Ольга Быкова - Сны драконов
– И буженина с хреном, – продолжила Лиска.
– И булочки с маком, – закончил Левко. – Пойдемте-ка лучше спать. Пока спишь, есть не хочется.
Первым на караул заступил Левко. Лискина очередь была уже под утро. Поначалу она думала, что совсем не сможет уснуть под эти доносящиеся отовсюду звуки, стоны, скрежеты, вздохи, бормотанья. Однако дневная усталость сделала свое дело, и она, повозившись минуты три, на камнях уснула как на перине. Рядом, свернувшись клубочком, приткнулся Рушка.
…Ночной прохладный воздух отпустил ее легкое тело скользить над спящей землей, над верхушками деревьев, над седым руном кустарника, над скалами, тронутыми холодным лунным светом. Обрамленные пышными кронами деревьев, серебрились внизу луговины, поляны и полянки, сверкали зеркальца небольших озер. Потом земля стала ближе, потянулись навстречу белые пальцы скал, деревья стали ближе, еще ближе. Она летела уже над самыми макушками и гораздо медленнее, чем вначале. На одной из полянок под светом луны на травке была расстелена белая скатерть, а рядом сидели два дракона, синий и зеленый, и ели ватрушки. Откуда ни возьмись, появилась вдруг корова, какие-то бочки, поленница дров, рыжая кошка. Мелькнуло перед глазами крыльцо большого дома, и снова возникли перед глазами макушки деревьев. С большого вяза слетела сова. Совсем близко огладили воздух широкие перья. Некоторое время сова летела рядом, потом беззвучно канула в темную пучину леса.
Воздух стал вдруг плотнее, лес ушел вниз и замелькали все быстрее и быстрее деревья, скалы, каменистые пустоши, приблизилась Кареглазая, поворот… И опять тот же ландшафт внизу, и опять она остановилась над тем же самым плато, прямо над родником. В центре родника колыхалось темное пятно водорослей. Густая темнота в самой середине манила и завораживала…
Глава 20
– Лисса, Лисса, – шептала Наира в самое Лискино ухо, осторожно теребя ее за плечо.
– А, уже? Пора?
– Да, до утра уже немного осталось, я тоже посплю.
– Ага, ага, – Лиска, сонная, с ватными еще руками и ногами, сползла с нагретого места, потерла глаза, встряхнулась и заняла наблюдательный пост в двух саженях от спящих друзей.
Было тихо. То есть вся эта вчерашняя мешанина странных звуков присутствовала, но очень приглушенно, будто издалека. Если же прислушаться, можно было различить и вздохи, и стоны, и скрежеты, и бормотанье. Кроме того, в эту какофонию добавились и новые акустические изыски: где-то квакала лягушка, а пару раз отчетливо заблеяла коза, хотя, это, наверное, уже бред…
Небо меж тем все бледнело и стало вскоре уже молочно-голубым с нежно-розовой каймой на востоке. Легкая дымка еще покрывала просыпающуюся землю, но становилась все тоньше и прозрачнее. День обещал быть ясным.
Стало совсем тихо. Лиска полюбовалась на розовеющие вдали горы, оглянулась на спящих в пещерке друзей, потянулась и вскочила, намереваясь немедленно сделать что-нибудь хорошее. Она сходила с котелком к шустрому говорливому ручейку и принесла воды. Потихоньку, чтобы никого не разбудить, достала из котомки мешочек с крупой – со всей оставшейся у них крупой, – отнесла его к кострищу и бережно положила на плоский камень около кустов. Вспомнила, что не взяла кремень с кресалом, чертыхнулась и снова прокралась к «спальне». Хорошо, что Левко положил все, что нужно для костра, прямо поверх мешка – не пришлось долго искать. Лиска усмехнулась, глядя на мирную картину: Наира спала, свернувшись клубком, как котенок, под боком у Левко, который лежал, безмятежно вытянувшись во весь рост. У него на груди, поперек, свесив лапы, обмякнув до состояния горжетки, дрыхнул Рушка.
Лиска разводила костер не часто, и быстро это сделать у нее получалось через раз. Этот раз был не из удачных. Пришлось изрядно повозиться, прежде чем получилось пламя, на котором не стыдно было варить кашу. Котелок был небольшой, вода закипела быстро. Почесав за ухом подошедшего к ней Руша, она подбросила веточек в костер, повернулась за крупой и застыла на месте, открыв рот и таращась на творящееся у нее за спиной безобразие.
У куста стояла коза, настоящая, белая (то есть она, скорее всего, была бы белой, если бы не засохшая на одном боку глина и колтуны на другом), рогатая и вся в репьях. Чертова скотина, нимало не смущаясь, жевала их мешок с крупой, а точнее, из-под крупы, которая была рассыпана по камню, и под камнем, и в траве рядом – иди собери.
Лиска собралась было закричать на «бедное животное», но спохватилась, что всех разбудит, и яростно зашипела:
– Ах ты, зараза. Что же ты наделала?. А ну, иди сюда.
