Эсфирь Эмден - Дом с волшебными окнами. Повести
— Взять! — отчеканил глухой голос.
И сейчас же оловянные солдаты окружили Серёжу и Таню.
— Ведь мы же маленькие! Солдаты! Подумайте сами! — сказала Таня, обнимая испуганно прижавшегося к ней Мишутку.
— Оловянные солдаты думать вовсе не должны, — сказал в пустоту глухой голос. — Эти дети виновны. Предать их суду!
Глава двадцатая
МУДРЕЦЫ С КАЧАЮЩИМИСЯ ГОЛОВАМИ
За часом час, весь день-деньскойОни качают головой.У них на всё один ответ —Они всегда ответят: «Нет!»
Дети ожидали чего угодно, но то, что они увидели в следующую минуту, было так неожиданно, что даже Мишутка вздрогнул и прижался к Тане.
В дверь важно входил маленький человечек с огромной головой. При каждом его шаге голова качалась то вправо, то влево.
За ним шли ещё несколько человечков, но те, очевидно, были не такие важные, так как головы у них раскачивались немножко потише.
— Суд идёт! — провозгласил фарфоровый мопс, сидевший всё время на шкафу, и странные человечки остановились посреди зала.
— Мудрецы! Судите их строже! — взвизгнул Фарфоровый Принц.
— Приведите подсудимых! — тонким голоском откликнулся Главный Мудрец.
Два человечка с раскачивающимися головами сейчас же стали около детей.
— Мы не подсудимые, — сказала Таня, — мы дети.
— Подсудимые дети! — пропищал Главный Мудрец. — У вас головы не раскачиваются, значит вы не имеете права на отрицание. Право отрицать имеем только мы, мудрецы с качающимися головами. Кто мудрее всех на свете? Тот, кто всё отрицает. А наши головы всё время отрицают всё на свете!..
И Главный Мудрец так сильно закачал головой, что Серёжа подумал: «Сейчас она свалится с плеч!»
— Подсудимые дети, — продолжал Главный Мудрец, немного успокоившись, — почему вы стоите, взявшись за руки и прижимаясь друг к другу?
— Потому что нам вместе не страшно, — сказала Таня. — Когда мы вместе, мы не боимся вас. Вместе всегда легче.
Главный Мудрец повернулся к Серёже.
— И ты утверждаешь это? — насмешливо спросил он.
— Конечно, — ответил Серёжа.
— Первое преступление! — провозгласил Главный Мудрец. — Мудрецы! Эти дети утверждают, что на свете есть дружба. Так ли это, мудрецы?
Маленькие человечки сейчас же отрицательно закачали головами.
— Вы видите? — торжествующе взвизгнул Главный Мудрец. — Дружбы на свете нет! И за ваше первое преступление вы понесёте должное наказание.
— Отпустите нас, — сказала Таня, — нас мама ждёт!
— Откуда ты знаешь, что мама ждёт вас? — иронически улыбаясь, спросил второй мудрец.
— Потому что она любит нас, — сказала Таня, с удивлением глядя на мудрецов.
— И ты утверждаешь это? — взвизгнул Главный Мудрец, обращаясь к Серёже.
— Конечно! — ответил Серёжа.
— Второе преступление! — пропищал в восторге Главный Мудрец. — Мудрецы! Эти дети утверждают, что на свете есть любовь. Так ли это, мудрецы?
Маленькие человечки ещё сильнее закачали головами.
— Вы видите? — захихикал Главный Мудрец. — Любви на свете нет! И за своё легкомысленное утверждение вы понесёте должное наказание.
Таня взглянула на Серёжу. Её немного удивляло, что Серёжа молчит и как-то странно смотрит на судей. А Главный Мудрец ещё раз хихикнул и, снова обращаясь к Тане, сказал:
— Ну, что же ты ещё хочешь сказать в своё оправдание?
— Я не знаю, в чём мне оправдываться, — сказала Таня. — Я всегда говорю правду. Я говорю вам, что мама ждёт нас. Она ждёт нас в доме с волшебными окнами.
Мгновенно наступило молчание. Главный Мудрец, надувшись и покраснев, как индюк, силился что-то сказать, но не мог — так он злился. Голова его болталась то вправо, то влево, как маятник, и у Тани даже зарябило в глазах от этого мелькания.
— Подсудимые дети! — пропищал наконец Главный Мудрец. — Милость фарфоровых мудрецов неистощима — мы даём вам право на одно отрицание. Вы имеете право раз в жизни воспользоваться им, но воспользуйтесь им умно. Мы требуем, чтобы вы сказали, что дома с волшебными окнами нет!..
— Он есть! — сказал Серёжа. — И мы в него войдём, хотя бы нам пришлось разбить руки о его двери!
— Довольно! — завизжал неожиданно Фарфоровый Принц. — Я не могу больше их слышать — они разобьют нас! Посадите их немедленно в крепость!
— Серёжа, я боюсь! — шепнула Таня, прижимаясь к брату.
— Не бойся! — сказал Серёжа громко. — Разве ты не видишь, что это просто фарфоровые болванчики?
Глава двадцать первая
БОЙ
Трубы громко играютИ песню поют.Эта громкая песняПро лошадь мою.
Про коня боевого,Лихого коня.У него на подковахЧетыре огня!
Он летит, словно ветер,Когда я пою.Если недруга встретит —Победит он в бою!
Серёжу и Таню вели по пустынной улице. Дома глядели по-прежнему — глухими стенами. По-прежнему все окна были закрыты.
А позади детей слышался равномерный, равнодушный топот. Это шли оловянные солдаты.
Как странно передвигались оловянные солдаты, как странно они подёргивали руками и ногами!
Вот дети под конвоем оловянных солдат и офицеров вышли на площадь, и высокая серая башня сразу выросла перед ними.
Вот заскрипел в замочной скважине огромный ключ и заскрежетала железная дверь… Зелёная морда выглянула из дверей и ухмыльнулась…
— Крокодил! — испуганно вскрикнула Таня.
И вдруг — бум! — ухнуло, грохнуло что-то вдали.
— Скорей! — глухо крикнул оловянный офицер.
Конвойные подтолкнули детей к железным дверям крепости. Крокодил уже схватил Таню за руку…
И вдруг выпустил её и покачнулся — что-то стремительное, круглое, красно-синее с силой ударило его по голове и прыгнуло в руки детям.
— Булька, Булька, дорогой! — закричала Таня. — Откуда ты?
— Сверху! С самолёта! — закричал Булька.
Блестящие серебряные самолёты летели над пустынными улицами, и мячи, мячи, мячи соскакивали с них без конца!
А стукнувшись о землю, мячи ничуть не ушибались — им такие прыжки были только полезны!
Дети оглянулись — ни конвойных, ни Крокодила уже не было. Только большая зелёная тряпка валялась на земле. Это было всё, что осталось от Резинового Крокодила.
А мячи мчались вперёд и вперёд, перепрыгивая через заборы, через дома, и впереди всех скакал Булька, а Серёжа и Таня с Мишуткой бежали вслед за ним.
Какой бой кипел на окраине города!
Глухо ухали оловянные пушки. Оловянные ядра летели со страшной быстротой.
Но ядра-мячи летели быстрей!
Они залетали в тыл врагам, они сбивали с ног всех неприятельских артиллеристов, они взвивались в воздух и сбивали на лету несущиеся прямо на детей оловянные ядра!
Оловянное войско двигалось мерным, неживым строем.
И вдруг прямо на оловянные ряды пошла вперевалочку сплочённая сердитая колонна.
— Мишук, медведи! — закричала Таня.
Ну конечно, это были плюшевые медведи, и впереди всех шёл огромный бурый медведь — их старый нелюбезный знакомый.
Ух, как здорово он начал расталкивать лапами оловянных солдат!
— Конница! — закричал Серёжа. — Конница, вперёд!
Боевые деревянные кони помчались по полю навстречу врагам, и оловянные солдаты отступили и побежали, падая и увлекая за собой всё оловянное войско.
И тогда, страшные и черные, как огромные гусеницы, поползли по полю оловянные танки.
И что это? Почему на эти страшные танки двинулись такие нестрашные, такие обыкновенные деревянные зелёные грузовики?
Чёрные танки не боятся этих грузовиков, они надвигаются прямо на них, вот сейчас они раздавят их!
— Ай-ай! — кричит Таня.
И вдруг по полю побежала целая толпа мальчиков и девочек Игрушечного города, тех самых, которые были в цирке, а потом убежали в мастерскую. В руках у ребят из Игрушечного города какие-то кружки, бруски и палки. Серёжа бежит к ним навстречу, и они окружают его и совсем скрывают.
Крокодил схватил Таню за руку.
А чёрные танки надвигаются.
— Серёжа! — кричит Таня. — Я боюсь!
— Иду-у! — отвечает где-то рядом Серёжа. — Не бойся!
Вот чёрные танки подошли уже вплотную к грузовикам, и вдруг шофёры грузовиков нажали на маленькие рычажки, и — трах! — поднялись и захлопнулись над грузовиками крышки, и зелёные броневики идут прямо на врагов!
Впереди — головной броневик, ярко-зелёный, с красной звездой на боку.
И вдруг в него ударяется огромное оловянное ядро и пробивает в его броне брешь. Из броневика выглядывает водитель.
