Ганс Христиан Андерсен - Сказки Г.-Х. Андерсена
Сказка пятая. Маленькая разбойница
Вот Герда въехала в тёмный лес, но карета её сверкала так ярко, что слепила глаза встречным разбойникам, а они этого не пожелали терпеть.
– Золото! Золото! – закричали они, схватили лошадей под уздцы, убили маленьких форейторов, кучера и слуг и вытащили из кареты Герду.
– Ишь какая славненькая, толстенькая! Орешками откормлена! – сказала старуха-разбойница с длинной жёсткой бородой и косматыми бровями. – Жирненькая, что твой барашек! Должно быть, вкусная-превкусная!
И она вытащила сверкающий нож. Вот ужас!
Но вдруг вскрикнула: «Ай!» Это её укусила за ухо родная дочка, которая сидела у неё за спиной и была такая необузданная и своенравная, какой во всём свете не сыщешь.
– Ах ты, дрянная девчонка! – закричала на неё мать, позабыв про Герду.
– Она будет играть со мной, – сказала маленькая разбойница. – Она отдаст мне свою муфту и хорошенькое платьице и будет спать со мной в моей постельке.
И дочка снова укусила мать, да так, что та подпрыгнула и завертелась. Разбойники захохотали.
– Ишь как пляшет со своей девчонкой! – говорили они.
– Я хочу сесть в карету! – закричала маленькая разбойница и настояла на своём – она была на редкость избалованная и упрямая.
Они уселись с Гердой в карету и понеслись в чащу леса по пням и кочкам. Маленькая разбойница была ростом с Герду, но сильнее, шире в плечах и гораздо смуглее. Глаза у неё были совсем чёрные, но какие-то печальные. Она обняла Герду и сказала:
– Они тебя не убьют, пока я на тебя не рассержусь. Ты, верно, принцесса?
– Нет, – ответила девочка и рассказала, как много ей пришлось испытать и как она любит Кая.
Маленькая разбойница бросила на неё серьёзный взгляд, слегка кивнула головой и сказала:
– Они тебя не убьют, даже если я на тебя рассержусь, – скорей уж я сама тебя убью!
И она отёрла слёзы Герде, а потом засунула обе руки в её хорошенькую муфточку, такую мягкую и тёплую.
Вот карета въехала во двор разбойничьего замка и остановилась. Замок был весь в огромных трещинах, из которых вылетали во́роны и вороны. Откуда-то выскочили бульдоги, такие громадные, что любой из них мог легко проглотить человека; однако они только делали огромные прыжки, но даже не лаяли – это было им запрещено.
Посреди просторного зала, облупленного и закопчённого, на каменном полу пылал огонь; дым, ища выхода, поднимался к потолку; над огнём в огромном котле кипел суп, а на вертелах жарились зайцы и кролики.
– Ты будешь спать вместе со мной вот тут, возле моих зверюшек, – сказала Герде маленькая разбойница.
Девочек накормили, напоили, и они ушли в свой угол, где была постлана солома, покрытая коврами. Повыше, на жёрдочках, сидело около сотни голубей; все они, казалось, спали, но, когда девочки подошли, стали шевелиться.
– Все мои! – сказала маленькая разбойница и, схватив одного голубя за ноги, так тряхнула его, что тот забил крыльями. – На, поцелуй его! – крикнула она, ткнув голубя Герде прямо в лицо. – А вот тут сидят лесные плутишки, – продолжала она, указывая на двух голубей, сидевших в небольшой стенной нише, за деревянной решёткой. – Это дикие лесные плутишки, их надо держать под замком, не то живо улетят! А вот и мой милый старичок олешка! – И девочка потянула за рога привязанного к кольцу в стене северного оленя в блестящем медном ошейнике. – Его тоже нужно держать на привязи, а не то удерёт! Каждый вечер я щекочу ему шею своим острым ножом – он этого до смерти боится.
И маленькая разбойница вытащила из трещины в стене длинный нож и провела им по шее оленя. Бедный олень стал брыкаться, а девочка захохотала и потащила Герду к постели.
– Неужели ты спишь с ножом? – спросила её Герда, боязливо покосившись на острый нож.
– Всегда! – отвечала маленькая разбойница. – Как знать, что может случиться? Но расскажи мне ещё раз о Кае и о том, как ты странствовала по белу свету.
Герда рассказала. Лесные голуби ворковали за решёткой, другие голуби уже заснули; маленькая разбойница обвила одной рукой шею Герды – в другой у неё был нож – и захрапела, а Герда не могла сомкнуть глаз, всё думала: убьют её или оставят в живых? Разбойники сидели вокруг огня, пели песни и пили, а старуха-разбойница кувыркалась. Страшно было бедной девочке смотреть на всё это.
Вдруг лесные голуби проворковали:
– Курр! Курр! Мы видели Кая! Белая курица несла на спине его салазки, а он сидел в санях Снежной королевы. Они летели над лесом, когда мы, птенчики, ещё лежали в гнезде; она дохнула на нас, и все умерли, кроме нас двоих. Курр! Курр!
