Древневосточная литература - Тысяча и одна ночь. Том XV
Вот что было с ним. Что же касается царя Басры, то, узнав о прибытии ювелира, он разгневался на него и, послав за ним, призвал его к себе, и начал его бранить, и сказал: «Как это ты уезжаешь и не осведомляешь меня о своём отъезде? Разве я бы не смог дать тебе что-нибудь в помощь для паломничества к священному храму Аллаха?» И ювелир сказал ему: «Прощение, о господин! Клянусь Аллахом, я не совершил паломничества, но со мной случилось то-то и то-то».
И он рассказал ему, что случилось у него с его женой и с купцом Абд-ар-Рахманом каирским и как тот женил его на своей дочери, и наконец сказал: «И вот я привёз её в Басру». И тогда царь воскликнул: «Клянусь Аллахом, если бы я не боялся Аллаха великого, я бы, право, убил тебя и женился на этой родовитой женщине после тебя, хотя бы пришлось истратить на неё сокровищницы денег, так как она годится только для царей. Но Аллах сделал её твоим уделом и благословил тебя с нею. Заботься же о ней получше».
И затем царь оказал ювелиру милость, и тот ушёл от него и прожил со своей женой пять лет, а после этого он преставился к милости великого Аллаха. И царь посватался к его жене, но она не согласилась и сказала: «О царь, я не видела в моем племени женщины, которая вышла бы замуж после смерти своего мужа, и я не выйду замуж ни за кого после мужа и не выйду за тебя, хотя бы ты меня убил». И царь послал спросить се: «Хочешь ли ты отправиться в твою страну?» И она ответила: «Если ты сделаешь благо, будешь вознаграждён». И царь собрал ей все деньги ювелира и прибавил от себя сообразно своему сану. И затем он послал с ней везиря из своих везирей, известного благом и праведностью, и послал с ним пятьсот всадников. И этот везирь ехал с ней, пока не доставил её к отцу, и она жила, не выходя замуж, пока не умерла и не умерли они все.
И если эта женщина не согласилась сменить своего мужа после его смерти на султана, – как сравнить её с той, что сменила его при жизни на юношу неизвестного корня и рода, в особенности раз это было в разврате, а не путём установленного брака? Если кто думает, что все женщины одинаковы, то для болезни его бесноватости нет лекарства. Да будет же слава тому, кому принадлежит видимое и невидимое царство, он – живой, который не умирает.
Рассказ об Абд-Аллахе ибн Фадиле (ночи 978–989)
Рассказывают также, о счастливый царь, что халиф Харун ар-Рашид проверял в какой-то день харадж с земель и увидел, что харадж из всех земель и стран уже прибыл в казну, кроме хараджа Басры, – он не прибыл в этом году.
И Халиф созвал диван по этой причине и сказал: «Ко мне везиря Джафара!» И когда тот предстал меж его рук, сказал ему: «Харадж из всех стран прибыл в казну, кроме хараджа Басры, оттуда не прибыло ничего». – «О повелитель правоверных, – сказал Джафар, – может быть, у наместника Басры случилось дело, которое отвлекло его от отсылки хараджа». И ар-Рашид молвил: «Срок прибытия хараджа был двадцать дней назад. В чем же оправдание наместника за все это время – он не прислал хараджа и не прислал ничего, чтобы подтвердить своё оправдание». – «О повелитель правоверных, – сказал Джафар, – если хочешь, мы пошлём к нему посланца». – «Пошли к нему Абу-Исхака Мосульского, собутыльника», – сказал халиф. И Джафар ответил: «Слушаю и повинуюсь Аллаху и тебе, о повелитель правоверных!»
И затем везирь Джафар пошёл к себе домой и, призвав Абу-Исхака Мосульского, собутыльника, написал ему благородный указ и сказал: «Отправляйся к Абд-Аллаху ибн Фадилю, наместнику города Басры, и посмотри, что отвлекло его от посылки хараджа, и затем прими от него харадж Басры, полностью и до конца, и привези его ко мне скорее. Халиф проверил харадж всех стран и увидел, что отовсюду он прибыл, кроме Басры. А если ты увидишь, что харадж не готов, и Абд-Аллах будет оправдываться, то привези его с собой, чтобы он высказал халифу оправдание своим языком».
И Абу-Исхак ответил вниманием и повиновением и, взяв пять тысяч всадников из своего войска, ехал, пока не достиг города Басры. И Абд-Аллах ибн Фадиль узнал о его прибытии, и вышел к нему со своим войском, и встретил его, и вступил с ним в Басру, и поднялся в свой дворец, а остальные воины расположились в шатрах, подле Басры, и Ибн Фадиль назначил им все, что им было нужно. Абу-Исхак же вошёл в диван и, сев на престол, посадил Абд-Аллаха ибн Фадиля с собой рядом, а вельможи сели вокруг него, сообразно своим степеням. И затем, после приветствия, ибн Фадиль спросил: «О господин, что за причина твоего прибытия к нам?» – «Причина та, – отвечал Абу-Исхак, – что я пришёл потребовать харадж. Халиф спрашивал о нем, и время его прибытия прошло». – «О господин, – воскликнул Абу-Аллах, – чтобы тебе не утомляться и не переносить затруднений путешествия! Харадж готов, полностью и совершенно, и я собирался отослать его завтра, но раз ты прибыл, я вручу его тебе после угощения в три дня и на четвёртый день доставлю харадж к тебе. Но теперь обязательно нужно предложить тебе подарок – часть твоей милости и милости повелителя правоверных». И Абу-Исхак сказал: «Это недурно».
А затем Абд-Аллах распустил диван и ввёл Абу-Исхака в комнату в своём доме, которой нет равной, и расстелил перед ним и его приближёнными скатерть с едой, и они стали есть и пить, и наслаждаться, и веселиться.
А затем стол был убран и руки вымыты, и пришло кофе и напитки, и все просидели за беседой до первой трети ночи. И Абу-Исхаку постлали постель на ложе из слоновой кости, украшенном рдеющим золотом, и он лёг на нем, а наместник Басры лёг на другом ложе, рядом с ним.
И одолела бессонница Абу-Исхака, посланца повелителя правоверных, и он стал размышлять о размерах стихов и о нанизанной речи, так как он был одним из приближённых собутыльников халифа, и была у него большая осведомлённость в стихах и тонких рассказах. И он бодрствовал, сочиняя стихи, до полуночи. И когда это было так, вдруг Абд-Аллах ибн Фадиль встал, затянул пояс и, открыв шкаф, взял оттуда бич, а затем он взял горящую свечу и вышел из дверей комнаты, думая, что Абу-Исхак спит…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот семьдесят девятая ночь
Когда же настала девятьсот семьдесят девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Абд-Аддах ибн Фадиль вышел из дверей комнаты, думая, что Абу-Исхак, собутыльник, спит. И когда он вышел, Абу-Исхак удивился и сказал про себя; «Куда идёт Абд-Аллах ибн Фадиль с этим бичом? Может быть, он хочет кого-нибудь пытать. Я обязательно за ним последую и посмотрю, что он будет делать сегодня ночью».
И затем Абу-Исхак поднялся и пошёл за Абд-Аллахом, понемногу, понемногу, так, чтобы тот его не видел. И он увидел, что Абд-Аллах отпер чулан и вынул из него столик, на котором было четыре блюда с кушаньем, и хлеб не приходил к нему от великого удивления, и он говорил про себя: «Смотри-ка! В чем причина этого дела?»
И он не переставал дивиться до утра, а затем все встали и совершили утреннюю молитву, и им поставили завтрак, и люди поели, и выпили кофе, и отправились в диван, и Абу-Исхак был занят этим приключением целый день, но он все скрыл и не спросил о нем Абд-Аллаха.
А на следующую ночь Ибн Фадиль сделал с собаками то же самое и побил их, и помирился с ними, и накормил их, и напоил. И Абу-Исхак последовал за ним и увидел, что он сделал с ними то же, что и в первую ночь, и в третью ночь было то же самое, а после этого он принёс харадж Абу-Исхаку, собутыльнику, на четвёртый день, и тот взял его и уехал, не сказав ничего.
И он ехал до тех пор, пока не достиг Багдада, и вручил халифу харадж, и потом халиф спросил его о причине задержки хараджа, и Абу-Исхак сказал: «О повелитель правоверных, я увидел, что правитель Басры уже приготовил харадж и хочет отослать его. И если бы я задержался на один день, он бы наверное встретил меня в дороге. Но только я увидел у Абд-Аллах ибн Фадиля диво, подобного которому не видел в жизни, о повелитель правоверных». – «А что это такое, о Абу-Исхак?» – спросил халиф. И Абу-Исхак сказал: «Я видел то-то и то-то». И рассказал о том, что делал Абд-Аллах с собаками. И потом молвил: «Я видел три ночи подряд, как он делал такие дела – бил собак, а после этого мирился с ними и успокаивал их, и кормил, и поил, и я смотрел на него так, что он меня не видел». – «Спрашивал ли ты его о причине?» – сказал халиф. И Абу-Исхак ответил: «Нет, клянусь жизнью твоей головы, о повелитель правоверных!» – «О Абу-Исхак, – сказал халиф, – я приказываю тебе вернуться в Басру и привезти ко мне Абд-Аллаха ибн Фадиля вместе с теми двумя собаками». – «О повелитель правоверных, – воскликнул Абу-Исхак, – избавь меня от этого! Абд-Аллах ибн Фадиль оказал мне крайнее уважение, и я проведал об этих обстоятельствах случайно, без намерения, и рассказал тебе. Как же я вернусь к нему и приведу его? Если я к нему вернусь, я не найду на себе лица от стыда перед ним, и подобает послать кого-нибудь другого с указом, написанным твоей рукой, чтобы он привёз к тебе Ибн Фадиля и собак». – «Если я пошлю к нему другого, он, может быть, станет отрицать это дело и скажет: «Нет у меня собак, – молвил халиф. – Если же я пошлю тебя и ты ему скажешь: «Я тебя видел своими глазами», – он не сможет этого отрицать. Ты непременно должен к нему поехать и привезти его и собак, а иначе – неизбежно твоё убиение…»
