Кеннет Грэм - Ветер в ивах
Наконец все они проникли в потайной подземный ход, и экспедиция наконец действительно началась.
Было холодно, и темно, и сыро, и низко, и узко. Бедный Тоуд начал дрожать, частично от страха перед ожидаемыми событиями, частично от того, что насквозь промок. Фонарик был далеко впереди, и он невольно отставал, оказываясь в темноте. Потом он услышал, как дядюшка Рэт зовет его строгим голосом:
— Иди же скорее, Тоуд!
Его охватил ужас от мысли, что он может отстать и остаться один, и он пошел настолько скорее, что налетел и сбил с ног дядюшку Рэта и Крота, а они оба налетели на Барсука, и на какое-то мгновение все смешалось. Барсук подумал, что кто-то нападает на них сзади, и, поскольку с палкой или саблей было не развернуться, выхватил пистолет и чуть не всадил пулю в лоб мистеру Тоуду.
Когда он разобрался, что на самом деле произошло, то очень рассердился и сказал:
— Ну все! Уж на этот раз надоедный Тоуд отправится обратно!
Но Тоуд расхныкался, и те двое обещали, что они берут на себя ответственность за его поведение, и в конце концов Барсук примирился, и процессия двинулась дальше, только на этот раз шествие замыкал Рэт, который вел мистера Тоуда перед собой, временами сжимая его плечо своей крепкой лапой.
Так они нащупывали путь и потихонечку продвигались вперед, навострив уши и держа лапы на рукоятках пистолетов, пока наконец Барсук не сказал:
— Ну, мы должны быть уже почти что под Тоуд-Холлом.
Потом вдруг они услыхали, как могло показаться, в отдалении, но на самом деле, по-видимому, почти над их головами, неясные звуки множества приглушенных голосов, какие-то возгласы, приветствия, топанье и стук кулачков по столу. На мистера Тоуда снова напал страх, а Барсук только заметил:
— Это происходит у них, у ласок!
Подземный ход начал подниматься, некоторое время они прошли ощупью, шум сделался вполне отчетливым и раздавался уже прямо над головой. Они различили крики «…р-ра! р-ра!.. р-ра!», топот маленьких ножек и позвякивание стаканов.
— Ого, как веселятся! — сказал Барсук. — Пошли!
Они кинулись вверх по подземному ходу и шли по нему, пока он не кончился потайной дверью в буфетную.
В парадной столовой стоял такой потрясающий гомон, что не было почти никакой опасности, что их услышат.
Барсук сказал:
— Ну, ребята, теперь все вместе!
И все четверо надавили плечом на дверь и откинули ее. Помогая друг другу, они вылезли наружу и оказались в буфетной, где только одна тонкая дверка отделяла их от пирующего врага.
Как только они выбрались из подземного хода, шум сделался просто оглушительным. Наконец, когда крики «Ура» и топот постепенно стихли, послышался голос:
— Итак, я постараюсь больше не задерживать ваше внимание (бурные аплодисменты), но, прежде чем я сяду на свое место (крики «Ура!»), я хотел бы сказать слово о нашем добром хозяине, мистере Тоуде. Мы все знаем, кто такой мистер Тоуд (громкий смех)… Хороший Тоуд, скромный Тоуд, честный Тоуд (крики восторга)…
— Только дайте мне до него добраться! — проскрежетал зубами Тоуд.
— Погоди, — еле удержал его Барсук. — Всем приготовиться!
— Позвольте мне спеть для вас песенку, — продолжал голос, — которую я сочинил в честь нашего хозяина (продолжительные аплодисменты)…
Затем Главный Ласка — а это был он — начал петь высоким, писклявым голоском:
Шел на прогулку мистер Тоуд,По улице шагая…
Барсук весь подобрался, крепко схватил палку обеими лапами, оглянулся на своих товарищей и вскричал:
— Час настал! Все — за мной! И распахнул дверь.
О боже мой!
Какой крик, и писк, и визг наполнил комнату!
Ласки в ужасе ныряли под столы и скакали в окна как сумасшедшие! В каминную трубу кинулись хорьки и все там безнадежно застряли! Это был поистине грозный момент, когда четверо разгневанных героев появились в столовой, — там переворачивались столы и стулья, наземь летели тарелки и стаканы.
Могучий Барсук ощетинил усы, и дубинка его так и свистела в воздухе. Крот, черный и мрачный, размахивал палкой, издавая боевой клич:
— Я — Крот! Я — Крот!
Дядюшка Рэт, решительный, не оставляющий врагу никакой надежды, так и звенел своим оружием всех времен и всех видов, прикрепленным к его поясу. А Тоуд, тот просто неистовствовал от волнения и уязвленной гордости. Он раздулся вдвое против своей обычной величины, подскакивая в воздухе и гикая, он заставлял кровь застывать в жилах врага.
