Алла Кириллова - Семейная библиотека. Выпуск восьмой
— Ты зачем здесь?
— А я один не могу. Я всегда при ком-нибудь должен находиться. Вот я за тобой и катился всё время. Не надо было меня с чертежа сталкивать и на моё место вставать. Зато теперь ты уже не Единица, а вместе со мной стала десяткой.
Рассердилась Единица:
— Не хочу быть десяткой! Хочу оставаться Единицей, чтобы зло ребятам делать.
Отыскала она глазами учёного — и к нему:
— Уважаемый учёный, разделите, пожалуйста, меня с ноликом.
— Изволь.
Взял учёный десятку и разделил её пополам. Запрыгала весёлая, жизнерадостная пятёрка. А Единицы как не бывало.
В это время лесные часы пробили двенадцать раз, и наступил Новый год.
Николай Носов
Бобик в гостях у Барбоса
Жил-был пёс Барбоска. У него был друг — кот Васька. Оба они жили у дедушки. Дедушка ходил на работу, Барбоска сторожил дом, а кот Васька мышей ловил.
Однажды дедушка ушёл на работу, кот Васька убежал куда-то гулять, а Барбос дома остался. От нечего делать он залез на подоконник и стал смотреть в окно. Ему было скучно, вот он и зевал по сторонам.
«Дедушке нашему хорошо! — подумал Барбоска. — Ушёл на работу и работает. Ваське тоже неплохо — убежал из дому и гуляет по крышам. А мне вот приходится сидеть, сторожить квартиру».
В это время по улице бежал Барбоскин приятель Бобик. Они часто встречались во дворе и играли вместе. Барбос увидел приятеля и обрадовался:
— Эй, Бобик, куда бежишь?
— Никуда, — говорит Бобик. — Так, бегу себе просто. А ты чего дома сидишь? Пойдём гулять.
— Мне нельзя, — ответил Барбос, — дедушка велел дом стеречь. Ты лучше ко мне в гости иди.
— А никто не прогонит?
— Нет. Дедушка на работу ушёл. Никого дома нет. Лезь прямо в окно.
Бобик залез в окно и с любопытством стал осматривать комнату.
— Тебе хорошо! — сказал он Барбосу. — Ты в доме живёшь, а вот я живу в конуре. Теснота, понимаешь! И крыша протекает. Неважные условия!
— Да, — ответил Барбос, — у нас квартира хорошая: две комнаты с кухней и ещё ванная. Ходи где хочешь.
— А меня даже в коридор хозяева не пускают! — пожаловался Бобик. — Говорят — я дворовый пёс, поэтому должен жить в конуре. Один раз зашёл в комнату — что было! Закричали, заохали, даже палкой по спине стукнули. Он почесал лапой за ухом, потом увидел на стене часы с маятником и спрашивает:
— А что это у вас за штука на стенке висит? Всё тик-так да тик-так, а внизу болтается.
— Это часы, — ответил Барбос. — Разве ты часов никогда не видел?
— Нет. А для чего они?
Барбос и сам не знал толком, для чего часы, но всё-таки принялся объяснять:
— Ну, это такая штука, понимаешь… часы… они ходят…
— Как — ходят? — удивился Бобик. — У них ведь ног нету!
— Ну, понимаешь, это только так говорится, что ходят, а на самом деле они просто стучат, а потом начинают бить.
— Ого! Так они ещё и дерутся? — испугался Бобик.
— Да нет! Как они могут драться!
— Ты ведь сам сказал — бить!
— Бить — это значит звонить: бом! бом!
— А, ну так бы и говорил!
Бобик увидел на столе гребешок и спросил:
— А что это у вас за пила?
— Какая пила! Это гребешок.
— А для чего он?
— Эх ты! — сказал Барбос. — Сразу видно, что весь век в конуре прожил. Не знаешь, для чего гребешок? Причёсываться.
— Как это — причёсываться?
Барбос взял гребешок и стал причёсывать у себя на голове шерсть:
— Вот смотри, как надо причёсываться. Подойди к зеркалу и причешись.
Бобик взял гребешок, подошёл к зеркалу и увидел в нём своё отражение.
— Послушай, — закричал он, показывая на зеркало, — там собака какая-то!
— Да это ведь ты сам в зеркале! — засмеялся Барбос.
— Как — я? Я ведь здесь, а там другая собака. Барбос тоже подошёл к зеркалу. Бобик увидел его отражение и закричал:
— Ну вот, теперь их уже двое!
— Да нет! — сказал Барбос. — Это не их двое, а нас двое. Они там, в зеркале, неживые.
— Как неживые? — закричал Бобик. — Они же ведь двигаются!
— Вот чудак! — ответил Барбос. — Это мы двигаемся. Видишь, там одна собака на меня похожа!
— Верно, похожа! — обрадовался Бобик. Точь-в-точь как ты!
— А другая собака похожа на тебя.
— Что ты! — ответил Бобик. — Там какая-то противная собака, и лапы у неё кривые.
— Такие же лапы, как у тебя.
— Нет, это ты меня обманываешь! Посадил туда каких-то двух собак и думаешь, я тебе поверю, — сказал Бобик.
Он принялся причёсываться перед зеркалом, потом вдруг как засмеётся:
— Глянь-ка, а этот чудак в зеркале тоже причёсывается! Вот умора!
Барбос только фыркнул и отошёл в сторону. Бобик причесался, положил гребешок на место и говорит:
— Чудно тут у вас! Часы какие-то, зеркала с собаками, разные финтифлюшки и гребешки.
— У нас ещё телевизор есть! — похвастался Барбос и показал телевизор.
— Для чего это? — спросил Бобик.
— А это такая штука — она всё делает: поёт, играет, даже картины показывает.
— Вот этот ящик?
— Да.
— Ну, уж это враки!
— Честное слово!
— А ну, пусть заиграет!
Барбос включил телевизор. Послышалась музыка. Собаки обрадовались и давай прыгать по комнате. Плясали, плясали, из сил выбились.
— Мне даже есть захотелось, — говорит Бобик.
— Садись за стол, сейчас я тебя угощать буду, — предложил Барбос.
Бобик уселся за стол. Барбоска открыл буфет, видит — там блюдо с киселем стоит, а на верхней полке — большой пирог. Он взял блюдо с киселем, поставил на пол, а сам полез на верхнюю полку за пирогом. Взял его, стал вниз спускаться и попал лапой в кисель. Поскользнувшись, он шлёпнулся прямо на блюдо, и весь кисель у него размазался по спине.
— Бобик, иди скорей кисель есть! — закричал Барбос.
Бобик прибежал:
— Где кисель?
— Да вот у меня на спине. Облизывай.
Бобик давай ему спину облизывать.
— Ох и вкусный кисель! — говорит.
Потом они перенесли пирог на стол. Сами тоже на стол уселись, чтобы удобнее было. Едят и разговаривают.
— Тебе хорошо живётся! — говорит Бобик. — У тебя всё есть.
— Да, — говорит Барбос, — я живу хорошо. Что хочу, то и делаю: хочу — гребешком причёсываюсь, хочу — на телевизоре играю, ем и пью что хочу или на кровати валяюсь.
— А тебе позволяет дедушка?
— Что мне дедушка! Подумаешь! Это кровать моя.
— А где же дедушка спит?
— Дедушка там, в углу, на коврике.
Барбоска так заврался, что не мог уже остановиться.
— Здесь всё моё! — хвастался он. — И стол мой, и буфет мой, и всё, что в буфете, тоже моё.
— А можно мне на кровати поваляться? — спросил Бобик. — Я ни разу в жизни ещё на кровати не спал.
— Ну пойдем, поваляемся, — согласился Барбос. Они улеглись на кровать.
Бобик увидел плётку, которая висела на стене, и спрашивает:
— А для чего у вас здесь плётка?
— Плётка? Это для дедушки. Если не слушается, я его плёткой, — ответил Барбос.
— Это хорошо! — одобрил Бобик.
Лежали они на кровати, лежали, пригрелись, да и заснули. Не услышали даже, как дедушка с работы пришёл.
Он увидел на своей кровати двух псов, взял со стены плётку и замахнулся на них.
Бобик с перепугу выпрыгнул в окно и побежал в свою конуру, а Барбос забился под кровать, так что его даже половой щёткой нельзя было вытащить. До вечера там просидел.
Вечером вернулся домой кот Васька. Он увидел Барбоса под кроватью и сразу понял, в чём дело.
— Эх, Васька, — сказал Барбос, — опять я наказан! Даже сам не знаю за что. Принеси мне кусочек колбаски, если тебе дедушка даст.
Васька пошёл к дедушке, стал мурлыкать и тереться спинкой о его ноги. Дедушка дал ему кусочек колбаски. Васька половину съел сам, а другую половинку отнёс под кровать Барбоске.
Евгений Шварц
Рассеянный волшебник
Жил-был на свете один ученый, настоящий добрый волшебник, по имени Иван Иванович Сидоров. И был он такой прекрасный инженер, что легко и быстро строил машины, огромные, как дворцы, и маленькие, как часики. Между делом, шутя, построил он для дома своего чудесные машины, легкие как перышки. И эти самые машинки у него и пол мели, и мух выгоняли, и писали под диктовку, и мололи кофе, и в домино играли. А любимая его машинка была величиной с кошку, бегала за хозяином, как собака, а разговаривала, как человек. Уйдет Иван Иванович из дому, а машинка эта и на телефонные звонки отвечает, и обед готовит, и двери открывает. Хорошею человека она пустит в дом, поговорит с ним да еще споет ему песенку, как настоящая птичка. А плохого прогонит да еще залает ему вслед, как настоящий цепной пес. На ночь машинка сама разбиралась, а утром сама собиралась и кричала:
