясе у монстра висели короткая палица и кривой кинжал в ножнах. Чудовище смотрело на Машу и поигрывало рукояткой кинжала, которая оканчивалась стальным черепом со светящимися глазницами.
