Владимир Бондаренко - Три веселых зайца
Попросили зайцы:
— Дядь Спиридон, продай нам капкан.
— Капкан? — покосился медведь. — Зачем он вам?
— Лиса житья не даёт. Хотим изловить её и поговорить с ней. Мы её потом отпустим. Попугаем только.
Отложил медведь Спиридон кирпич в сторону, задумался. Помочь зайцам надо, но продай капкан — одним капканом меньше станет, уже не будет дюжины.
Почесал медведь поясницу. Поглядел на утреннее небо. Послушал, о чём сорока стрекочет, молвил:
— Нет, капканы у меня не продаются. На денёк-другой могу одолжить. Только вы мне за это в берлоге приберите, недосуг самому.
Лето на исходе, на деревьях уже листва зарумянилась, спать скоро на зиму заваливаться, а медведь Спиридон ещё берлогу не чистил. Столько в ней мусора с прошлой осени накопилось!
Одну постель зайцы два дня перетряхивали. Пыль подняли — не продохнуть.
Закроет Рваный Бок глаза, схватится лапками за живот и — ап-чхи! Смотрит — и Пушок за живот держится и тоже — ап-чхи! Так и чихали зайцы всё время, пока чистили. Зато уж и порядок в берлоге навели, какого у медведя никогда не было. Пол кленовыми листочками выстлали. Стены хвоей озеленили. На совесть поработали.
Кончили чистить, подвёл Рваный Бок друга к двери, показал:
— Вот здесь медведь Спиридон стоял, когда меня за озорство из берлоги вышвыривал. Ох и прокатился я тогда на левом боку!
И вздохнул. Потом позвал медведя и говорит:
— Кончили. Видал, как убрали? В такой берлоге не только зимой — летом лапу сосать можно. Давай капкан.
Принёс медведь Спиридон свой самый лучший капкан. Зарядил, подал зайцам.
— Смотрите, в этот пятачок лапой не ткните. Напрочь отшибёт. Покалечитесь.
Приняли зайцы капкан от медведя. Повесили на палку и пошагали к лисьей норе.
ЧТО ПРИСОВЕТОВАЛ ЛИСЕ ВОЛК
Тихо у лисьей норы. Подкрались зайцы поближе, заглянули внутрь — черно. Прислушались, принюхались — нет Лисы. Распрямили плечи, во весь рост встали.
Предложил Пушок:
— Давай, пока нет Лисы, поглядим, как живёт она. Никогда не приходилось у Лисы в норе бывать.
— А если прихватит? — нахмурился Рваный Бок. — Ставь поскорее капкан, да пошли.
— Не прихватит. Мы капканом прикроемся.
Не хотел Рваный Бок трусом себя перед Пушком показать, согласился. Спустились зайцы в лисью нору, прикрылись капканом. Полезет Лиса, а капкан — щёлк! — и поймает её.
Побродили зайцы по лисьей норе, всю её оглядели. Ничего интересного не нашли. Вся и примечательность, что Лисой пахнет. Полезли наружу. Смотрят, а Лиса идёт по тропинке и курицей помахивает. Увидела их, заспешила:
— Вы как здесь оказались?
— П-проведать тебя пришли, — соврал Пушок.
А Рваный Бок добавил:
— Проведать и поговорить с тобой.
— Тогда я вас съем.
Рваный Бок за друга нырнул, а Пушок придвинулся к краю норы, припугнул Лису:
— А мы тебя капканом поймаем.
Отшатнулась Лиса от норы. Хороши зайцы. Отъелись за лето, жирные, но не рисковать же из-за них жизнью? Да и вообще, зачем торопиться? Захотят есть — сами вылезут.
Села Лиса у норы, сидит, курицу ест, на зайцев поглядывает. Осмелел Рваный Бок. Заговорить с ней попытался:
— Мы бы к тебе не пришли, если бы ты Пушка не донимала. И дом у него свой, а покоя нет. Ну что ты к нему пристала? Не хочет он тебя в гостях у себя видеть, а ты напрашиваешься.
Молчит Лиса, ест себе курицу. Пошевелил Рваный Бок ушами, снова заговорил:
— Если пообещаешь, что не будешь больше в гости напрашиваться к нему, и мы тебя тревожить не станем. Уйдём, и на этом делу конец. Не то ещё три капкана принесём и всё равно тебя изловим.
Управилась Лиса с курицей, обсосала косточки, закинула в кусты. Вытерла о живот ладошки и сидит молчит, на зайцев смотрит.
Опять заговорил с ней Рваный Бок:
— Мы тебе зла не хотели причинить. Мы как думали? Поймаем тебя для безопасности в капкан, поговорим с тобой, возьмём с тебя честное слово, что ты не будешь приставать к Пушку, и отпустим. Что здесь плохого?
Рваный Бок спросил, а Лиса и ухом не повела, даже слова не обронила. Он собирался что-то ещё сказать, да Пушок остановил:
— Брось, она твоих речей не понимает. На силу надеется да на хитрость. Что ж, посмотрим, кто кого перехитрит. Нас всё-таки двое, а она — одна.
И затаились зайцы. Сидит Лиса, ждёт, когда полезут они из норы. А день длинный выдался. Тянулся, тянулся, чуть к вечеру кончился.
