Льюис Кэрролл - Алиса в Стране Чудес. Алиса в Зазеркалье
После пятого падения Алиса осторожно заметила:
– Вы, наверное, чаще ходите пешком?
Рыцарь остолбенел от удивления.
– Как ты могла такое подумать! – возмущённо воскликнул он, в очередной раз карабкаясь на Коня. При этом он одной рукой судорожно цеплялся за гриву Коня, а другой пребольно ухватился за Алисины волосы.
– Потому что люди, часто ездящие верхом, редко падают, – сказала Алиса, выдирая волосы из его руки.
– Я вообще никогда не слезаю с Коня! – обиделся Рыцарь. – Можно сказать, я прирос к седлу!
И он снова кувыркнулся на землю.
– Да-да, конечно, – поспешно согласилась Алиса, не желавшая обижать доброго Рыцаря.
Они опять помолчали. Рыцарь, прикрыв глаза, что-то бормотал себе под нос. Алиса со страхом ждала нового падения.
– Великое искусство! – вдруг вскричал Рыцарь, величественно раскинув руки. – Великое искусство верховой езды состоит в том, чтобы дер… – Он дернулся, вылетел из седла и вонзился головой в песок у ног Алисы.
На этот раз она по-настоящему всполошилась.
– Вы ничего себе не сломали? – с тревогой спросила Алиса, помогая ему подняться.
– Пустяки! – отмахнулся Рыцарь, будто пара-другая сломанных костей для него и вправду пара пустяков. – На чём я остановился, когда падал? Ах да! Высшее искусство верховой езды состоит в том, чтобы дер… держать равновесие!
Он отпустил поводья и широко раскинул руки, чтобы показать Алисе, как это делается. В то же мгновение он шмякнулся оземь, чуть не угодив под копыта Коня.
Алисе снова пришлось поднимать несчастного Рыцаря. А тот всё приговаривал при этом:
– Ем в седле! Пью в седле! Сплю в седле! Всю жизнь на Коне!
– Не смешите меня, – остановила его Алиса. – Вам бы на лошадке-качалке ездить, а не на Коне.
– Она ровно качается? – оживился Рыцарь и поспешно обнял Коня за шею, чтобы снова не кувыркнуться.
– Ровнее, чем настоящий Конь, – улыбнулась Алиса, уже не сдерживаясь.
– Непременно раздобуду себе такую, – обрадовался Рыцарь. – Одну или две… дюжины. – Помолчав немного, Рыцарь продолжал: – Я знаменитый выдумщик. Заметила, какое вдумчивое лицо было у меня, когда ты в последний раз помогала мне сесть в седло?
– Да, мне показалось, что вы были немного не в себе, – согласилась Алиса.
– Ты угадала! Я витал в облаках! – подтвердил Рыцарь. – Вернее, на заборе. Я выдумывал Новый Способ перелезания через забор. Хочешь его узнать?
– Очень, – вежливо откликнулась Алиса.
– Следи за моей мыслью! – начал Рыцарь. – Есть забор. И есть я – голова вверху, ноги внизу. Перелезают обычно как? Снизу вверх! Но голова-то уже и так вверху! Осталось поднять ноги, которые, как ты помнишь, внизу. Становимся на голову. Теперь ноги вверху. Их перебрасываем через забор. Голова перелетит сама собой следом за ногами. Ловко?
– Если изловчиться, – сказала Алиса.
– Да-а, тут уж придется ногами поработать, – задумчиво произнес Рыцарь. – Главное, чтобы голова не подвела. Впрочем, я ещё не пробовал.
Рыцарь явно расстроился, и Алиса поспешила отвлечь его.
– Какой у вас необыкновенный шлем! – воскликнула она. – Неужто и его вы сами выдумали?
Рыцарь покосился на свой шлем, притороченный к седлу.
– Конечно! – горделиво приосанился он. – Но я уже придумал другой, лучше этого, величиной с водосточную трубу! Когда я его надеваю, падать с Коня одно удовольствие! Как ты заметила, я предпочитаю лететь вниз головой. А в таком шлеме и лететь-то не надо. Раз! – и ты уже воткнулся вершинкой шлема в землю. Правда, иногда проваливаешься в шлем и летишь уже внутри. Однажды я так вот провалился в шлем, а его нашел другой Белый Рыцарь. И надел, думая, что он пустой.
Рыцарь говорил так напыщенно, важно и серьёзно, что Алиса просто давилась от смеха.
– Боюсь, что его голове досталось! – хмыкнула она.
– Увы, – сказал Рыцарь, – пришлось его достать пяткой. Но зато он меня доставал потом из шлема до самого вечера. Ух и намаялся! Как весной.
– Весной? – не поняла Алиса.
– Май – месяц весенний. Вот он и маялся, как весной. Что ж тут непонятного? – рассердился Рыцарь и возмущённо развел руками.
И тут же брякнулся в глубокую канаву. Давненько он не падал. Минуты две. Алиса так успокоилась, что даже не успела на этот раз подхватить его. Когда она подбежала к канаве, Рыцарь стоял на голове и, болтая в воздухе ногами, продолжал болтать как ни в чём не бывало.
– Маялся, как весной, – повторил он и продолжал: – Но всё же самая большая маета, когда шлем сидит на голове вместе с кем-то, сидящим в шлеме.
– Как это вы умеете говорить, стоя на голове? – удивилась Алиса, выволакивая Рыцаря из канавы.
– Это помогает думать, – ответил рыцарь. – Тело всем своим весом давит на голову, и мысли от этого становятся весомее. – Он передохнул и завел снова: – Но самая моя блестящая выдумка – это Третье блюдо на второе!
– Какое? – не поняла Алиса.
– Сладкое, – ответил Рыцарь. – Пока ты ешь Первое, тебе подают Второе, а оно на самом деле Третье!
– И часто вам удавалось есть Третье вместо Второго? – позавидовала Алиса.
– Редко, – понурился Рыцарь. – Реже некуда. Просто никогда. Когда мне его давали после Первого, оно тут же становилось Вторым. – Он покачал головой и грустно добавил: – Оказалось, что Третьим оно становится только после Второго.
– А какое оно, это сладкое Третье, которого вам не удалось попробовать? – спросила Алиса, желая хоть как-то отвлечь и развлечь бедного Рыцаря.
– По вкусу оно напоминает промокашку, – сказал Рыцарь, глотая слюнки.
– Мне оно было бы, наверное, не по вкусу, – осторожно сказала Алиса.
– Не просто промокашку, – поспешно перебил её Рыцарь, – а промокашку, хорошо пропитанную чернилами и посыпанную морским песочком. Ни с чем в сравнение не идёт… А мы уже пришли. И я вынужден тебя покинуть.
Алиса, пытавшаяся себе представить вкус промокашки, посыпанной песочком, от неожиданности вздрогнула и огляделась. Они стояли на опушке леса. Значит, придётся расставаться с Белым Рыцарем.
– Ты чем-то опечалена? – участливо спросил Рыцарь. – Я тебя сейчас развеселю песенкой.
– Она, наверное, длинная? – осторожно спросила Алиса, которая, честно говоря, устала уже от стихов.
– Очень длинная, – успокоил её рыцарь. – И такая развлекательная… Когда я её пою, всех прошибает слеза, или…
– Что – или? – спросила Алиса.
– Или их уже ничем не прошибёшь. Называется «ТАРАРАМ ПО ГОРАМ».
– Как забавно называется песня! – притворно удивилась Алиса.
– Ты не поняла. Не песня, а Название так называется. А само Название такое – «Я ВОДИЧКУ НАЛИВАЮ В РЕШЕТО».
– Ну конечно! – воскликнула Алиса. – Всё понятно. Вы назвали название песни.
– Нет, – терпеливо объяснял Рыцарь. – Не название песни, а только само Название. А Название Песни такое – «НАДЕВАЮ ПАЛЬТО НАИЗНАНКУ».
– Значит, песенка называется «НАДЕВАЮ…», – пыталась разобраться Алиса.
