Михаэль Энде - Момо
Но потом она вспомнила про цветы и голоса в величественном вселенском хоре и тут же почувствовала себя спокойной и сильной.
Тихо урча моторами, машины подъезжали все ближе и ближе. И наконец они сомкнулись бамперами в сплошной круг, в центре которого стояла Момо.
И тогда господа вылезли из кабин. Момо не могла видеть, сколько их, потому что они стояли в темноте за горящими фарами. Но она ощущала, что на нее устремлено множество глаз, которые не излучали ничего доброго. И ей стало холодно.
Долгое время никто не говорил ни слова — ни Момо, ни серые господа.
— Так это, значит, — наконец услышала она пепельно-серый голос, — и есть та девочка Момо, которая однажды пыталась скрыться от нас. Посмотрите на нее, на этот несчастный комочек!
Тут же раздался неприятный скрип, означающий, что господа дружно рассмеялись.
— Осторожно! — предупредил другой пепельный голос. — Вам известно, какую опасность она для нас представляет. Нет смысла вводить ее в заблуждение.
Момо прислушалась.
— Ну, хорошо, — сказал первый голос из темноты за фарами, — попробуем тогда выложить ей всю правду.
Опять последовала долгая пауза. Момо чувствовала, что серые господа боятся говорить правду. Похоже, она стоила им огромных усилий. Девочка слышала что-то похожее на кашель, вырывающийся из многочисленных глоток.
Наконец один из собравшихся решился начать. Голос раздавался уже с другой стороны, но звучал точно так же — пепельно-серо.
— Потолкуем, значит, совершенно откровенно. Ты теперь одинокий бедный ребенок. Твои друзья для тебя недостижимы. Нет теперь никого, с кем ты могла бы разделить свое время. Это все входило в наши планы. Ты видишь теперь, насколько мы могущественны! Нет никакого смысла оказывать нам сопротивление. Пережитые тобой часы одиночества-что они теперь для тебя? Плуг, который тебя раздавит, сила, которая тебя задушит, море, в котором ты утонешь, мука, которая тебя поглотит! Ты отвергнута всеми людьми!
Момо слушала по-прежнему молча.
— Однажды, — продолжил голос, — наступит такой момент, когда ты больше не вынесешь происходящего, это может случиться через день, или через неделю, или через год. Нам все равно, мы подождем. Потому что мы знаем, что когда-нибудь ты приползешь к нам на коленях и скажешь: «Я готова на все, лишь бы освободиться от этой муки!» Или ты уже готова на такое? Тебе нужно только сказать нам об этом.
Момо лишь покачала головой.
— Ты не хочешь, чтобы мы тебе помогли?! — проскрипел ледяной голос.
Волны холода со всех сторон накатили на Момо, но она стиснула зубы и снова качнула головой.
— Ей известно, что такое время, — прошептал где-то рядом другой голос.
— Следовательно, она действительно была у «так называемого», — подытожил первый и громко спросил: — Ты знакома с Мастером Хора?
Момо кивнула.
— И ты ходила прямо к нему?
Момо опять кивнула.
— Значит, тебе известно о цветах времени?
Момо кивнула в третий раз. О-о, и как хорошо ей о них известно!
В очередной раз возникла пауза. Когда в разговор вступил новый голос, он прозвучал уже с другой стороны.
— Ты ведь любишь своих друзей, правда?
Момо снова кивнула.
— И тебе хотелось бы освободить их из нашего плена?
Опять кивок.
— Ты могла бы им помочь, если бы только пожелала!
Момо еще плотнее завернулась в куртку, ибо дрожала каждой клеточкой своего тела.
— Тебе действительно почти ничего не стоит вызволить своих друзей. Мы тебе поможем, а ты поможешь нам. Это ведь справедливо и совсем не трудно.
Момо внимательно посмотрела туда, откуда теперь раздавался голос.
— Мы тоже мечтаем лично познакомиться с Мастером Хора, понимаешь? Но мы не знаем, где он живет. Мы от тебя ничего другого не требуем, только приведи нас к нему. И все. Да, Момо, слушай внимательно. Для того чтобы ты не сомневалась в наших гарантиях, мы с тобой говорим совершенно откровенно и честно: ты получишь обратно своих друзей, и вы снова сможете вести прежнюю веселую жизнь. Ведь это стоящее предложение?
Тут Момо в первый раз заговорила. Ей стоило большого труда открыть рот, потому что губы ее словно заледенели.
— Чего вы хотите от Мастера Хора? — медленно произнесла она.
— Нам нужно поближе познакомиться с ним, — жестко отрезал голос, и холод стал нарастать, — и хватит об этом!
Момо ждала, ничего не отвечая. Среди серых господ наметилось какое-то движение — заметно было, что они забеспокоились.
— Я не понимаю тебя, — сказал очередной голос, — подумай о себе и своих друзьях! Что ты беспокоишься о Мастере Хора? Он достаточно взрослый, чтобы самому о себе позаботиться. И кроме того, если он проявит благоразумие и по-хорошему договорится с нами, мы не тронем ни волоса на его голове. В противном случае мы найдем средства принудить его.
— К чему принудить? — дрожащими губами спросила Момо.
Голос прозвучал неожиданно резко и напряженно, когда он ответил:
— Нам надоело собирать по крохам часы, минуты и секунды людей. Нам нужно все человеческое время. Пусть Хора отдаст его!
Момо устало посмотрела в темноту.
— А люди? — сказала она. — Что станет с ними?
— Люди! — закричал голос и прервал сам себя. — Они уже давно так заполонили мир, что другим существам на земле не остается места. Мы будем господствовать на планете!
Холод сделался теперь таким ужасным, что Момо могла только шевелить губами, не произнося ни слова.
— Но никаких проблем, моя маленькая Момо, — продолжал тот же голос, уже тише и почти ласково, — ты и твои друзья станете, конечно, исключением. Вы будете последними людьми, которым мы позволим играть и рассказывать друг другу разные истории. Вы прекратите вмешиваться в наши дела, а мы оставим вас в покое.
Голос замолчал, но сразу же послышался голос с другой стороны:
— Ты знаешь, что мы сказали правду. Мы свое обещание сдержим. А теперь отведи нас к Хора.
Момо пробовала заговорить. Холод почти лишил ее сознания. После многочисленных безуспешных попыток она наконец выдавила из себя:
— Даже если бы могла, я бы этого не сделала!
Откуда-то раздался угрожающий крик:
— Что значит — если бы могла? Ты же действительно можешь! Ведь ты была у Хора, значит, тебе известна дорога!
— Я ее больше не найду, — прошептала Момо, — я пыталась. Только Кассиопея ее знает.
— Кто это?
— Черепаха Мастера Хора.
— Где она сейчас?
Момо, едва не падая в обморок, пробормотала:
— Она со мной пришла обратно… но я… я потеряла ее.
Словно откуда-то издалека слышала она вокруг взволнованный шум и крики:
— Немедленно объявить общую тревогу! Надо найти эту черепаху! Каждую черепаху необходимо проверить! Кассиопею нужно найти!.. Нужно найти!.. Нужно найти!..
Голоса умолкли. Стало тихо. Момо медленно приходила в себя. Она одна стояла на площади, и только порыв холодного ветра пронесся над ней, ветра пепельно-серого, прилетевшего словно из большой пустоты.
Глава 18
Если смотреть вперед, не оглядываясь
Момо не знала, сколько прошло времени. Иногда на башне били часы, но Момо не слышала их. Тепло очень медленно возвращалось в ее замерзшее тело. Она чувствовала себя, точно парализованная, и не могла принять никакого решения.
Может, ей пойти домой, в старый амфитеатр, и лечь спать? Теперь, когда всякая надежда для нее и ее друзей потеряна навсегда? Ведь она теперь знала, что никогда уже не вернется хорошая жизнь, никогда…
К тому же появился еще и страх за Кассиопею. Что, если серые господа действительно ее найдут? Момо начала жестоко упрекать себя зато, что вообще упомянула черепаху. Но она испытывала тогда такой страх, что не могла обдумывать свои слова.
«Наверное, — пыталась утешить себя Момо, — Кассиопея уже давно у Мастера Хора. Да, надеюсь, она меня больше не ищет. Это было бы счастьем для нее и для меня…»
И тут что-то мягко прикоснулось к ее босой ноге. Испугавшись, Момо осторожно наклонилась и посмотрела вниз.
Перед ней была черепаха! В темноте на ее спине медленно высветились буквы: «Я опять здесь».
Не раздумывая, Момо схватила ее и засунула под куртку. Потом быстро поднялась и тревожно всмотрелась в темноту, опасаясь, что серые господа шныряют где-то поблизости.
Но вокруг было тихо.
Кассиопея нетерпеливо завозилась под курткой, пытаясь освободиться. Момо крепко прижала ее к себе, заглянула к ней и прошептала:
— Пожалуйста, сиди спокойно!
«Что за безобразие», — появилась надпись на панцире.
— Тебя не должны видеть! — умоляла Момо.
Теперь на спине черепахи засветились слова: «Ты совсем не рада».
— Рада, — ответила Момо и чуть не разревелась, — еще как рада, Кассиопея. — И она поцеловала ее в нос.
