Льюис Кэрролл - Alices Adventures in Wonderland. Аня в стране чудес

(А. С. Пушкин. Полное собр. соч. в шести томах. М.: Гос. изд. худ. лит., 1949. С. 406).

С. Карлинский отмечает, что Набоков использует тот же отрывок из Пушкина, что и П. Соловьева (Allegro) в своем переводе, вышедшем в 1909 г. («Приключения Алисы в стране чудес». СПб, изд. журнала «Тропинка»). Приведем «пародию» Соловьевой:

— Божий крокодил не знаетНи заботы, ни труда:Он квартир не нанимаетИ прислуги — никогда.Ночью спит, зарывшись в тину,Солнце ль красное взойдет,Крокодил нагреет спину,Щелкнет пастью и плывет. (С. 40)

Карлинский полагает, что Набоков был знаком с переводом Соловьевой. Если это так, тогда, вероятно, он сознательно выбрал несколько одинаковых «оригиналов» для своих пародий (см. ниже).

118

Совет Гусеницы. — Владислав Лён полагает, что Гусеница Кэрролла породила некий отклик в поэзии Набокова, а через Набокова — И. Бродского (В. Лён. Гусеница Владимира Набокова. — Человек и природа, № 11, 1989). Приведем цитируемое Лёном стихотворение Набокова:

Нет, бытие — не зыбкая загадка.Подлунный дол и ясен и росист.Мы — гусеницы ангелов; и сладковъедаться с краю в нежный лист.Рядись в шипы, ползи, сгибайся, крепни,и чем жадней твой ход зеленый был,тем бархатистей и великолепнейхвосты освобожденных крыл.

119

Скажи-ка, дядя, ведь недаром/Тебя считают очень старым… — в этой пародии Набоков использует в качестве «подмалевки» «Бородино» М. Ю. Лермонтова, которое, конечно, было очень хорошо известно русским детям.

120

— Вой, младенец мой прекрасный… — в колыбельной Герцогини Набоков весьма точно воспроизводит размер и рифмы «Казачьей колыбельной песни» М. Ю. Лермонтова. Приведем начало этого стихотворения, чтобы читатель мог их сравнить.

Спи, младенец мой прекрасный,Баюшки-баю.Тихо смотрит месяц ясныйВ колыбель твою.Стану сказывать я сказки,Песенку спою;Ты ж дремли, закрывши глазки,Баюшки-баю.

(М. Ю. Лермонтов. Собр. соч. в четырех томах. Том первый. Изд. АН СС£Р, 1958. С. 470).

121

Мы с Временем рассорились в прошлом Мартобре, когда этот, знаете, начинал сходить с ума… — Набоков использует здесь слово Гоголя из «Записок сумасшедшего»: «Мартобря 86 числа. Между днем и ночью» (Н. В. Гоголь. Полн. собр. соч. М.: Изд. АН СССР, 1938. Т. 3. С. 208).

122

«Рыжик, рыжик, где ты был?..» — Шляпник поет песенку, в которой очень явно проступает известный в России стишок:

«Чижик-пыжик, где ты был?» —«На Фонтанке водку пил.Выпил рюмку, выпил две,Закружилось в голове».

П. И. Соловьева в своем переводе «Приключений Алисы в стране чудес» также использует в качестве «оригинала» этот стишок, однако ее пародия звучит иначе:

«Рыжик, рыжик, где ты был?Где ты шапку позабыл?»«Мерил шляпки я сто две, —Ни одной на голове!»

123

И мораль этого: слова есть — значенье темно иль ничтожно — здесь Набоков снова использует М. Ю. Лермонтова («Есть речи — значенье/Темно иль ничтожно…» — М. Ю. Лермонтов. Там же. Т. 1. С. 474).

124

Как дыня, вздувается вещий Омар… — здесь опять Набоков берет в качестве исходного стихотворения того же «Вещего Олега» А. С. Пушкина, что и Соловьева. Приведем ее пародию (С. 156–157 «Приключений Алисы в стране чудес»).

— Как ныне сбирается гордый ОмарОдеться на зависть омарамИ, лучшую выбрав из праздничных пар,Прическу он делает с жаром.Клещами все пуговки он застегнулИ в зеркало с гордой улыбкой взглянул.Он путь свой направил на берег морской,По моде последней одетый,Туда, где на солнце песок золотойСверкал и горел разогретый.— Далеко умчалась морская волна:Теперь мне Акула — и та не страшна!Пусть смотрят все рыбы! —Он лег на песок,Усами надменно поводит.И пучит глаза. Но прилив не далек.Кто плавать не любит — уходит.Шумя, на песок набегает волна.Одна голова от Омара видна.Совсем наш нарядный Омар ошалелОт водного пенного гула.В волнах заметался и вдруг проглядел,Как сзади подкралась Акула.— Ты сам говорил, я тебе не страшна, —И тихо Омара сглотнула она.