Алексей Налепин - Сказки народов Европы
— Ты что здесь делаешь?
Солдат ничуть не испугался и отвечает:
— Как видишь, отдыхаю себе, ем да пью.
— А кто тебе позволил остаться здесь на ночь? — возмутился черт. — Это моя усадьба. Кого застану в этом доме, того в плен беру. И тебя тоже уведу с собой!
— Ты-то, может, и хотел бы меня увести, да только я не пойду!
— Почему это ты не пойдешь? — удивился черт.
Отвечает солдат:
— А потому, что ты косматый и безобразный, с тобой совестно и на люди-то показаться! Давай я тебя обрею, чтобы ты покрасивее был, тогда и пойду с тобой! А если не дашься, так и знай, ничего у тебя не выйдет!
Видит черт, что попался ему строптивый пленник — с таким беды не оберешься, и согласился побриться, чтобы стать красивее.
Схватил солдат дубовую доску и давай ею черта скоблить. Черт зарычал и стал брыкаться. А служивый его успокаивает:
— Лежи смирно. Хочешь быть красивым — терпи!
Зарекается черт солдата трогать — лишь бы отпустил его. Но служивый про то и слышать не желает. Черт взмолился, слезно просит помиловать, обещает солдату подарить усадьбу и вдобавок сообщить диковинную тайну. Солдат оставил свое бритье и спрашивает черта, какая там у него тайна. Черт и говорит:
— В полночь в эту горницу, где мы с тобой сейчас находимся, вползет страшная, большущая змея. Днем-то она в подвале сидит, обвилась вокруг трех огромных бочек, полных золота. Если ты поцелуешь ту змею, она превратится в красавицу, потому что это не змея, а заколдованная девица.
Едва умолк черт, за дверью послышалось зловещее шипение и в комнату вползла змея. Солдат, не медля ни минуты, подскочил к ней и поцеловал. В тот же миг змея обернулась девицей-раскрасавицей и стала благодарить молодца за то, что он освободил ее от колдовских чар.
Тут черт и говорит солдату:
— Отдаю тебе и красавицу, и дворец, и всю усадьбу. Но смотри не переступай ее границу — иначе снова станешь моим пленником, и я утащу тебя!
И пропал.
Утром явились в усадьбу господа и диву дались: сидит солдат с красавицей за столом и угощается.
— Много смельчаков вызывалось стеречь усадьбу, и все они бесследно исчезали!
Рассказал тогда солдат, что приключилось с ним ночью, господа похвалили его за храбрость и ушли, а молодец остался в усадьбе со своей красавицей, и стала она его женой.
Зажили они в любви и согласии, только скоро стало им скучно одним в усадьбе. Вот однажды солдат и предложил молодой жене прокатиться в город — пусть, мол, полюбуются люди на наше счастье! Он забыл и думать, какой запрет наложил на него черт. Велел он слугам запрячь коней и поехал с женою в город. Только выехали за ворота усадьбы, как навстречу им черт. Вспомнил тут солдат про запрет, и сердце у него в пятки ушло. «Ну, — думает, — сейчас черт свое возьмет».
До усадьбы далеко. «Все равно черт догонит меня», — решил молодец. Видит он, так и так пропадать, обхватил обеими руками жену за шею и стал целовать в последний раз. А черт издалека за ним наблюдал, и почудилось ему, что солдат вздумал свою жену брить. Перепугался черт. «Не дамся больше в твои руки», — подумал он, повернул назад и пустился наутек, только пятки засверкали.
С той поры черт оставил в покое смельчака, и солдат по сей день живет со своей женой, если только не умер.
Под лежачий камень вода не течет
Хорватская сказка
Перевод Т. Вирты
давние времена жил один крестьянин. Водилось у него кое-какое добро, но больше всего на свете дорожил он любимой женой. Встанут они, бывало, с зарей — и дружно за работу возьмутся. Трудились в поте лица и сводили кое-как концы с концами. Но недаром говорится, что горе да беда по людям ходят. Не прошло и года после свадьбы, как потерял несчастный муж единственное свое сокровище: умерла его дорогая жена.
Известно, что хорошая хозяйка — гордость любого дома и кто такой жены лишился, тому уж на нерадивую и смотреть тошно. Опустела изба у вдовца, остыл очаг, а сам он ходит теперь в грязной рубахе и в пир, и в мир, и в добрые люди. Ничего не поделаешь, пришлось ему подумать о женитьбе. Невест на выданье — что орехов в лесу, а присмотрись к ним — и увидишь: девка красива, да прясть ленива. Надоело крестьянину выбирать себе невесту, и вот однажды решил он пойти в соседнее село и жениться на первой девушке, какая встретится ему на пути.
Когда-то в старину были мельницы с конской тягой. У околицы соседнего села стояла как раз такая мельница, и возле той мельницы вдовец увидел девушку — она дожидалась, пока мельник смелет ее зерно.
— Пойдешь за меня замуж, красная девица? — спрашивает он наудачу.
Девушка встрепенулась и пропела сладким голоском, будто медовых пряников наелась:
— Не знаю. Спроси матушку!
Для жениха невеста всегда найдется, но у крестьянина слово было твердо, и от своего решения отступиться он не захотел.
Пошел к матери той девицы, что возле мельницы помола дожидалась, а она ему и говорит:
— Девка у нас на выданье — это правда, да только скажу тебе начистоту: не приучена моя доченька ни овец пасти, ни стирать, ни обед готовить. Потом не пеняй на нас за то, что мы тебе кота в мешке подсунули.
— Смотри, сынок, — вмешался тут отец девицы, — набаловала мать свою дочку, только что в мед ее не обмакивала да в молоке не купала. Коли надеешься, что сумеешь сделать из нее хорошую жену, — ну что ж, тогда бери!
Жених и сам понял, какова невеста, едва она слово молвила, но говорит старику:
— Не велика беда! Есть у меня большая торба — покуда торба полна, молодуха будет сидеть сложа руки.
И тут вдовец показал старику большую пеструю торбу, доверху набитую всякой снедью — пшеничным хлебом, мясом, маслом, а что за секрет в той торбе заключен, так и не открыл. Только добавил, обращаясь к невесте:
— Твое дело следить, чтобы торба всегда была полна, а больше ни о чем не заботься.
И пошло тут веселье: отец до смерти рад сплавить свою лежебоку, да и мать радехонька, что пристроила любимую дочку, а жених доволен, что невеста согласилась лишь до тех пор бездельничать, пока торба будет полна.
На следующий день муж собрался в поле пахать, а молодуха осталась дом сторожить. Перед уходом муж повесил торбу на гвоздь и наказывает:
— Эй, торба! Пока ты полна, изволь всю работу по дому переделать!
И к двери, а жена его окликнула:
— Что же это ты, муженек, уходишь, а не говоришь, где мне взять обед и ужин?
— В торбе всякая всячина припасена — потрудись только ручки протянуть, моя голубка.
Вечером муж возвратился с пашни домой и видит — молодуха устроилась за печкой с кошкой на коленях, не поймешь, кто кому песни мурлычет. А в доме беспорядок и запустение. Лентяйка спотыкается о метлу, а все равно к ней не притрагивается — с какой стати, если муж приказал торбе хозяйничать. Муж еще порога не успел переступить, а жена уж к нему с жалобой:
— Посмотри-ка, муженек, твоя торба даже в избе не подмела!
Крестьянин притворился, будто это ему в диковинку, разбушевался и давай лупить торбу:
— Ах ты, лентяйка этакая, все бы тебе на гвозде висеть!
Отхлестал он торбу как следует, а потом воскликнул, словно догадался о чем-то:
— Послушай-ка, жена, сдается мне, будто отощала наша торба…
— Так я же из нее брала себе еду и на обед, и на ужин!
— Вот потому, наверное, торба и была сегодня такая нерадивая, — сказал муж и вынул из нее ужин.
То же самое было и на второй, и на третий день. Муж все ругал и бил торбу, пока она и вовсе не опустела.
— Как же нам теперь быть? — забеспокоилась жена, когда подошло время обедать.
Муж будто тоже расстроился да встревожился, — мол, и у меня от забот голова кругом идет, а когда жена хорошенько проголодалась, сказал:
— Да-а, ничего, видно, нам другого не остается, как наполнить торбу доверху… А тогда можно и отдыхать.
— Что же нам делать?
— Придется потрудиться над торбой. Я ведь тебя предупреждал, когда пришел свататься, — набей торбу и гуляй себе на здоровье. Но после первого же обеда торба сильно похудела — ты и сама это заметила.
Тут муж показал своей жене, за какое дело ей в первую очередь приниматься. Пришлось молодухе и в доме прибрать, и скотину накормить, а муж свернул голову большому петуху и велел его зажарить. Потом достал муки и научил жену тесто замешивать, печку топить да хлеб печь. Когда все было готово, муж сложил хлеб и жареного петуха в торбу и говорит:
— Ну вот, теперь, женушка, можешь и посидеть сложа руки.
Пришла пора пшеницу жать. Крестьянин дал жене серп — ступай, мол, жни да снопы вяжи.
— Да я же не умею! — плачется молодуха.
— Научишься, не горюй, жена. Если любишь за печкой сидеть, люби и торбу битком набивать. Из пшеницы мука будет, из муки — лепешки, вот тебе и торба полна.
