Брайан Джейкс - Белые лисы
Бурбл увидел, как Песенка подняла свой моргенштерн (который и был этим самым Лифвудом), и замолчал, добавив впрочем:
— И так далее, и так далее!
К Песенке обратился седой старейшина, он дрожащим голосом произнес:
— Да, Лифвуд сделал бы наше племя могущественным и знаменитым. Все бы уважали нас и боялись, мы бы все отдали, чтобы владеть им.
Белочка без раздумий ответила:
— Я обменяю его на хорошую лодку. Лицо старика осветилось радостью:
— Об этом и говорить нечего, я отдам свою лодку, она у меня самая быстрая и прочная!
Дипплер знаком попросил Песенку не вмешиваться и сказал:
— Только сначала надо взглянуть на нее, вы уж не обижайтесь.
Живот водяной мыши заколыхался от смеха.
— Да, да, конечно, кто же лучше землероек разбирается в лодках? Идите за мной, маленькие путешественники.
Выведя их из пещеры, он отдал фонарь Позднецвету.
— Свети, меченосец, пока я покажу лодку.
Они пошли вдоль берега, позади осталась ива, возле которой друзья повстречали Бурбла. Наконец на песке они увидели лодки, плотно уложенные и укрытые сверху корой и ветками.
— Никогда не оставляем лодки на воде, а то всякий увидит. Тут так и шныряют Белолисы, и крыс водяных полным-полно. Вот только сегодня проплыли. Нет, лодки надо прятать получше!
Песенка посмотрела на реку:
— Так, говорите, они тут проплыли? А не знаете куда? Старейшина задумчиво почесал щеку и пожал плечами:
— Единственное, что могу сказать, так то, что двигались они в ту сторону, где встает месяц. Ну, землеройка, как тебе лодка? Надежная, верно?
Дипплер, внимательно осматривавший лодку, оторвался от этого занятия и произнес:
— Да, неплохая. Не плохая, не особенно хорошая, много лет уже плавала по реке. Я бы сказал, старовата. Ага! А вот эта нам подходит! За эту мы отдадим Лифвуд.
С этими словами Дипплер постучал по другой лодке. Она была намного новее и сияла свежепросмоленными бортами. В отличие от первой на ней были нарисованы всякие знаки и символы, что придавало ей совершенно особый вид. Однако старик затряс головой и замахал лапами.
— Нет, нет, эту нельзя трогать! На этой лодке нельзя гнаться за Белолисами. Нет, дружок, боюсь, эту мы не можем отдать!
Песенка задумчиво повертела Лифвуд. На зеленом камне отразились отблески огня. Она кивнула Позднецвету и Дипплеру, и все трое дружно повернулись, собираясь уходить. Дипплер с сожалением улыбнулся и сообщил старику:
— Очень жаль, значит, нам придется продать Лифвуд какому-нибудь другому племени.
Старик подпрыгнул и загородил им дорогу. Он смешно подскакивал, пытаясь остановить друзей.
— Ну-ну, не надо так сердиться! У меня есть и другие лодки! Да, очень хорошие лодки, пойдемте, я покажу!
Песенка покачала головой и сунула Лифвуд прямо под нос полевке:
— Ну уж нет, никаких других лодок нам не требуется. Мы хотим получить именно эту лодку, а вы — Лифвуд. Можете подержать его минутку, я разрешаю.
Мышь с благоговением держала в лапах символ власти, она жадно рассматривала камень на конце палки, поглядывала на наших героев. Чувствовалось, что расстаться с таким замечательным предметом она не в силах. Песенка выбрала именно этот момент, чтобы сказать:
— Все, верните Лифвуд, мы уходим, а вы больше никогда его не увидите. Вы кажетесь таким умным и опытным и наверняка можете построить другую лодку, еще лучше, чем эта. Так почему бы нам не поменяться?
Водяная мышь переводила взгляд с лодки на Лифвуд и с Лифвуда на лодку. Наконец она решилась.
— Договорились!
Старик подкинул в воздух комок земли, трижды топнул лапой и протянул лапу, чтобы лапопожатием скрепить сделку.
Удовлетворенные, друзья пожали ему лапу. Старик усмехнулся:
— Честная сделка, хоть с вами трудновато иметь дело. Получайте вашу лодку — легкая, как перышко, быстрая, как стрела, и руля отлично слушается. Второй такой нет, даже жаль с ней расставаться!
Позднецвет похлопал его по плечу:
— Зато теперь у вас есть Лифвуд, и власть принадлежит вам по праву.
Старик-мышь довольно кивнул:
— Да, точно. Однако хорошую сделку надо отпраздновать. Так мы и сделаем. — Он поднял голову и закричал на весь лес: — Всенапиииир!
От неожиданности наши друзья подскочили. И тут же отовсюду стали появляться другие водяные мыши, которые тоже во все горло орали:
— Всенапииииррр!
