Коллектив авторов - 100 сказок народов мира
– Я никого и ничего не боюсь! – пробормотал смущенный Руджиеро.
Девушка, любуясь, смотрела на него, на зелень, на траву, на деревья, на небо.
– Триста лет я не видала всего этого! – воскликнула она, всплеснув руками.
– Триста?! – с изумлением воскликнул Руджиеро. – Да на вид тебе не больше пятнадцати!
Девушка кивнула головой:
– Именно в этом возрасте меня и заточил демон в дерево за то, что я не хотела, забывши бога, отдаться ему. Он похитил меня накануне свадьбы.
– У тебя был жених?
Руджиеро показалось это неприятным. Девушка улыбнулась презрительной улыбкой:
– Он знал, что я заключена в дереве. Он слышал стоны. Но боялся даже подойти. Он умер, женившись на другой. Нет, я не люблю моего жениха.
– Кто же ты, и как тебя зовут? – спросил Руджиеро.
– Меня зовут принцессой Розамундой, – и моему отцу принадлежал тот замок, в котором живешь теперь ты, Руджиеро. И земли, которыми владеешь ты, должны были идти в приданое за мной. Тому минуло триста лет! – с грустью закончила она.
Руджиеро стоял смущенный.
– И такая неправда была на земле триста лет.
– Под этим деревом часто люди ложились отдыхать, – но, лишь услыхав, что дерево говорит, кидались прочь, куда глаза глядят! Пока не пришел ты, храбрый витязь, со святым мечом.
– Как же нам устроиться на ночлег? – с недоумением оглянулся Руджиеро.
– Если хочешь, поедем, – она улыбнулась, – в наш замок. Я отлично помню дорогу. Я только о ней и думала триста лет!
Руджиеро снова оседлал коня, посадил Розамунду впереди себя, и они поехали в замок.
Еще подсаживая принцессу на коня, Руджиеро подумал: «А она-таки тяжеленька для такой девушки!» Теперь же, поддерживая Розамунду на седле, он думал: «Словно из железа слита. Не то, что наши женщины, человеку дотронуться страшно! Вот это была бы жена рыцарю!»
Три дня ходил мрачный по замку Руджиеро, а на четвертый еще мрачнее пришел к Розамунде и сказал:
– Мне чужого, видит господь, не нужно. Но и уходить из этого замка, где я родился, где умер мой отец, мне было бы тоже тяжело. Что сказала бы ты, принцесса, если бы тебя стали звать герцогиней Руджиеро?
Принцесса улыбнулась:
– Не успела я освободиться из дерева, а меня хотят заточить в каменную башню. Впрочем, на этот раз я сама готова молить бога, чтоб просидеть здесь триста лет.
И взглянула на Руджиеро так, что кровь прилила юноше к голове.
Он позвал своего капеллана и сказал:
– Приготовь, отец, на завтра капеллу. Да укрась ее получше: ты будешь венчать меня с принцессой Розамундой.
И назавтра, в присутствии всех вассалов, Руджиеро и Розамунда стали мужем и женой пред господом богом и добрыми людьми.
Ног под собой не чувствовал от радости Руджиеро, когда шел из церкви.
Ног под собой не чувствовала от радости Розамунда, когда шла с Руджиеро из церкви.
Но Руджиеро показалось, что кто-то шепчет ему на ухо. Руджиеро прислушался.
– А ведь жена-то твоя из дерева! – сказал голос и засмеялся.
– Экую невидаль сообщает мне сатана! Кому ж как не ему? Будто я сам не знаю! – подумал Руджиеро.
– А ведь жена у тебя из дерева! – шепнул ему голос в другое ухо и захохотал.
И от этого хохота холодком повеяло в сердце Руджиеро. Когда они остались одни, – Руджиеро взял свою жену за плечо:
– Теперь ты…
И остановился, словно онемел. Плечо было деревянное. Он схватил ее руку. Сквозь платье чувствовалось дерево. Руджиеро схватился за голову.
– Будь ты проклята, чертова колдунья! – завопил он. – Почему ты раньше не сказала мне, что ты деревянная?!
И он схватился за меч.
– Не убивай меня! – в ужасе, в слезах закричала Розамунда и упала на колени.
И стук дерева по каменным плитам заставил от ужаса и отвращения задрожать Руджиеро.
– Не убивай меня! Какая же я колдунья, если я принимала благословение святого отца! А почему я не сказала тебе раньше? Звезды по ночам, когда я сидела у окна, спорили с моими слезами: их больше или слез моих. И были побеждены. Почему я не сказала тебе? Разве моя вина, что я с первого взгляда так полюбила тебя? Не убивай меня! Ты сильный и мудрый! Разрушь чары злого духа!
Руджиеро приказал сложить во дворе замка костер и собрать всех старух из своих владений.
– Слушайте вы, ведьмы! – сказал он. – Видите, что это?
– Костер, как будто! – дрожа, отвечали старухи.
– Вы все, я знаю, колдуньи. Все, сколько здесь есть! Так вот что. Моя жена испорчена. Это все штуки дьявола. Вы ему служите, – вы и расколдуйте мою жену. Слушайте: или через три дня моя жена будет, как все женщины, или я вас сожгу во славу божию!
Три ночи подряд колдовали старухи. Варили снадобье, пели, плясали голые. Творили бесчинства. С ужасом и отвращением сидела среди них Розамунда. В ужасе дрожал весь замок, когда исступленные старухи выли, призывая сатану.
А на четвертый день, утром, на дворе замка ярко вспыхнул костер, и старухи с воем, в корчах, сгорели в пламени во славу господню: Розамунда оставалась, как была – деревянной. Руджиеро призвал к себе своего капеллана:
– Большую ошибку я сделал в отчаянии, что обратился к помощи дьявола. Хорошо, что поправил ошибку тем, что сжег ведьм на костре. Вот что, отец. Созови со всей Сицилии всех отцов, всех братьев-монахов, известных праведной жизнью я тем, что они угодны господу. Изгоните дьявола из моей жены.
Капеллан разослал гонцов по всей Сицилии. И в замок начали стекаться монахи, патеры из всех церквей, из всех монастырей.
Шестьдесят патеров отслужили торжественную мессу. В хоре пело восемьдесят монахов.
И они принялись заклинать Розамунду, изгоняя из нее беса. Самые страшные заклятия говорили они вплоть до самого вечера.
Даже бесстрашный Руджиеро дрожал от ужаса, глядя на это. Розамунда в ужасе, с криками, каталась по полу. И слышался стук дерева по каменным плитам. Измученные патеры и монахи замолчали, переглянулись, – и самый старший из них, отшельник, седой, как лунь, столетний, сказал:
– Больше мы не знаем заклинаний. Больше заклинаний нет!
И они молча пошли из замка.
В горе, в отчаянье вернулись Руджиеро и Розамунда в замок. Она сидела и рыдала. Он стоял у окна.
Выла весна. Цвели апельсиновые деревья. Словно завороженный стоял сад, облитый лунным светом. На ветку около самого окна прилетел соловей и рассыпался трелью. Сердце перевернулось у Руджиеро.
– Все зовет к любви. А мы?.. Ни на небе, ни в аду нет средства сделать нас счастливыми.
И Руджиеро глядел на благоухающую, цветущую землю.
– А на земле? – щелкнул вдруг соловей.
Руджиеро с ужасом взглянул на него.
– Мне послышалось.
И он продолжал думать:
«Ни огонь, ни вода, ничто не может вернуть Розамунде человеческую прелесть».
– А поцелуй? – щелкнул соловей.
Закатился трелью, словно расхохотался, и упорхнул, прежде чем Руджиеро успел опомниться.
Руджиеро повернулся и подошел к плачущей Розамунде, с дрожью взял ее за твердые, деревянные плечи. Она с глубоким страданием взглянула ему в глаза. Он нагнулся и долгим, долгим поцелуем поцеловал ее в уста. И вдруг почувствовал он сквозь платье, что под его руками затрепетало мягкое, теплое, человеческое тело.
– Розамунда! – радостно вскрикнул он и безумно стал целовать губы, теплые, влажные, открытые. – Розамунда!
Она трепетала всем телом, гибким, мягким и нежным. И они смеялись от радости, как дети.
– Давно бы ты поступил так! – говорила Розамунда, отвечая на поцелуи Руджиеро.
– Но почему ж ты мне не сказала?
– Я не знала!
А соловей, где-то в пахучих ветвях кудрявого апельсинного дерева, закатывался трелью за трелью, – словно умирал от хохота над недогадливостью людской. А луна лила свой яркий свет, и цветы благоухали. И казалось, что это благоухает лунный свет. Так была исцелена принцесса Розамунда, герцогиня Руджиеро.
Я записал эту легенду так, как ее только что слышал, так, как она выросла вместе с другими цветами на этом прекрасном острове, под голубым небом и горячим солнцем.
ЗВЕЗДОЧЕТ
Из китайских сказок
В Китае, как это всем известно, существует обычай, что богдыхан дерет за косу придворного звездочета, когда тот сообщает ему, что дни стали убывать.
Обычай этот ведется издавна, – и еще в глубокой древности всегда делалось так.
Когда дни начинали делаться короче, а ночи длиннее, – придворный звездочет торжественно и с церемониями являлся к богдыхану сообщить ему эту новость.
Богдыхан принимал его, сидя на троне, окруженный всем своим придворным штатом.
Звездочет делал, сколько полагалось, поклонов и говорил, дрожа от страха:
– Сын неба, брат солнца и старший родственник луны, могущественнейший повелитель земли и морей, пусть драконы всегда будут благосклонны к тебе! Я принес тебе известие: с сегодняшнего дня дни начнут убывать.
Богдыхан, по обычаю, говорил:
– А ну-ка, ну-ка, подползи сюда, червяк, осмелься повторить, что ты сказал!
Звездочет, не помня себя от страха, подползал на коленях так близко, чтоб богдыхану стоило только протянуть руку, чтоб взять его за косу, – и говорил, наклонясь к земле:
