Фрэнсис Бёрнетт - Маленькая принцесса
Бекки почтительно подала ей кружку и мыльницу.
— А что это будет, мисс? — спросила она. — Кажись, они из глины… только я знаю, что это не так.
— Это резной кувшин, — отвечала Сара, обвивая гирляндой кружку. — А это, — и она с нежностью склонилась над мыльницей и положила в нее несколько роз, — это чаша из чистейшего алебастра, украшенная драгоценными камнями.
Она легонько касалась вещей руками — на губах у нее играла счастливая улыбка; казалось, она говорит как во сне.
— Ох, до чего красиво! — прошептала Бекки.
— Надо еще что-нибудь для конфет, — задумчиво проговорила Сара. — А-а, знаю! — И она снова подбежала к сундуку. — Вспомнила! Я видела там кое-что…
Это был всего лишь моток шерсти, завернутый в тонкую красную с белыми полосами бумагу. Сара вмиг свернула из бумаги тарелочки для конфет и поставила их на стол вместе с подсвечником, обвитым оставшимися цветами.
Потом отступила на шаг и окинула стол взглядом. В ее глазах это был уже не старый стол, накрытый красной шалью, на котором была разложена всякая рухлядь из старого сундука, а нечто совсем иное, нечто чудесное. Бекки, полюбовавшись на украшения, сказала, обводя чердак взволнованным взглядом:
— Здесь все еще Бастилия, мисс, или… или уже что-то другое?
— Конечно другое! — ответила Сара. — Совсем, совсем другое! Теперь это пиршественная зала.
— Ах, батюшки! — охнула Бекки. — Шерстяная зала!
И с еще большим изумлением оглядела окружающее ее великолепие.
— Пиршественная зала, — поправила ее Сара. — Большая такая комната, где устраивают пиры. В ней сводчатый потолок и галерея для музыкантов, и огромный камин, в котором пылают дубовые поленья. Ее ярко освещают восковые свечи — они сияют повсюду.
— Ах, батюшки, мисс Сара! — снова воскликнула Бекки.
В эту минуту дверь отворилась и в комнату с тяжелой корзиной в руках вошла Эрменгарда. При виде накрытого красной скатертью стола, украшенного цветами и белыми салфетками, она радостно вскрикнула. Войти с темной лестницы в такую комнату было очень приятно. Это было просто великолепно!
— Ах, Сара! — вскричала Эрменгарда. — Ты самая умная из всех девочек, которых я знаю!
— Правда, красиво? — откликнулась Сара. — Эти вещи я взяла из своего сундука. Это мне Волшебство подсказало, где искать.
— Погодите, мисс Эрменгарда, — воскликнула Бекки, — пусть она вам расскажет, что это такое. Ведь это не просто так… ах, мисс, — и она повернулась к Cape, — скажите!
И Сара рассказала, да так, что Эрменгарда все увидела: и золотые тарелки… и зал со сводами… и пылающие в камине поленья… и сияющие свечи. А потом из корзинки появились пироги с глазурью, фрукты, конфеты и смородинная настойка. Пир обещал быть на славу!
— Это настоящий званый ужин! — воскликнула Эрменгарда.
— Королевский! — прошептала Бекки.
Вдруг Эрменгарду осенило.
— А знаешь что, Сара, — сказала она. — Представь себе, что ты принцесса и задаешь нам пир.
— Нет, это ты задаешь нам пир, — возразила Сара, — и принцессой должна быть ты, а мы будем твоими фрейлинами.
— Я не сумею, — не соглашалась Эрменгарда, — и потом, я такая толстая. Нет, принцессой должна быть ты.
— Ну хорошо, если ты так хочешь, — уступила Сара.
Внезапно ей в голову пришла какая-то мысль — она подбежала к камину.
— Здесь столько бумаги и всякого хлама, — воскликнула она. — Если его поджечь, он вспыхнет и погорит хоть несколько минут. А мы представим себе, что в нем все время горит настоящий огонь.
Она чиркнула спичкой и подожгла бумагу — яркое пламя осветило всю комнату.
— Когда он потухнет, — сказала Сара, — нам уже будет все равно, настоящий он или нет.
Она стояла, освещенная пляшущими языками пламени, и улыбалась.
— Правда, все совсем как настоящее? — произнесла она наконец. — А теперь можно начинать.
Сара двинулась к столу, величественным жестом пригласив Эрменгарду и Бекки следовать за ней. Видение полностью овладело ею.
— Прекрасные дамы, прошу вас занять места, — говорила она счастливым мечтательным голосом. — Отправляясь в дальнюю дорогу, король, мой достопочтенный родитель, наказал мне пригласить вас на ужин.
Она повернула голову и глянула в угол комнаты.
— Сюда, музыканты! Играйте на своих виолах и трубах! У принцесс, — торопливо пояснила она Эрменгарде и Бекки, — на пирах всегда играли музыканты. Представьте себе, что в том углу — галерея для музыкантов. Что ж, начнем!
Но только принцесса и фрейлины взяли по куску пирога и собрались поднести их ко рту, как вдруг вскочили, прислушались и побледнели.
Кто-то поднимался по лестнице. Нет, им это не пригрезилось! Они узнали тяжелую гневную поступь и поняли, что это конец.
— Это… хозяйка! — задыхаясь, прошептала Бекки и уронила на пол кусок пирога.
— Да, — поразилась Сара. Глаза ее широко открылись — такие огромные на маленьком бледном личике. — Она узнала про нас!
Одним ударом руки мисс Минчин распахнула дверь. Она тоже была бледна — только от ярости. Она окинула взглядом испуганные лица девочек, пиршественный стол и догоравшую в камине бумагу.
— Я подозревала, что здесь что-то творится, — вскричала она, — но такой дерзости я не ожидала. Лавиния была права!
Значит, это Лавиния догадалась об их тайне и выдала их. Мисс Минчин шагнула к Бекки и отвесила ей вторую пощечину.
— Наглая девчонка! — прошептала она. — Чтобы утром тебя здесь не было!
Сара не двигалась, лишь еще больше побледнела; глаза у нее еще больше расширились. Эрменгарда разразилась слезами.
— Ах, не прогоняйте ее, — всхлипывала она. — Это мне тетушка прислала корзинку. Мы… просто… устроили ужин.
— Вижу, — отвечала мисс Минчин уничтожающе. — А во главе стола, конечно, сидела принцесса Сара.
Обернувшись к Саре, она гневно воскликнула:
— Это все ваша затея, я знаю! Эрменгарде такое и в голову бы не пришло. И вы же, конечно, украсили стол… этим хламом. — И, топнув ногой, приказала Бекки: — Ступай к себе в комнату!
Бекки, закрыв лицо фартуком, скользнула в дверь, сотрясаясь от рыданий.
Мисс Минчин снова обернулась к Саре:
— А вами я займусь завтра. Вы у меня завтра останетесь без завтрака, без обеда и без ужина!
— Я и сегодня не обедала и не ужинала, — слабо возразила Сара.
— Тем лучше! В другой раз будете вести себя прилично. Что вы стоите? Сложите все в корзинку.
И мисс Минчин принялась сама бросать все в корзинку. Вдруг она заметила новые книги, присланные Эрменгарде.
— Эрменгарда, как вы могли принести свои чудесные новые книжки на этот грязный чердак?! Заберите их и отправляйтесь в постель. Вы останетесь завтра в постели весь день — а я напишу вашему отцу. Что бы он сказал, если бы знал, где вы провели сегодняшний вечер?
Заметив серьезный сосредоточенный взгляд Сары, она снова гневно обернулась к ней:
— О чем это вы задумались? Почему вы на меня так смотрите?
— Я думала, — ответила Сара, как когда-то в памятный день в классной комнате.
— О чем это вы думали?
Это и вправду походило на давнюю сцену в классной. Сара и теперь говорила не дерзко, а спокойно и грустно.
— Я думала о том, — проговорила она тихо, — что бы сказал мой папа, если бы знал, где я была сегодня вечером.
Мисс Минчин снова пришла в ярость и снова не стала себя сдерживать. Она бросилась к Саре и, схватив ее за плечи, изо всех сил тряхнула.
— Дерзкая, непослушная девчонка! — вскричала она. — Да как вы смеете?! Как вы смеете?!
Она схватила книги, смела со стола в корзину остатки великолепного угощения, сунула корзину Эрменгарде и вытолкнула ее за дверь.
— А теперь можете думать сколько вам будет угодно, — сказала она. — Сию же минуту в постель!
И она захлопнула дверь за собой и за бедной спотыкающейся Эрменгардой. Сара осталась одна.
Прекрасный сон кончился. В камине погасла последняя искра, остался один лишь пепел; стол опустел; золотые тарелки и роскошно вышитые салфетки и гирлянды снова стали старым хламом и рассыпались по полу; музыканты исчезли, виолы и трубы смолкли. Лишь Эмили сидела, глядя прямо перед собой. Сара подошла и подняла ее дрожащими руками.
— От званого ужина ничего не осталось, Эмили, — сказала она. — Гости ушли, и принцессы уж больше нет. Остались лишь узники в Бастилии.
Она села и закрыла лицо руками. Не знаю, что бы случилось, если бы она в тот миг глянула в окно. Возможно, эта глава кончилась бы совсем по-другому. Взгляни она в окно, она бы очень удивилась. Она увидела бы то самое темное лицо, которое заглядывало в комнату раньше, когда она говорила с Эрменгардой.
Но Сара не поднимала глаз. Долго сидела она, обхватив руками голову. Она всегда так сидела, когда ей было худо. А потом встала и медленно подошла к постели.
