Ричард Адамс - Великое путешествие кроликов

На поиски чужого отряда были немедленно высланы новые дозоры, но они сумели только установить, что незнакомцы перешли железную дорогу и исчезли.

Мысль о том, что чужаки посмели беспрепятственно пройти столь близко от Эфрафы и не были схвачены, была для генерала не только обидной, но просто непереносимой! Этих кроликов можно было бы догнать и арестовать, будь во главе поисков находчивый и предприимчивый офицер. Это мог бы сделать кролик с инициативой и опытом вроде капитана Горицвета. На худой конец генерал мог бы отправиться туда собственной персоной, но это было рискованно: кроликов вряд ли можно было оставлять без генеральского надзора. Нет, как это ни сердило генерала, но приходилось волей-неволей позабыть про нарушителей границы!

Прежде всего нужно было восполнить потери в Аусле и выбрать для этого кроликов, которые сумели бы безжалостно подавить недовольство, если оно вспыхнет. Что ж! Придется повысить в звании тех, кто получше!

Продолжая мысленно рассматривать эту проблему с разных точек зрения, генерал рассеянно ответил на приветствие капитана Кервеля.

— Какие у тебя часовые, Кервель? — наконец спросил он.

— У меня неплохие ребята, сэр! — ответил Кервель. — Вы, наверное, помните Майорана? Он был скороходом в вашем патруле. Вы, наверное, знаете также и Вербейника!

— Знаю, но из них не получится офицеров, — сказал Зверобой. — А нам нужны офицеры на посты Мальвы и Горчицы!

— Это дело трудное, сэр, — сказал Кервель. — Такие кролики ни с того ни с сего не выскочат из травы!

Зверобой и Кервель прошли несколько шагов. Навстречу им двинулся тот самый Горицвет, о котором недавно вспоминал генерал. Горицвет был отличным следопытом, и ничто не могло укрыться от его внимательного взгляда: ни появление следов трактора, ни ястребиный помет. Это был один из немногих кроликов, к которым генерал питал подлинное уважение.

— Разрешите доложить, сэр, — обратился он к генералу. — Мы захватили хлессиля.

— А чем он занимался, когда его схватили? — спросил Зверобой.

— Сэр, он заявил, что идет издалека с целью присоединиться к Эфрафе! Я решил, что лучше вам поговорить с ним самому.

— Он сказал, что добровольно хочет к нам присоединиться? — удивленно спросил генерал.

— Он это утверждает, сэр!

— Может быть, завтра вызвать его в Сенат?

— Как вам угодно, сэр! Только он мне показался необычным кроликом. Я бы сказал, он может оказаться чрезвычайно полезным, — продолжал Горицвет. — Сейчас он возле Криксы, сэр. — Криксой кролики называли укромное место под деревьями, где пересекались две полуразрушенные дороги. — При нем двое часовых.

Зверобой неспешно направился к Криксе. Крикса лежала в зеленой тени, и лишь редкие красноватые лучи пробирались сквозь непрерывно шелестящую листву. На дальней стороне дороги под кустами бузины стояли два полицейских. Между ними сидел незнакомый кролик.

Незнакомец был крупным самцом, тяжелым, но энергичным, с суровым и непреклонным взглядом и внешностью закаленного воина. Он смотрел на Зверобоя с такой отвагой и независимостью, каких генерал давно уже не встречал.

— Как твое имя? — спросил его Зверобой.

— Меня зовут Тлейли, — отвечал чужой кролик.

— Тлейли, сэр, — поправил его Горицвет, но чужой кролик не обратил на это внимания.

— Мне сказали, что тебя задержал патруль. Зачем ты сюда явился?

— Я пришел, чтобы присоединиться к Эфрафе.

— Присоединиться к нашей колонии?

— Что странного в том, что кто-то хочет к вам присоединиться? — спросил чужой кролик.

Зверобой был ошеломлен. Он не был дураком и не мог не понимать, что добровольный приход в Эфрафу был событием чрезвычайным.

— Что ты умеешь делать? — спросил он.

— Умею бегать, драться и не испорчу сказку, коли начну ее рассказывать. Я был офицером Ауслы.

— Умеешь драться? А сможешь ли ты подраться с ним? — спросил генерал, указывая на Горицвета.

— Конечно, если вам это угодно. — Чужой кролик привстал на задних лапах и нацелил тяжелый удар Горицвету в голову. Тот едва успел увернуться.

— Не дури! — сказал Зверобой. — В какой колонии ты был офицером?

— Далеко отсюда! Нашу колонию разрушили люди, но мне удалось спастись. Я скитался по лесам. Ничего удивительного, что я услышал про Эфрафу. Я думаю, что сумею здесь пригодиться.

