Эрвин Лазар - Лечитесь у доктора Зирр-Зурра!

— А почему ты решила, что его клык умеет читать, если сам лев не умеет?

— Это я-то не умею?! — вскричал Зигфрид Брукнер. — Да я знаю все пять букв алфавита!

— Не важно, — сказал ходящий кедр Зоард Высокий. — Если твой клык не умеет читать, мы сами прочтем ему письмо. Только что мы там напишем? Скажи нам, Ватикоти!

— Мы попросим его сделать так, чтобы дырка не росла и чтобы Зигфриду Брукнеру не было больно.

— Прекрасно, — восхитился Зоард Высокий, — это лучший выход!

— А можно еще написать стихи в честь клыка Зигфрида Брукнера, — съязвил Аромо.

Однако язвительности зайца никто не заметил, и Ватикоти сразу же начала сочинять стихотворение:

Страшный клык, ты велик,Только ты не боли,Мы смеемся над тобой…

Тут кошка запнулась.

— Скажите какую-нибудь рифму, — попросила она.

— Потому что клык — чужой, — хихикнул заяц Аромо.

— Ну что ты ехидничаешь… Еще накликаешь! Клык возьмет и обидится. Тогда уж нам будет не до смеха… Особенно, конечно, бедному Зигфриду!

— Кто-то накликает, — острил заяц Аромо, — а клык наклыкает.

— Не понимаю, — всхлипнул Лайош Урод, — как это клык — наклы… накли… наклыкает?

И тут все услышали строгий голос Бум-Бу-Бума.

— Бум, бум! — сказал медведь, показывая на Зигфрида Брукнера.

— Что?! — испуганно воскликнул Зигфрид Брукнер. — Вы слышите? Что он говорит?

— Слышим, слышим, — закивали головами все, и Зигфрид Брукнер сразу понял, что они разделяют мнение, высказанное Бум-Бу-Бумом. Все ясно поняли, что сказал медведь: уловки тщетны, помочь делу может только одно. На клык нужно поставить пломбу.

— Ты хочешь сказать, — осторожно спросил лев Зигфрид Брукнер, — что я должен пойти к зубному врачу и, кр-р-р-з-р-р-р, сверлом?

— Бу-бум, — кивнул медведь Бум-Бу-Бум.

— Ну уж нет, дудки! — заорал Зигфрид Брукнер во все горло.

— Ладно, нет так нет, — сказал Микка-Мяу. — Всего хорошего! — Кот встал и позвал остальных: — Пойдемте!

Все стали собираться.

— Вы… вы не можете меня бросить! — крикнул гулкоголосый лев. — А что же будет с моим зубом?

— Мы уже сказали: помочь тебе может только зубной врач.

— Вы так неприветливы со мной, — надулся Зигфрид Брукнер.

— Можно и приветливо повторить тебе то же самое. — Ватикоти прошлась небрежной походкой. — Помочь тебе, хи-хи, может только… ха-ха… зубной врач… хе-хе.

Зигфрид Брукнер вскочил.

— Разорву! — вскричал он. Но ярости его хватило лишь на один шаг — он вдруг весь съежился и грустно пробормотал себе под нос: — Помочь мне может только зубной врач.

Все, затаив дыхание, напряженно следили за львом: что теперь будет?

А было вот что. Зигфрид Брукнер гордо выпрямился, поднял голову, выпятил грудь вперед. В нем и следа не осталось от прежнего беспомощного Зигфрида Брукнера. На этом, новом Зигфриде Брукнере красные подтяжки вытянулись в струнку, грудная клетка его напоминала столитровую бочку, ну а голос звучал поистине царственно.

— Где этот ваш зубной врач? Пошли! Что я, по-вашему, трусливый заяц?!

— Но-но, полегче насчет зайцев! — встрепенулся Аромо.

Но даже эта недовольная реплика не могла испортить великолепия мгновения. При виде такого героизма льва у всех широко раскрылись глаза. О чудо, он собирается идти к зубному врачу! О чудо! Изумительный Зигфрид и изумительный Брукнер! Кот Микка-Мяу от удивления даже стал заикаться:

— Т-т-тог… тогда пусть т-т-т… пусть тебя кто-нибудь проводит. Кто хочет пойти с Зигфридом?

— Я, я! — закричали все наперебой, но в конце концов выбор пал на зайца Аромо, поскольку он уже два раза был в городе и даже, по его собственному утверждению, однажды почти проехался на трамвае.

— А что же будет со мной? — тихо всхлипнул Лайош Урод, когда все уже собрались уходить.

— Ты о чем? — недоуменно посмотрел на самого доброго великана в мире Зоард Высокий.

— Голова, — Лайош ткнул себе пальцем в лоб, — ты уже забыл, что у меня голова треснула?

— Да, в самом деле, — загудели все, — возьмите уж и Лайоша!

— Тогда сначала шагаем к зубному врачу, а потом — ремонтировать голову Лайоша Урода, — сказал кот Микка-Мяу.

Тут все стали прощаться.

— У кого есть носовой платок? — спросила кошка Ватикоти.

— Зачем? Ты что, реветь вздумала? — пристыдил ее Зигфрид Брукнер. — Реветь совсем ни к чему. Я не на смерть иду. Подумаешь! Всего-навсего пломба. Для героев это — тьфу!

— Да нет, я не собиралась плакать! — сказала Ватикоти. — Я просто хотела помахать вам вслед платком.

— Которого у тебя нет, — заметил конь Серафим.

— Нет — так даст кто-нибудь.

Однако носовой платок был только у Зигфрида Брукнера.

— Ну ладно, я тебе дам на время, — сказал лев, — в конце концов, ты мне будешь махать. Пожалуйста. Хотя, впрочем, совсем немного ты могла бы и поплакать. Плач без причины действует успокаивающе.

Он протянул Ватикоти платок.

Кошка помахала им вслед, а потом и все остальные, по очереди.

Наконец Зигфрид Брукнер, Аромо и Лайош Урод скрылись за поворотом лесной тропинки.

Друзья шли довольно долго. Заяц Аромо шагал так: кипи-кипи, лев Зифгрид Брукнер так: би-бум, а великан Лайош Урод так: клифф-клафф. И вот наконец они добрались до города.

Зигфрид Брукнер шагал по улицам так горделиво, что на его выпяченной груди могло бы уместиться семьсот двадцать медалей. Но тут Аромо сказал:

— А вот и нужный нам дом.

— Это… это… Здесь живет зубной врач? — обернулся Зигфрид Брукнер.

Неудержимо мыслящий Аромо кивнул и взглянул на грудь Зигфрида Брукнера. «Да, теперь на ней уместилось бы не более пятиста одной медали», — насмешливо подумал заяц. Когда они вошли в подъезд, на груди Зигфрида Брукнера могла поместиться уже всего двадцать одна медаль, вернее даже… один лестничный пролет… девятнадцать медалей, второй лестничный пролет… восемь медалей, третий лестничный пролет… И вдруг Зигфрид Брукнер сказал:

— Я забыл дома носовой платок. Мне надо вернуться.

— Взгляните: мужественный лев! — воскликнул заяц Аромо. — Храбрейший из храбрейших, неустрашимый! Хи-хи, послушай!

Все трое прислушались.

Было слышно: зи-и-и-р-р-р-з-з-р-р-р.

— Что-то сверлят, — сказал Лайош Урод.

— Зуб… Сверлят мой зуб! — завопил Зигфрид Брукнер и ринулся было вниз по лестнице, но заяц Аромо прыжком преградил ему путь.

— А хоть бы и так! — сказал заяц и впихнул Зигфрида Брукнера в дверь, на которой красовалась следующая надпись:

Там Зигфрида втиснули в лечебное кресло.

— Ой! — завизжал лев.

— Только не надо меня запугивать! — сказал укоризненно доктор Зирр-Зурр и стал подходить к Зигфриду, держа в руке сверлильную машинку. — Открыть рот! — строго произнес доктор, и — зирр-зурр — вот уже что-то зажужжало и запищало, что-то звякнуло и лязгнуло, что-то скрипнуло и пикнуло, что-то стукнуло… Тут доктор Зирр-Зурр сказал: — Ну-с!

— Должен предупредить вас, любезнейший доктор, — вставил в этот момент Зигфрид Брукнер, — что я буду страшно реветь.

— Разрешите поинтересоваться, почему? — спросил доктор Зирр-Зурр.

— Если вы мне будете сверлить зуб.

— Я уже все высверлил, — гордо заметил доктор Зирр-Зурр.

— Если вы мне будете ставить пломбу.

— Я уже поставил пломбу, — сиял улыбкой доктор Зирр-Зурр.

— Как? Уже всё?

— Всё.

Зигфрид Брукнер вскочил и ринулся к зеркалу.

— Смотрите! — закричал лев. — Вот она, пломба! Вы поглядите, какая замечательная пломба! Самая что ни на есть изумительнейшая пломба! Ну, что ты скажешь? — повернулся он к Аромо. — Ты где-нибудь видел такую замечательную пломбу? (Восемь медалей!) Любезный доктор, вы просто чудесный фокусник, вы фокусный чудесник — все, что угодно! — И он дважды чмокнул доктора Зирр-Зурра в щеку. (Двадцать одна медаль!)

— Ох! — сказал доктор Зирр-Зурр. (И это не удивительно, ты наверняка сказал бы то же самое, если бы тебя поцеловал лев. Да еще дважды!)

(Семьсот двадцать медалей!)

— У кого в нашем Лесу есть на зубе пломба? А? У кого? — сказал Зигфрид Брукнер. — Ну конечно, только у меня! У изумительного Зигфрида и изумительного Брукнера. У изумительного меня. Изумительная пломба!

— Так тебе не было больно? — спросил Аромо подозрительно.

— Героям больно не бывает! — махнул лапой лев.

— Знаете, доктор, — сказал тогда неудержимо мыслящий заяц, — а нельзя ли и мне тоже? — И Аромо щелкнул себя по зубам.

— Пломбу?

— Да.

— Дырка?

Аромо с надеждой открыл рот.

— О-э-ы. А-а-э-у, — произнес заяц, держа рот открытым, что означало: может быть, я надеюсь. То есть Аромо надеется, что у него в каком-нибудь зубе окажется дырка.