– Что вы говорите! – воскликнула Герда. – А вы не знаете, куда полетела Снежная королева?
– Наверное, в Лапландию, ведь там вечный снег и лёд. Спроси вон у этого оленя, что стоит на привязи.
– Да, там вечный снег и лёд – чудо как хорошо! – сказал северный олень. – Как привольно там бегать по бескрайним сверкающим снежным равнинам! Там раскинут летний шатёр Снежной королевы, а постоянные её чертоги дальше, близ Северного полюса, на острове Шпицберген.
– О Кай, милый мой Кай! – вздохнула Герда.
– Лежи-ка смирно, – сказала маленькая разбойница. – А не то распорю тебе живот ножом!
Утром Герда передала ей слова лесных голубей, а маленькая разбойница серьёзно посмотрела на Герду, кивнула головой и сказала:
– Ну ладно!.. А ты знаешь, где Лапландия? – спросила она затем у северного оленя.
– Кому и знать, как не мне! – ответил олень, и глаза его заблестели. – Там я родился и вырос, там скакал по снежным равнинам.
– Так слушай, – сказала Герде маленькая разбойница. – Видишь, все наши ушли, дома только мать; немного погодя она хлебнёт из большой бутылки и заснёт – тогда я для тебя кое-что сделаю.
Тут девочка вскочила с постели, обняла мать, дёрнула её за бороду и проговорила:
– Здравствуй, мой маленький козлик!
А мать надавала ей щелчков по носу, так что нос у девочки покраснел и посинел, – но всё это любя.
После того как старуха хлебнула из своей бутылки и захрапела, маленькая разбойница подошла к северному оленю и сказала:
– Долго ещё я могла бы над тобой потешаться! Очень уж ты смешной, когда тебя щекочут острым ножом. Ну да ладно! Я тебя отвяжу и выпущу на волю, можешь убираться в свою Лапландию. Но за это ты отнесёшь вот эту девочку во дворец Снежной королевы – там её названый брат. Ты, конечно, слышал, про что она рассказывала? Она говорила довольно громко, а ты всегда подслушиваешь.
Северный олень подпрыгнул от радости. Маленькая разбойница посадила на него Герду, крепко привязала её и даже подсунула под неё мягкую подушечку, чтобы ей удобнее было сидеть.
– Так и быть, – сказала она, – возьми назад свои меховые сапожки, а не то ноги замёрзнут! А муфту я оставлю себе, очень уж она хороша. Но я не хочу, чтобы ты озябла: вот рукавицы моей матери – видишь, какие большие, тебе до самых локтей дойдут. Надевай их! Ну вот, теперь руки у тебя, как у моей безобразной мамаши.
Герда плакала от радости.
– Терпеть не могу, когда хнычут! – сказала маленькая разбойница. – Ты теперь радоваться должна. Вот тебе ещё два каравая и окорок, чтобы голодать не пришлось.
Караваи и окорок навьючили на оленя. Потом маленькая разбойница отворила дверь, заманила собак в дом, перерезала своим острым ножом верёвку, которою был привязан олень, и сказала ему:
– Ну-ка, живо! Да смотри, береги девчонку!
Герда протянула маленькой разбойнице обе руки в огромных рукавицах и попрощалась с нею. Северный олень пустился бежать во всю прыть по пням и кочкам, по лесу, по болотам, по лугам. Выли волки, каркали вороны. «Уф! Уф!» – послышалось вдруг с неба, и оно словно чихнуло огнём.
– Вот моё родное северное сияние! – сказал олень. – Гляди, как горит!
И он побежал дальше, не останавливаясь ни днём ни ночью.
Прошло много времени; караваи съели, ветчину тоже. Наконец путники очутились в Лапландии.
Сказка шестая. Лапландка и финка
Олень остановился у жалкой избушки – крыша её свисала до самой земли, а дверь была такая низенькая, что людям приходилось вползать в неё на четвереньках. Дома была только старуха лапландка, жарившая рыбу при свете коптилки, в которой горела ворвань. Северный олень рассказал старухе всю историю Герды, но сначала свою собственную, так как она казалась ему гораздо важнее. Герда же так окоченела от холода, что и говорить не могла.
– Ах вы бедняги! – сказала старуха. – Долгонько ещё вам быть в пути! Придётся пробежать сто миль с лишним, пока доберётесь до Финмарка – там Снежная королева живёт на даче и каждый вечер зажигает голубые бенгальские огни. Погодите, я напишу два слова на вяленой треске – бумаги у меня нет, – а вы снесёте треску финке, что живёт в тех местах, и она лучше моего сумеет вас научить, что делать.
Когда Герда согрелась, поела и попила, старуха написала несколько слов на вяленой треске, велела Герде хорошенько беречь её, потом привязала девочку к спине оленя, и тот помчался снова. «Уф! Уф!» – снова зачихало небо и стало выбрасывать столбы чудесного голубого пламени. При его свете олень с Гердой добежал до Финмарка и постучался в дымовую трубу финки – в её доме и дверей-то не было.
