Роальд Даль - Джеймс и Персик-великан
Он огляделся, недоумевая, что бы это могло быть. Двор тихо лежал перед ним, серебрясь в лунном свете. Трава была мокрой от росы, и миллионы ее капелек сверкали под ногами, как маленькие алмазы. И вдруг весь двор и все вокруг словно бы ожило и наполнилось волшебством.
Движимый какой-то непонятной магнетической силой и почти не сознавая, что он делает, Джеймс Генри Троттер медленно направился к персику-великану. Мальчик перелез через ограду и остановился прямо под ним, уставившись на его огромный выпуклый бок. Он протянул руку и тихонько коснулся его кончиками пальцев. Кожура персика была мягкой, теплой и немного пушистой, как шкурка мышонка. Джеймс подошел еще ближе и слегка потерся щекой об эту мягкую поверхность. И в этот момент он внезапно заметил, что внизу, у самой земли, в боку персика было круглое отверстие.
10
Это было довольно большое отверстие, что-то вроде норы, какую мог бы проделать зверь размером, скажем, с лису.
Джеймс опустился на колени и просунул внутрь голову и плечи.
Потом забрался туда целиком.
Прополз немного вперед.
«Это не нора, — подумал он возбужденно, — это настоящий туннель!»
В туннеле было темно и сыро, и Джеймс явственно ощущал странный горьковато-сладкий запах свежего персика. Сырой пол прилипал к коленям, стены и потолок сочились персиковым соком. Джеймс подставил рот. Вкус был изумительным.
Мальчик теперь полз вверх, потому что туннель вел прямо к центру плода. Каждые несколько секунд Джеймс останавливался и откусывал немного от стены. Мякоть персика была сочной и сладкой. Это очень освежало.
Джеймс прополз еще несколько ярдов, и вдруг — бац! — голова его ударилась обо что-то очень твердое, стоявшее поперек дороги. Он взглянул наверх. Перед ним высилась массивная стена, и Джеймсу сначала показалось, что она сделана из дерева. Он дотронулся до нее пальцами. На ощупь она тоже казалась деревянной, только почему-то в ней было много трещин и зазубрин.
— Господи! — промолвил Джеймс. — Я знаю, что это такое! Я дополз до косточки персика!
И тут он заметил, что в стене выдолблена небольшая дверца. Джеймс толкнул ее, и дверца распахнулась. Он прополз внутрь и, прежде чем успел оглядеться, услышал чей-то голос:
— Смотрите, кто пришел!
— Мы давно тебя поджидаем! — добавил другой голос.
Джеймс замер и с побледневшим от ужаса лицом уставился на говоривших.
Он попытался подняться на ноги, но его колени так тряслись, что ему пришлось сесть на пол. Он оглянулся назад, посмотреть, можно ли удрать обратно в туннель, но внезапно увидел, что дверцы больше нет.
За его спиной была сплошная коричневая стена.
11
Джеймс в испуге огляделся.
Странные существа (некоторые из них сидели в креслах, а некоторые развалились на диване) внимательно рассматривали его. Существа? Или это были насекомые?
Но насекомые, как правило, бывают немного меньше по размеру. Скажем, кузнечик.
А как бы вы назвали кузнечика ростом с собаку? Причем не маленькую. Едва ли его можно назвать насекомым, правда?
Так вот, прямо напротив Джеймса сидел Старый Зеленый Кузнечик, который был ростом с хорошую собаку.
А рядом с ним сидела огромная Паучиха.
А по соседству с Паучихой сидела гигантская Божья Коровка с девятью черными пятнышками на красной спинке.
Вся эта троица самодовольно восседала на роскошных креслах.
А на диване со всеми удобствами разместились переплетенные друг с другом Сороконожка и Дождевой Червь.
А в дальнем углу лежало что-то белое и толстое, с виду напоминавшее шелкопряда. Впрочем, это что-то спало сном праведника, и никто не обращал на него никакого внимания.
Каждое из этих «существ» было ростом не меньше Джеймса, и в странном зеленоватом свете, струившемся откуда-то с потолка, все они представляли собой совершенно ужасающее зрелище.
— Я хочу есть! — внезапно объявила Паучиха, сосредоточенно глядя на Джеймса.
— А я просто умираю от голода! — сказал Старый Зеленый Кузнечик.
— И я тоже! — закричала Божья Коровка.
Сороконожка сел немного прямей и заявил:
— Мы все здесь умираем от голода. Нам необходима пища! Четыре пары круглых блестящих черных глаз не отрываясь смотрели на Джеймса.
Сороконожка сделал туловищем вращательное движение, как будто собираясь соскользнуть с дивана, — но не соскользнул.
После этого наступило долгое молчание.
Паучиха широко раскрыла рот и деликатно пробежалась по губам длинным черным языком.
— А ты разве не голоден? — неожиданно спросила она, обратившись к Джеймсу.
Но бедный Джеймс, от страха прижавшийся к дальней стене, был слишком испуган, чтобы отвечать.
— Что с тобой? — спросил Старый Зеленый Кузнечик. — Ты выглядишь совершенно больным.
— Похоже, он вот-вот упадет в обморок, — добавил Сороконожка.
— Боже мой! — закричала Божья Коровка. — Бедняжка! Он, наверно, думает, что это его мы хотим съесть!
Все в комнате громко расхохотались.
— Господи! Какое ужасное, какое дикое предположение! — твердили все наперебой.
— Не бойся, — мягко сказала Божья Коровка. — У нас и в мыслях не было обидеть тебя. Разве ты не знаешь, что ты теперь один из нас? Ты в нашей команде. Мы все в одной лодке.
— Мы целый день ждали тебя, — сказал Старый Зеленый Кузнечик. — Уж думали, что ты не придешь. Как хорошо, что ты все-таки сделал это.
— Так что выше нос, мой мальчик! — сказал Сороконожка. — А пока я бы попросил тебя подойти поближе и помочь мне разуться. А то, когда я разуваюсь сам, у меня на это уходит по нескольку часов.
12
Джеймс решил, что в его положении не стоит быть чересчур несговорчивым, и опустился на колени около Сороконожки.
— Ты очень любезен, — проговорил тот. — Я тебе невероятно признателен!
— У тебя так много башмаков… — пробормотал Джеймс.
— У меня и ног немало, — гордо сказал Сороконожка. — Ровно сто, если быть точным.
— Опять он за свое! — закричал молчавший до сих пор Дождевой Червь. — Не может не врать, когда речь заходит о его ногах! Да откуда там возьмется сто, когда их всего-навсего сорок две. Все дело в том, что никому неохота взять да сосчитать. Все верят ему на слово. Да и потом, что тут необычного, если у тебя много ног?
— Бедняга! — прошептал Сороконожка на ухо Джеймсу — Ведь он слеп и не может видеть, как я хорош собой!
— По моему мнению, — продолжал Дождевой Червь, — настоящее чудо — это когда у тебя вообще нет ног, а ты все равно можешь ходить!
— Ходить! — воскликнул Сороконожка. — Ты называешь это «ходить»? Это называется пресмыкаться! Рожденный ползать ходить не может!
— Я скольжу! — с достоинством произнес Дождевой Червь.
— Да, ты скользкий тип, ничего не скажешь! — ответил Сороконожка.
— Я не скользкий тип, — сказал Дождевой Червь, — а весьма полезное и любимое многими существо. Спроси любого садовника. А вот что касается тебя…
— Да, я — вредитель! — объявил Сороконожка, широко ухмыляясь и оглядывая комнату в поисках одобрения.
— Хоть убей, не пойму, почему он так этим гордится, — сказала Божья Коровка, улыбаясь Джеймсу.
— Я — единственный вредитель во всей этой комнате! — воскликнул Сороконожка. — Если, конечно, не считать Старого Зеленого Кузнечика. Но у него уже все в прошлом. Он слишком стар, чтобы быть настоящим вредителем.
Старый Зеленый Кузнечик повернулся к Сороконожке и окинул его испепеляющим взглядом своих огромных черных глаз.
— Молодой человек! — презрительно ответил он глубоким низким голосом. — Я не был вредителем ни единого дня во всей моей жизни. Я — музыкант!
— Джеймс, — сказал Сороконожка, — тебя ведь зовут Джеймс, правда?
— Да.
— Так вот, Джеймс, видел ли ты когда-нибудь такую огромную сороконожку, как я?
— Конечно, нет, — ответил Джеймс. — Но, скажи, как же тебе удалось стать таким?
— Все это весьма любопытно, — сказал Сороконожка. — Чрезвычайно любопытно. Вот послушай, как это случилось. Я болтался без дела во дворе под персиковым деревом, и вдруг какая-то маленькая штучка прошмыгнула у меня под самым носом. Она была ярко-зеленого цвета и очень красивая. Словно маленький камушек или хрусталик…
— Я знаю, что это было! — закричал Джеймс.
— То же самое случилось и со мной, — сказала Божья Коровка.
— И со мной! — заявила мисс Паучиха. — Откуда ни возьмись появились эти зеленые штуковины. Их было полным-полно!
— А я даже съел одну! — гордо объявил Дождевой Червь.
— И я, — подтвердила Божья Коровка.
— Я съел три! — воскликнул Сороконожка. — И вообще, попрошу не перебивать. В конце концов, кто рассказывает: я или вы?