Она схватилась за мешок и потянула к себе. Коза вначале уперлась, но потом, видимо, решила, что игра не стоит свеч, выплюнула тряпку и кинулась удирать.
– Ну уж нет, – одним прыжком догнав злодейку, Лиска ухватила ее за заднюю ногу, но тут споткнулась, пробороздила коленом совсем не пуховую землю, состоящую большей частью из мелких камешков, и въехала еще не причесанной головой в кусты. Чертыхнулась, вскочила, опять ринулась за козой. Та уже разбегалась, явно целясь перескочить через кустики. Тут бы ее и поминай как звали, но из кустиков вдруг выскочил на нее Руш. Коза от неожиданности попятилась и угодила прямо в руки к Лиске, которая вцепилась ей в шкуру, а потом перехватилась за рога. А вырваться у дочери кузнеца, бывшей в подмастерьях, очень непросто.
Девушка перевела дух, соображая, что же дальше. Ага. Одной рукой вытащила ремень из штанов – получился ошейник. Очень кстати в кармане оказался кусок веревки, и уже через пять минут Лиска цедила в кружку парное молоко и шепотом хвалила крутившегося рядом любимца.
Часть крупы, чуть больше половины, удалось собрать, сегодня утром голодная смерть им не грозила, и Лиска немного успокоилась. Она присела перед козой и заглянула в ее желтые глаза.
– Бессовестное ты животное, у тебя тут полно еды, а нам из-за тебя есть будет нечего.
Коза, не отягощенная, как видно, совестью, в ответ лишь ехидно щурилась.
Аккуратно расставив у костра, где поровнее, кружки с молоком, девушка доваривала на костре кашу, когда начали просыпаться друзья. Взлохмаченный, сонный Левко вылез из пещеры, отряхнулся, начал было причесываться и вдруг широко распахнул глаза…
– А это что такое?
– Молоко, – как можно обыкновеннее, даже с некоторым удивлением от такого странного вопроса, ответила Лиска.
– Да нет, вон там.
– Коза, – с той же интонацией.
– Откуда?
– Рушка поймал.
– Чего? Слушай, Лиска, хватит придуриваться. Откуда это взялось-то?
Лиска, вполне довольная произведенным эффектом, рассказала, как было дело. Тем временем проснулась Наира. Потягиваясь, поправляя на себе одежду, она полезла в мешок за расческой, рассеянно оглянулась вокруг и…
Неизменно превосходный результат… Левко с Лиской любовались уже Наирой, ошалело вытаращившейся на козу.
– Что это?..
Ну и так далее…
В конце концов друзья выпили по кружке молока, козу простили и отпустили на все четыре стороны и принялись думать, что же делать дальше.
– Может, близко жилье, и стоит поискать хозяев козы? – вслух раздумывала Лиска.
– М-м-м, как я сейчас жалею, что не очень внимательно слушала бабушкины рассказы обо всем этом… – Наира мучилась, не зная, что сказать. – Не помню я, чтобы она говорила о каких-нибудь людях, которые здесь живут, а чтобы драконы доили козу, мне, честно говоря, трудно себе представить… В любом случае надо бы сначала поглядеть, где мы находимся.
– Именно туда я и собираюсь, – отозвался Левко, залезая на уступ в скальной стенке. – Здесь, кстати, что-то очень похожее на ступени, правда, по пояс высотой. И так до самого верха.
Наверху их ждало очередное открытие. Небольшая ровная площадка с одной стороны имела стенку, образованную выступом скалы. В стенке была горизонтальная расщелина, в которую был вставлен кусок доски.
– Лавка, – не удержала удивленного восклицания Лиска.
– Похоже, это чей-то наблюдательный пункт. Мне это уже вчера показалось. Такой удобный заход на скалу, а рядом пещерка на случай дождя… Однако же мы и завернули! Уйрун же совсем в другой стороне. Последние несколько верст мы шли точно к нему спиной.
Наира досадливо махнула рукой.
– У меня совершенно не получается верно выбрать направление. Все-таки меня бабушка чему-то учила, мне казалось, что я что-то умею, знаю, чувствую. А здесь я ничего не понимаю, не ориентируюсь, тычусь, как слепой котенок.
– Ну что ты говоришь. Посмотри, сколько мы уже прошли, – Левко повел рукой в сторону Кареглазой, – и до сих пор живы. А это уже неплохо.
– Спасибо, – слегка улыбнулась девушка, а про себя мрачно подумала: «Хорошо бы еще до Ойрина живыми дойти. Но вслух этого говорить уже не стала.
Скала была не очень высока, и осмотр местности дал не много. К востоку и к югу, то есть в направлениях на Ойрин и на Уйрун, был почти сплошной лесной покров, кое-где продырявленный то скальником, то потертостями пустошей. Дорога проглядывала лишь местами да местами угадывалась. Крутая скальная стенка, по которой они только что поднялись, перевалив за вершину, превращалась во вполне на первый взгляд проходимый, а к подножию даже пологий склон.