Зверобой задумался. Похоже на то, что этот кролик и в самом деле был офицером Ауслы. Такого богатыря охотно приняла бы в свои ряды Аусла любой колонии. Если все, что он наговорил, правда, то он сметлив, раз он сумел избежать гибели при разрушении колонии и выдержал долгие скитания по полям и лесам. Вблизи в самом деле не было других колоний. Это было доподлинно известно патрульным. Значит, чужак не лгал и действительно шел издалека.

— Хорошо, — вымолвил наконец генерал. — Полагаю, что мы сумеем тебя пристроить! Сегодня о тебе позаботится Горицвет, а завтра ты предстанешь перед Сенатом. Пока же смотри, не вздумай драться!

На другой день Сенат приступил к обсуждению потерь в офицерском составе Ауслы. Генерал Зверобой предложил назначить офицером «Метки на задней левой лапе» вновь поступившего в колонию кролика. Познакомившись с кандидатом, кролики Сената ответили на это предложение согласием. К ни-Фрису Тлейли приступил к исполнению своих новых обязанностей. Ранка из метки на его левой лапе еще кровоточила. Командиром его был капитан Кервель.

— Скажи: часто ли ваши кролики пытаются удрать? — спросил Лохмач Кервеля.

Днем он вместе с Кервелем и Гравилатом, вторым офицером метки, обошел битком набитые норы и подземные ходы. Кролики произвели на него удручающее впечатление: он никогда не видел такого унылого и забитого стада!

— Мне кажется, что с ними нетрудно справиться! — добавил он задумчиво.

— Как правило, они не причиняют нам беспокойства, — сказал Кервель. — Однако никогда не скажешь, откуда вдруг берутся неприятности! Возьмем, к примеру, «Метку правого бока»! Казалось, не было в Эфрафе более мирной и спокойной группы! И вдруг, когда в нее вошли четыре хлессиля, на другой же день эти бродяги одурачили капитана Бурачника и смылись! Бурачник не раскусил их вовремя — его разжаловали, и с ним раз и навсегда покончено! Такие события нельзя предугадать. Это — как удар молнии и действует заразительно, подобно горячке или тсарну… Бывает, что внезапно один из них ни с того ни с сего бросается бежать! Его надо тут же сбить с ног, не то за ним тотчас бросятся остальные… Если не хочешь неприятностей, нельзя зевать ни минуты! Отдыхать приходится урывками, когда сумеешь. Надо тебе также сказать, что у нас приказано зарывать помет. Если генерал обнаружит на поле незарытый помет, он заткнет тебе в глотку твой собственный хвост. На дно канавы для помета ведут отдельные ходы. Каждая метка должна выходить только через свой ход. В канаве стоит специальный часовой.

— А как проводится проверка после сильфлея?

— Мы знаем всех кроликов метки в лицо и проверяем их, когда они возвращаются в норы. Если кто-нибудь из моих подчиненных не вернется в нору, я сразу же это замечу. Последними в ход спускаются часовые. Пожалуй, беглецам легче всего удрать, когда подается сигнал тревоги по случаю появления лисы или человека. Тут никто не разбирает, в какую нору он несется! До сих пор наши недовольные еще не скумекали, что нужно бежать навстречу элилям, и совсем напрасно, потому что как раз в этом случае из Эфрафы легко удрать!

— Можно лишь восхищаться тем, как безукоризненно все у вас организовано! — сказал Лохмач, отметив про себя, что его тайное задание оказалось еще более трудным, чем он ожидал. — Приложу все силы, чтобы раскусить ваши хитрости! А скоро ли патруль отправится в дозор?

— Первый раз ты пойдешь в дозор под началом самого генерала, — сказал Гравилат. — Только скоро ты перестанешь рваться в патруль! Генерал тебя быстро вымотает. Хотя, признаться, ты на вид здоровяк, а поскольку уже хлебнул в лесу горькой жизни, пожалуй, сумеешь с этим справиться!

В этот момент в туннеле появился кролик с белым шрамом на шее.

— Капитан Кервель! «Метка на шее» уходит в норы, сэр! — сказал он. — Вечер отличный! Желаю вам получше его использовать!

— Ну вот, пора вести нашу метку наверх! — сказал Кервель. — Пусть Гравилат стережет выход из дальней норы, а ты, Тлейли, пойдешь со мной.

Лохмач последовал за Кервелем по туннелю. Сверху, с поля, к ним доносились запахи разогретых солнцем клевера и хмеля. Офицеры дошли до выхода, и Кервель первым выбрался на поле, чтобы осмотреться. Вернувшись, он занял пост у самого выхода, а Лохмач уселся рядом. Тут он внезапно увидел в стене напротив открытую нишу. В ней сидели на задних лапах три кролика. С боков, видимо, находились полицейские Ауслафы — у них был тупой вид бандитов, — а посередине сидел небольшой кролик с почти черной шкуркой, и он был чудовищно изувечен. Его уши были разодраны и висели ленточками. Кое-где раны зажили, так что видны были плохо сросшиеся шрамы, а местами белыми бусинами торчали куски мяса. Одно веко было страшно изуродовано и едва закрывалось.