– Нет, – перебил её Рыцарь, – это лишь Название Песенки. А сама Песенка называется «НА ЗАБОРЕ СТАРИКАШКА СИДЕЛ». Мелодию, кстати, тоже я сам выдумал.
С этими словами он притормозил Коня, отпустил поводья и, дирижируя себе рукой, запел. Блаженная улыбка блуждала на его наивном и добром лице.
Много чудес повидала Алиса в Зазеркалье. Но эту песню она вспоминала с особенным удовольствием.
И через много-много лет она видела как наяву кроткие голубые глаза и детскую улыбку Белого Рыцаря, и его лёгкие волосы, просвеченные заходящим солнцем, и ослепительно сияющие белоснежные доспехи, и безмятежно пощипывающего травку Коня, и его свободно свисающие до земли поводья, и длинную густую тень леса позади.
Алиса, прислонясь к дереву, глядела из-под руки на эту наполненную солнцем картинку и, словно в забытьи, слушала трогательную песенку Белого Рыцаря.
«А мелодию вовсе и не он выдумал, – подумала Алиса. – Это же знаменитая песенка «МОЙ ЛИЗОЧЕК». Только с вариациями».
Она стояла и слушала, слушала. Но эта трогательная песенка всё же не трогала её настолько, чтобы проливать слёзы.
На заборе старикашка сидел.Был он маленький и хрупкий.Из ореховой скорлупкиКашку ел.
Я спросил его: – Скажи, старина,Где твой дом, кровать и печка?Как живешь ты без крылечка,Без окна?
– Я гуляю, – говорит, – по горам,Собираю, – говорит, – ТАРАРАМ.Разрублю его на части,Посолю, добавлю сластиИ продам.А гусарам и корсарамОтдаю почти задаром.
Мне хотелось бы узнать про усы.Почему торчат всё время,Не показывают время,Как часы?Я сердито закричал:– Старикан!Что ты утром выпиваешь,Что в тарелку наливаешь,Что в стакан?
– Говоришь ты,– говорит, – всё не то!Я водичку наливаю в решето.Потолку в железной ступкеИ добавлю мелкой крупкиЗерен сто.Всё просею через сито,А потом поем досыта.
Мне хотелось бы узнать про песок —Почему он в чашке сладкий,А на пляже просто гадкий,Всем не впрок?Я затопал на него: – Старичок!Целый час я жду ответа,Жду на то и жду на это.Ты ж – молчок!
– Разрезаю, – говорит, – я НОСОК.НО отброшу, мне останется СОК.Разолью его в бутыли,В чашки, в ложки, в бочки илиВсе в песок!Из песка пеку я сочныйРассыпной пирог песочный.
Я в раздумье посмотрел на ручей.Широка спина у моста.Почему же он бесхвостыйИ ничей?И как рявкну: – Отвечай, старый дед!Если двери на запоре,Что ты делал на забореСтолько лет?
– На заборе, – говорит, – я скучал.В небе звёздочки считал по ночам.Я сшибал их с неба пальцемИ поджаривал на сальцеДа съедал.А луну лепил из хлебаИ зашвыривал на небо…
Вдруг пропали старичок и забор.Ни в лесу, ни в чистом полеНе встречал его я болеС этих пор.Но когда я раскокаю банку,Надеваю пальто наизнанку,В зоосаде дразню обезьянку,Поедаю на завтрак овсянку,Покупаю на завтра баранку,Прибиваю заборную планку,Выхожу на лесную полянку,Нахожу расписную поганкуИли песни ору спозаранку,Вспоминаю того старичка,У которого нет кошелька,Башмака, и шнурка, и носка,И рубаха ему широка,Будто сшита она из мешка.На макушке волос – ни клочка,Нос длиннее, чем эта строка.Но зато борода – как река,И струится она до пупка,Белоснежна, нежна и легка,Как в небесной дали облака.Вспоминал я не раз чудака,Фантазера, смешного слегка,Не сказавшего даже «ПОКА!».
Просидел он свой век на забореИ не знал ни печали, ни горя.
Прозвучали последние слова песни. Пора была говорить «ПОКА!». Рыцарь тронул поводья, и Конь повернулся головой в ту сторону, откуда они пришли.
