Светлана Лаврова - Коты, призраки и одна бабушка (сборник)
Глава четвертая
Трудная судьба склада боеприпасов
У Аниной квартиры маячил Руслан, подпирая дверь плечом.
– Ты где бродишь? – набросился он. – Торчу тут… что ты выяснила?
Аня рассказала все, что узнала. Руслан оживился:
– Ага! Там на обороте какая-то зашифрованная шпионская информация!
– За шестьдесят пять лет шпионская информация несколько протухла, ты не находишь? – ехидно поинтересовалась Аня.
– Нет, там зашифровано, как найти склад оружия! Или похищенное золото! – радовался Руслан. – Где твоя открытка?
Аня сняла со стены киску с бантиком. Открытка как открытка, разве что картон поплотнее, чем у современных изделий, да чернила выцвели.
– Тут по-немецки написано, – огорчилась Аня. – А я английский учу.
– Значит, так, – сказал Руслан. – Я совсем забыл, что нам к завтрашнему дню задали сочинение, сравнить Онегина с Печориным. Ты мне пишешь сочинение, а я перевожу открытку, я немецкий учу.
– Ну ты и тип, – обиделась Аня, но Руслан объяснил:
– Если самому писать, то мне уже домой бежать пора, я сочинения долго пишу, потому что у меня от этих Онегиных-Печориных мозги слипаются. И тогда я не успею письмо перевести. Лучше будет для ускорения процесса вместе работать. Логично?
Что-то в этой логике было не так, но Аня спорить не стала. Руслан развалился в кресле и вдохновенно уставился в открытку. Аня села за стол и начала вспоминать, что они в прошлом году проходили про сложные взаимоотношения Онегина и Печорина. Помнилось почему-то только любовь обоих к дуэлям и вечно плохое настроение под английским названием «сплин». Ну Аня и написала, что они оба похожи и к женщинам относились непорядочно, а друзей не ценили, а отстреливали… В конце она немного порассуждала о любви вообще и неожиданно закончила, что лазать ночью в окна нехорошо, а еще хуже – устраивать беспорядок в квартире, потому что потом долго прибираться. Каким боком это относилось к Онегину с Печориным, непонятно, но вышло эффектно и с душой.
– Круто! – восхитился Руслан, когда Аня огласила ему свой труд. – Литераторша будет рыдать от восторга. А я тоже закончил. Вот что тут написано: «Моя дорогая и любимая невеста! Я тебя жутко люблю. Я скоро приеду и на тебе женюсь. Мы найдем спрятанный склад боеприпасов, продадим их боевикам на Ближний Восток и разбогатеем. И будем жить долго и счастливо. Твой Ганс».
– Так нечестно, мое сочинение длиннее, – сказала Аня. – И почему ты перевел «Вильгельмина» как «невеста»? Это же имя. Тут четко написано: «Майн либер Вильгельмина».
– Откуда я знаю, может, по-немецки «невеста» – Вильгельмина, – оправдывался Руслан. – Мы невест не проходили.
– А где тут «склад боеприпасов»?
Руслан небрежно очертил пальцем абзац:
– Вот это, по-моему, склад. А вот тут боеприпасы.
– Так где склад и где боеприпасы! Совсем в разных местах написаны!
– А это для конспирации, – совсем заврался Руслан.
Аня вздохнула и полезла в шкаф за немецко-русским словарем.
Как оказалось, в открытке было написано следующее:
«Моя любимая Вильгельмина! У меня все хорошо, я здоров. Надеюсь на скорую встречу. Передавай привет маме и Петеру. Твой Рудольф».
– Почти то же самое, что я и говорил, – сказал Руслан.
– А где склад боеприпасов? – возмутилась Аня.
– Ну подумаешь, перепутал «маму» со «складом боеприпасов», – пожал плечами Руслан. – А вообще-то совершенно невинное письмо. Может, шифровка?
Аня не успела ответить, потому что пришел лейтенант Женечка.
– Привет! – сказал он, неодобрительно косясь на натюрморт с синими абрикосами. – У тебя заварка есть?
– Только бывшая в употреблении, – сказала Аня, заглядывая в чайник. – Кофе есть, могу поделиться.
Лейтенант Женечка был знаменит среди соседей тем, что у него все время что-нибудь кончалось в самое неурочное время. То чай, то хлеб, то сахар, то макароны. Еще он здорово умел ловить бандитов. Но об этом соседи не знали.
– А это что за юноша? – спросил лейтенант Женечка, забирая банку с кофе. – Анька, ты что, замуж собралась? Тогда лучше за блондина, брюнеты все коварные. Этот точно коварный. Вон какой брюнет.
– Нет уж, – отказалась Аня. – Ко мне тут один блондин лез в окно, так всю мебель раскидал. После этого я в блондинах разочаровалась. Женька, не наглей, оставь половину кофе.
– Мебель раскидал? – удивился Женечка. – Какой страстный.
– Я не хочу жениться, – запротестовал Руслан, но Женечка подавил бунт в зародыше:
– А придется, иначе я тебя арестую.
– А! – вспомнила Аня. – Руслан, я же обещала тебя с милиционером познакомить. Это лейтенант Женечка. А это Руслан, он ко мне в форточку лез.
В глазах Женечки вспыхнул профессиональный интерес.
– Ну ладно, я пойду, – сказал Руслан, чувствуя себя неуютно – то его женят, то арестовывают. – А открытку мне дай на сохранение. К тебе, может, сегодня снова полезут.
– Все интереснее и интереснее, – сказал Женечка. – Ребята, во что это вы вляпались?
Аня только начала объяснять, как пришли папа и мама. Аня сразу заткнулась – не стоит такие вещи рассказывать родителям.
– А, Женечка! – сказала мама. – Ты за хлебом или за сахаром?
– За чаем, – пояснил Женечка. – Пошли, парень, ко мне, расскажешь эту свою историю.
– И я, – увязалась было Аня, но мама и папа в один голос спросили:
– А физика?
Аня вздохнула. Против физики возразить было нечего.
Глава пятая
Гутен морген и другие интересные вещи
Назавтра у Ани вместо шестого урока была экскурсия в травматологическое отделение городской больницы. Поскольку ученики лицея вроде бы собирались стать врачами, их время от времени водили по таким местам. Чтобы знали, на что идут. Десятиклассникам показали всякую аппаратуру, позволили заглянуть через стекло в перевязочную и под конец провели по палатам, в которых лежачие больные доедали винегрет.
– Вот здесь необычный случай, – весело сказал доктор, проводивший экскурсию. – Молодой человек (между прочим, наш гость из Германии) упал с третьего этажа и почти без последствий. Легкое сотрясение мозга и закрытый перелом предплечья. Метко приземлился в куст черемухи. Сейчас мы пойдем в рентгенкабинет.
Экскурсия потопала дальше, а Аня задержалась. Она села напротив больного – совсем молодого человека с коротким ежиком светлых волос, словно вставших дыбом, и немного лошадиной челюстью.
– И как это понимать? – спросила она. – Вы зачем ко мне в дом лезли?
Блондины обычно краснеют очень ярко и быстро. Молодой человек тут же подтвердил этот факт, приняв цвет недоеденного им винегрета.
– Ну, – сказала Аня, чувствуя себя опытным полковником на допросе юного карманника.
– Я есть дойч, – ответил молодой человек. – Я русски не понимайт.
– Что, прямо-таки ни слова? – ехидно спросила Аня.
– Абсолют, – кивнул молодой человек. – Ваще.
– Врешь, – вздохнула Аня. – Бабе Миле вон как заливал про киску с бантиком и про деда с невестой.
– Дас ист вранье, – отперся молодой человек. – И что есть киска?
– Кэт, – объяснила Аня. – Мяу.
От такого перевода немец вытаращил глаза и переспросил:
– Мяу?
– Мяу, – сурово подтвердила Аня. – Вы мне зубы не заговаривайте. А то милицию позову и этих… газеты, пресса, ферштейн? О, майн готт, как я от вас устала.
– Взаимно, – кивнул немец. – Эта ужасная Россия…
– А мы вас не звали, – парировала Аня. – Сейчас дам интервью в газету и устрою международный скандал. Эй, пресса!
Молодой человек начал озираться, как будто ждал, что страшная пресса выскочит из-под кровати и набросится на него с микрофонами.
– Нихт скандал, – взмолился он. – Их есть гут.
– Кого их есть? – не поняла Аня. – Вы есть хотите? А кого их? Котлет? Ах да, «их» по-немецки «я».
– О, я-я, – согласился немец и представился: – Эрнст.
– Анна, – церемонно сказала Аня. – Ну что, вы чистосердечно признаетесь? Вы хотели украсть открытку с киской?
– Нихт украсть, – покачал головой Эрнст. – Эта киска есть моя.
И с трудом продираясь через бесконечные «найн», «нихт», «майн» и прочее, Аня услышала другую версию истории о киске с бантиком.
– Мой дед был зольдат, – начал Эрнст и заторопился, увидев ужас в глазах Ани. – Найн, он не быль эсэс, не быль палач, он быль зольдат, его… как это?… заставляль. Война, дед был молодой, служиль этот город… он собраль золото… найн, не пугайтесь, фрейлейн, не отбирал у жителей, просто забраль немножко из музей… не знай, какой музей…
– Все равно ужас, – сказала Аня. – Это наш музей.
– Это быль война, – сказал Эрнст. – Германия осознала ошибки… мы раскаивал… но тогда быль страшный война. Дед спрятал золото… боялся, что его стреляйт партизанен… Нарисоваль план, где искать, склеил две открытки с кошка с бант, послал невесте. Но невеста открытки не получиль… Много лет прошло, дед не мог забрать клад. Сначала политика, потом сейчас он старый, ехать не может. И дед видит в журналь фото старой фрау держать та открытка. Дед говорит: «Эрнст, поезжай Россия, забери открытка, раз… раздели два склеенные открытки, там план. Достань золото, стань богатый».