— «Шел на прогулку мистер Тоуд!» — вопил он. — Я покажу им прогулку, они у меня прогуляются. — И он бросился прямо к Главному Ласке.
Их было всего-то-навсего четверо, но охваченным паникой ласкам казалось, что вся столовая полна чудовищ — серых, черных и рыжих, гикающих и раздающих удары дубинками грандиозных размеров; и они бежали с визгом ужаса и отчаяния, кидаясь в разные стороны — кто в окна, кто в печную трубу, только бы поскорее, только бы подальше удрать от этих ужасных дубинок.
И вскоре дело было сделано. Взад и вперед вдоль всей парадной столовой расхаживали четверо друзей, опуская палки на всякую голову, которая вздумает высунуться. Через пять минут комната была очищена.
Через окна с выбитыми стеклами до них доносились затихающие вдали крики неприятелей, улепетывающих через луг. Распростершись на полу, лежало около дюжины врагов, и Крот в срочном порядке надевал на них наручники. Барсук, переводя дух после трудов праведных, стоял, облокотившись о дубинку и вытирая пот с мужественного лба.
— Крот, — сказал он, — ты лучший из парней. Сбегай-ка наружу, пригляди за этой твоей горностаевой охраной, узнай, чего они там делают. Я думаю, благодаря твоим стараниям они-то уж не доставят нам сегодня много хлопот.
Крот тут же исчез, прямо через окно, а Барсук попросил двоих оставшихся перевернуть стол и поставить его на ножки, он велел подобрать ножи, вилки, уцелевшие тарелки и стаканы из груды осколков на полу и поискать, не найдется ли чего, что могло бы им послужить ужином.
— Меня нужно покормить, — сказал он без обиняков, в своей обычной простой манере. — А ну-ка, взбодрись и пошевеливайся, Тоуд. Мы отвоевали твой дом, а ты нам даже бутербродика не предложишь.
Вполне довольный собой, Тоуд был, однако, уязвлен тем, что Барсук превознес Крота и притом ни слова не сказал в одобрение мистера Тоуда, и не отметил, какой он мировой парень, и как отлично он сражался, и то, как он набросился на Главного Ласку, как перекинул его через стол одним ударом своей дубинки.
Но он ничего не возразил Барсуку, а принялся вместе с дядюшкой Рэтом рыскать в поисках пищи, и вскоре они нашли джем из гуайявы в стеклянной вазочке, и холодного цыпленка, и язык — почти совсем не тронутый, разве только самую малость, немного бисквита со сливками и много салата из раков. А в буфетной они наткнулись на целую корзину французских булочек и обнаружили сколько угодно сыру, масла и сельдерея. Они уже собрались садиться за стол, когда в окошке показался Крот, похохатывая и волоча в охапке дюжину ружей.
— Все! — сказал он. — Как я могу понять, горностаи, которые и так уже были заведены и нервничали, услыхав крики и вопли внутри дома, побросали ружья и приготовились бежать. Правда, некоторые какое-то время держались. Но когда ласки кинулись наутек, горностаи решили, что их предали. Они схватились с ласками, а те пытались от них отделаться, чтобы скорее убежать. Так они боролись и катались по траве, пока многие не скатились прямо в речку! Они все так или иначе исчезли, никого там нет, а я собрал и принес их ружья. Так что все хорошо.
— Отличный и достойный зверь! — сказал Барсук, жуя цыпленка и бисквит одновременно. — И еще об одном одолжении я хочу тебя попросить, Крот, прежде чем ты сядешь с нами рядом поужинать. Я бы не стал тебя затруднять, но я знаю, что на тебя можно положиться. Мне бы хотелось, чтобы я мог это сказать о каждом из тех, с кем я знаком. Рэт мог бы этим заняться, но ведь он поэт. Я прошу тебя, отведи этих молодцов, лежащих на полу, наверх и заставь их вычистить и прибрать спальни. Проследи, чтобы они из-под кроватей хорошенечко вымели, и сменили постельное белье, и отогнули краешек одеяла, как это полагается делать. И проследи, чтобы они принесли по кувшину теплой воды, и свежие полотенца, и нераспечатанный кусок мыла в каждую спальню. А потом можешь выдать им по трепке на брата, если тебе этого захочется, и прогони их через черный ход. Я надеюсь, что мы больше никогда их не увидим. А потом возвращайся и поешь вареного языка. Он, право же, первоклассный. Я очень доволен тобою, Крот!
Покладистый Крот поднял с пола палку, выстроил пленников в линейку, скомандовал: «Шагом марш!» — и повел свою команду на второй этаж. Через некоторое время он вернулся назад и, улыбаясь, сообщил, что каждому приготовлена спальня, чистенькая, как новая.