Звёзды небо истыкали — сидит Лиса. В полночь туман по роще пополз — сидит.
А зайцы пристроились друг возле дружки. Головы свесили, спят. Сладенько похрапывают:
— Хр-рр.
Слипаются и у Лисы глаза, но она крепится, не спит. На востоке заря заалела. Далеко на деревне петух пропел. Склонила Лиса голову на грудь, прошептала:
— Так ещё посижу.
Глаза закрыла — может, с закрытыми глазами не так сильно спать хотеться будет.
Вздохнула.
И чудится Лисе, будто подошёл к ней волк Рыжий Загривок и спрашивает:
— Ты что, Лиса, сидишь?
— Да вот, — отвечает Лиса, — зайцев в норе у себя прихватила, а взять не могу — капканом прикрылись.
— А ты ткни в его пятачок палочкой, он и захлопнется. Медведь Спиридон всегда так делает, когда настороженный капкан в роще находит.
— И верно, — воскликнула Лиса. — И как я раньше до этого не додумалась?
Вскрикнула и очнулась.
Смотрит — капкан сдвинут. Нора пуста. И кто-то бойко улепётывает через терновник.
НА ЧТО ИВАШКА ОБИДЕЛСЯ
Пришёл медвежонок Ивашка к речке и видит: конец лету. Покрылась речка голубым ледком. Солнце красными огоньками в нём отражается, и каждый огонёк подмигивает, зовёт будто:
«Что же ты, Ваня, на бережке стоишь? Идём кататься».
Спустился Ивашка на лёд, потоптался у берега — держит вроде. И всё-таки дальше не решился идти: вдруг нет ещё во льду крепости, подломится и… искупаешься. А купаться в осенней воде Ивашке никак не хотелось.
И тут видит он: бежит заяц Рваный Бок. Окликнул его Ивашка, приказал:
— Пройдись-ка по речке, а я погляжу.
Так рассудил Ивашка: лучше зайца послать, чем самому рисковать. Если даже и провалится Рваный Бок, ничего с ним не сделается. Будет скакать по роще — обсохнет!..
Зорко наблюдал Ивашка за зайцем. Видел: хорошо держит его лёд, не гнётся даже. А когда дошёл заяц до середины речки, крикнул ему медвежонок:
— А теперь попрыгай, а я погляжу… Ну как, держит лёд-то?
— Держит, — весело ответил Рваный Бок и покатился по речке.
Увидел это Ивашка и осмелел. Вылез на берег, разбежался и — ух! — поехал. Так и стрельнули во все стороны по льду белые стрелки, а на самой середине расступился лёд, и — ульк! — ушёл Ивашка под воду.
Вынырнул. Косматый. Перепуганный. В шерсти льдинки поблёскивают. И голос дрожит.
— Ох!.. Ох!..
Долго Ивашка у речки бегал, обсыхал да грелся. А уж на зайца сердился — сказать даже страшно. Если бы попался он ему в эти холодные минуты, не скакать бы ему больше по роще. Уверен был Ивашка, что схитрил Рваный Бок: не в полную силу прыгал.
— Оттого под ним и не провалился лёд, а подо мной провалился, — говорил Ивашка и грозил кулаком. — Ну, погоди… Рваный Бок.
Прослышал Рваный Бок об угрозе Ивашки, к медведю Спиридону побежал:
— За что он на меня сердится? Я же честно прыгал, даже лапки отшиб. А почему подо мной не провалился, а под Ивашкой провалился лёд, я и сам не знаю.
Некогда было медведю Спиридону с зайцем заниматься. К зиме он готовился. Берлогу утеплял.
К Пушку побежал Рваный Бок, ему на Ивашку пожаловался:
— Ну за что он на меня обиделся?
Но и Пушку не до него было, он тоже к зиме готовился: окошки обмазывал.
— Готовься и ты, — говорит.
А Рваному Боку что готовиться? Дом он себе строить не стал: с ним, оказывается, одни только хлопоты — ремонтируй его, утепляй. Да и покоя в нём нет: все знают, где искать тебя.
— Построишь дом — и будешь прикован к нему. А так я вольный. Надоест под ёлочкой жить — под сосенкой устроюсь. Под сосенкой надоест — под валежину какую-нибудь переберусь. И никаких хлопот.
Снял Рваный Бок с себя серую летнюю шубку, повесил на ореховый куст, надел зимнюю белую.
— Вот и готов я к зиме. И никакого мне дома не надо. Глупый Пушок, силу только зря на дом тратил, строился.
ВЕРТИХВОСТ КАРАУЛИТ СЕНО
Зима в этот год легла снежная. Такие сугробы по роще наставила — не пройти. Пушок с вечера закрывался у себя в домике и спал до утра на тёплой печке, а Рваный Бок под старой елью приют себе нашёл — ёлочка его вся под снег ушла, не подлезть.
Спал Рваный Бок по ночам тревожно. Хрустнет сучок от мороза — поставит он уши торчком, послушает, не идёт ли кто. Обвалится ком снега с макушки дерева, опять Рваный Бок уши настораживает: не волк ли крадётся?