Дипплер закинул пожитки в лодку и задумчиво сказал:
— Похоже, нас приглашают на праздник.
Чуть позже в пещеру на берегу набилось огромное количество водяных мышей. Почти у каждой в лапе была или маленькая скрипочка, или барабан. Песенка с друзьями сидела у костра и поглощала приготовленный водяными мышами праздничный ужин: студень, креветки, репу, морковку, грибы и какие-то другие блюда, непонятно из чего сделанные, но очень вкусные. Бурбл поднял свой бокал:
— Да, давайте выпьем за здоровье самой лучшей певицы и умелого торговца, за храброго меченошу и за вечно голодного солдата отряда землероек. Удачи им, куда бы они ни направлялись!
И все водяные мыши подняли бокалы и закричали:
— Верно! Верно!
Дипплер облизнул краешек миски и спросил:
— А больше студня не осталось? Незачем добру пропадать!
Моккан лежал на корме и отдавал приказы:
— Веслами, веслами работайте! Шевелитесь! Фенно, дружок, выводи лодку на середину реки, подальше от берегов.
Землеройка подавила вздох и, направляя лодку, куда ей было приказано, сказала:
— Эта гонка меня вконец вымотала. Глаза прямо слипаются, сэр.
Моккан с непроницаемым видом опробовал на лапе остроту своего страшного топора и посоветовал:
— Ты лучше разлепи свои глаза, а то я им помогу закрыться навсегда!
А лодка все плыла и плыла в ночной тишине.
ГЛАВА 17
По спальне королевы Сильф скользила белая мерцающая фигура с черными провалами на месте глаз и окровавленным ртом. Она двигалась медленно, обходя спальню по кругу. Голос ее, казалось, доносился откуда-то издалека, словно говорил бесплотный дух из другого мира.
— Сиииильф! Я вижу тебя, я слышу тебя, я не дам тебе покоя, пока ты жива! Умри, Сиииильф!
Из-за занавесок паланкина раздался дрожащий от ужаса голос Сильф:
— Убирайся! Оставь меня в покое, Белый Дух! Стража! Стража!
Как только раздался скрип и дверь начала открываться, таинственная фигура исчезла. Водяные крысы с факелами в лапах ворвались в и без того уже ярко освещенную комнату. Они послушно обыскали все углы, но, разумеется, никого не обнаружили, а королева бушевала:
— Он был здесь! Белый Дух снова приходил сюда! Где моя дочь, Лантур? Я хочу, чтобы она пришла сию же минуту! Лантур! Лантур!
А наверху, в комнате, расположенной прямо над покоями королевы, Лантур прятала белую простыню, обильно намазанную фосфором, чтобы та светилась в темноте. На этой простыне углем были нарисованы глаза и красной краской — рот. Аккуратно сложив этот костюм, Лантур спрятала его в угол шкафа, прямо под доски. Но прежде, чем положить доски на место, она испустила протяжный стон, который, как ей было известно, раздастся в комнате внизу — ведь шкафы соединялись потайным ходом.
— Ууууууууууоооооооуууууууу!
Осторожно прикрыв шкаф, Лантур с удовольствием прислушалась к суматохе, поднятой ее матерью, и которая отлично была слышна из ее комнаты.
— Вот, опять, опять! Говорю же вам, дураки, Белый Дух был здесь, прямо в этой комнате! Что вы стоите? Ищите его! Ищите! Где Лантур? Она должна быть здесь!
Через минуту Лантур уже медленно входила в комнату матери. Она отослала стражников, которые были только рады убраться с глаз подальше. Как они знали по опыту, к Сильф лучше не попадаться, когда она в таком настроении.
— Что случилось, мама? Опять дурной сон?
— Не говори со мной таким тоном! Какие могут быть сны, если я глаз не сомкнула! Белый Дух снова был здесь, прямо перед тем, как ты пришла.
— Раз ты так говоришь, мама…
— Я — королева, и изволь обращаться ко мне как к своей королеве! Он был здесь, я видела его сквозь занавески! Но ты мне не веришь?
— О королева, если вы говорите, то, значит, так оно и было. Но где он сейчас? Почему никто не может сделать так, чтобы вы не видели Белого Духа?
— Не знаю! И почему же?
— Быть может, королева, он приходит из глубин вашей памяти… Какой-нибудь враг, которого вы сразили много зим назад… Неупокоенный дух приходит отомстить своему убийце…
Лантур едва успела отпрыгнуть, когда из-за занавесок паланкина Сильф швырнула в нее кубок. Голос королевы дрожал от ярости:
— Убирайся! Вон! Не смей мне этого говорить! Лисица поклонилась и повернулась к двери. Однако Сильф остановила ее:
— Нет, останься со мной, дочь моя. Я боюсь быть одна. Эта комната такая уродливая… Мне нужно больше света, больше красивых вещей!
Лантур вновь поклонилась и протянула лапу к двери:
