Болгарские народные сказки. Том 2 - Каралийчев Ангел
— Уж не дочка ли ты той старушки, что живет на краю города и у которой шестеро сыновей — искусных мастеров-фонарщиков? спросил молодец.
— Я и есть! — ответила Златушка.
— Коли так, вылезай из фонаря, обедать будем!
Златушка приготовилась было выпрыгнуть из фонаря, но молодец опередил ее, подхватил на руки и опустил на землю.
— Гоп! — весело воскликнула девушка и уселась за стол напротив младшего брата.
Взяла ложку. Попробовала кушанье. Она правильно держала ложку и старалась не капать на платье.
А молодец глаз с нее не сводил.
Златушка спросила его:
— Почему ты так на меня смотришь?
— Потому что ты самая красивая девушка на свете.
— Не пристало тебе такие вещи говорить! — лукаво погрозила ему пальчиком девушка, — у тебя на руке кольцо.
Молодец взглянул на перстень царевны Вейхайвей, поморщился, снял его с пальца и опустил в висевшую над очагом выдолбленную тыкву, в которой держали соль.
— Это кольцо, — сказал он, — не про меня, да я и не хотел его. Мне насильно его надело одно огородное пугало. Видишь, у меня уже нет кольца! Хочешь отправиться со мной на Верхнюю землю?
Златушка опустила голову. Ее ресницы стыдливо сомкнулись. Они были похожи на золотые метелочки, а глаза напоминали кюстендильские черешни.
— Хочу, — ответила она, — но прежде надо освободить моих братьев из темницы великана Оха.
Тогда молодец ударил себя по лбу:
— Ах, я совсем позабыл про этого проклятого великана, но ничего, завтра расправлюсь и с ним!
После ужина девушка уселась на лавку, обхватила коленки руками и запела:
Когда Златушка у матушки жила, у родимой, алой ягодкой росла. У Дракона полонянкою была, на задворках сорной травкою росла. А как Златушка с дружочком заживет, так лазоревым цветочком расцветет.Младший брат обрадовался от всего сердца и погладил ее по голове. Златушка поднялась, встала на один из табуретов, дотянулась до фонаря и захлопнула его дверцу. Фонарь погас.
ПОСЛЕДНИЙ ПОЕДИНОК
На другое утро, еще до восхода солнца, царские привратники отворили железные ворота дворца.
На балконе, облокотись на перила, стоял его величество, в ночной рубашке и туфлях на босу ногу, а внизу, под балконом, на лихом скакуне гарцевал молодец. Конь был покрыт чепраком, расшитым золотом, а из-под его нетерпеливых копыт, подкованных серебряными подковами, летели искры…
Царь давал младшему брату такой наказ:
— Возьми с собой горящую головню! Как подъедешь к Драконову лесу — подожги его! Если деревья загорятся, то огонь охватит дворец, и Ох там сгорит. Тогда у нас не будет врагов, и мы будем царствовать тысячу лет. Не так ли, Вейхайвей?
Вейхайвей, выглядывая из-за плеча отца, шмыгала носом. Ей хотелось, чтобы все видели, как она горюет, разлучаясь со своим женихом.
— Пусть все превратится в пепел! — воскликнула она.
Но младший брат покачал головой.
— Нет, об этом и речи быть не может, — сказал он, — лес я не сожгу. Чем виноваты деревья, чтобы жечь их? Да знаете ли вы, сколько целебных трав растет под ними, сколько птенцов выведено в гнездах на их ветвях? Лес поджигать я не стану!
— А как же ты справишься с Охом? — спросил царь.
Молодец похлопал по рукояти меча:
— Вот этим мечом! Он разрубает дерево, камень и железо.
— Что ж, убей великана, коли это тебе под силу! — громко крикнул царь Гусак, а под нос себе пробормотал: «Я не пророню ни слезинки, если он разделается с тобой. Очень ты мне нужен во дворце…»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})И стал торопить всадника:
— Поезжай! Поезжай! Чего ждешь?
Вейхайвей встала на цыпочки и принялась махать младшему брату из-за плеча царя…
И не успело еще эхо от стука копыт стихнуть над пробуждающимся городом, а всадник уже летел широким полем к стенам мрачного драконова жилища.
Долго скакал конь, весь покрылся пеной, наконец, остановился у закопченной стены, поднялся на дыбы и заржал.
Лес глухо шумел. Чуть шевелились верхушки деревьев. Из труб мастерских вырывались языки пламени, лизали облака и словно пытались дотянуться до тонкого рога молодого месяца. Из подземелий доносились приглушенные голоса множества людей.
Молодец привстал на стременах, сложил руки трубой и крикнул во весь голос:
— Ох! Ох! Ох! Выходи, поганец!
Ему никто не ответил, лишь зеленые крокодилы во рву, окружавшем дворец, с бульканьем опустились на дно.
— Буду ждать, — снова раздался голос молодца, — пока не досчитаю до пятнадцати! Если ты не явишься, мой конь перескочит стену, и я выволоку тебя, заковав в железные цепи. Посажу в клетку и буду показывать ребятишкам на ярмарках! Раз! Два! Три!.. — начал считать всадник, но не успел он дойти до десяти, как ворота с шумом распахнулись.
Подъемный мост высунулся, подобно черному языку, и лег надо рвом. В воротах показался великан Ох. Он смерил взглядом пришельца, вразвалку перешел закачавшийся под ним мост и остановился хмурый, грозный, весь обросший щетиной, с всклокоченными волосами, с налитыми кровью глазами.
— Ты, убивший моего отца, чего ты хочешь от меня? — спросил великан сиплым голосом.
— Я хочу, чтобы ты открыл свои подземелья и выпустил на свободу всех рабов, которые заперты в мастерских! — сказал младший брат, бесстрашно глядя на великана.
— А еще чего? — прищурился Ох.
— Хочу получить золотые яблоки, которые Дракон сорвал с дерева моего отца!
Великан засмеялся таким зловещим смехом, что стены задрожали, и с издевкой спросил:
— А не хочешь ли ты, чтобы я сварил тебя в моем котле?
Молодец вспыхнул от обиды. Выхватил из ножен меч, пришпорил коня и помчался на Оха, однако тот притворился смертельно напуганным и кинулся бежать вдоль глубокого рва к лесу. Ему хотелось поиграть с человеком с Верхней земли, как кот играет с мышью перед тем, как съесть ее.
— Стой! Стой! — кричал ему вслед младший брат, размахивая мечом и гонясь за великаном.
Вдруг, на одной полянке Ох остановился, как вкопанный. Повернулся к младшему брату и скрестил руки на груди. Конь, кося глазом, тоже остановился — он был не в силах смотреть на страшилище.
— Если ты не выполнишь моих приказаний, я сниму с тебя голову! — воскликнул молодец.
— Ну что ж, попробуй! — ответил Ох с притворным покорством и склонил голову — руби, мол.
Молодец взмахнул мечом.
Клинок сверкнул, словно молния, и со страшной силой опустился на шею великана, но, ударившись о кожу чудовища, разлетелся на куски, и в руке младшего брата осталась лишь рукоять.
Великан свирепо оскалил зубы и принялся смеяться зловещим и торжествующим смехом. Подступил к младшему брату и взревел страшным голосом:
— Слезай с коня!
Конь попятился, а молодец беспомощно оглянулся — он понял, что настал его последний час.
— Неужто никто на помощь мне не придет? — крикнул он в отчаянии.
И вдруг весь лес зашевелился. Закачались сучья, зашумела листва, птицы разлетелись.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Мы! Мы поможем тебе! Подожди! — ответили деревья.
И случилось чудо: все деревья пошли на великана.
Их стволы угрожающе раскачивались из стороны в сторону. Вот деревья окружили великана и начали молотить по нему. Толкали его, в ребра пинали, по лицу ветками хлестали.
Закрыл глаза руками Ох, зашатался, попытался было вырваться из-под ударов деревьев, но лесная поросль заступила ему дорогу, встав перед ним плотной стеной. В разгаре битвы с поля прибежал, запыхавшись, трехсотлетний дуб — сухой и черный. Растолкав толпу деревьев, этот древний старик мрачно закричал:
