Ганс Эверс - Лиза в лесу

— Тише, Дюзочка, тише! — говорила Лиза. — Она тебе ничего не сделает. Она — чистильщица пятен и, вообще, очень добрая старая жаба!

Тут кукла посмотрела на жабу, и обе подружки от души поблагодарили ее.

— А вы не могли бы порекомендовать меня вашей маме? — спросила жаба.

— Ах! — сказала Лиза, — я бы с радостью, но моя мама вообще не выносит жаб!

Жаба вздохнула и сказала:

— Очень плохо, но все-таки передайте ей, что жабы бывают очень разные!

— Тут вы правы, дорогая госпожа Жаба, — ответила Лиза, вежливо присев перед жабой и погладив ее рукой. Синьора Элеонора подала жабе ручку и низко поклонилась. Потом они пошли дальше в лес, и Лиза решила сегодня же вечером сказать маме, что жабы и впрямь бывают очень разные.

— Ну, Элеонора, — помолчав, спросила Лиза, — ты уже пришла в себя? Эта авторучка, которая зовет себя господином Вечное Перо, вела себя слишком нагло!

— Спасибо! — сказала синьора Элеонора. — Мне теперь гораздо лучше! Я никогда не выносила этих писак — они такие неблагодарные!

На этих словах ее прервал странный звук, который с каждой секундой становился все ближе и ближе. Сперва как будто прозвучало громкое козье блеяние, но скоро Лиза отчетливо различила голоса.

— Нет! — блеял один голос. — Так не пойдет! Победителем будет тот, у кого на голове меньше шишек!

— А кто же будет считать шишки? — промекал другой голос.

— Каждый будет считать сам у себя! — крикнул первый. — Или у другого, это все равно!

— Нетушки! — возразил второй. — Так ты опять меня перехитришь! Нам нужен судья!

Тут Лиза увидела двух забавных парнишек, голых до пояса, в мохнатых меховых штанах. Присмотревшись, она заметила, что это были никакие не штаны, а самые настоящие козлиные ноги. Сзади у мальчиков болтались небольшие хвостики, совсем как у козликов. На лбу у каждого были маленькие рожки. Оба выглядели добродушными — прямо как на картинке, которую папа повесил над диваном в своем кабинете.

После неприятного приключения с наглой авторучкой Лиза решила быть очень вежливой; она сказала обоим драчунам «Добрый день!», назвала свое имя и представила Синьору.

— Фамос, — начал один из них по-латыни, что на этом языке значит «прекрасно», — что мы вас встретили! Меня зовут Ганс. Я фавн[5], а это мой брат Пауль, мы близнецы — сыновья папы Штука. Мы хотим немного побоксировать. Не хочет ли кто-нибудь из вас быть судьей!

— С удовольствием, — сказала Лиза. — Только объясните мне, что я должна делать?

— Все очень просто! — сказал фавн Пауль, у которого шерсть на ногах была порыжее, чем у брата. — Мы будем тридцать раз сшибаться рогами. Потом ты посчитаешь, у кого больше шишек!

— Боже мой! — вскричала Синьора. — Да я и видеть не хочу, как люди дерутся!

Однако Лиза решила, что ее кукла слишком чувствительна.

— Синьора, — сказала она холодно, — вы можете и отвернуться!

Оба маленьких фавна засмеялись, потом кинулись друг на друга, да так, что только треск по лесу пошел! Казалось, им было совсем не больно, потому что вид у них был на редкость довольный. Лиза медленно считала удары и каждый раз, как они сходились, хлопала в ладоши. То падал Пауль, то Ганс катился в траву; но они вставали снова, наклоняли головы и опять, как обыкновенные дворовые козлики, наскакивали друг на Друга.

— Тридцать! — крикнула Лиза, — Теперь хватит. Идите ко мне, я посчитаю вам шишки!

Она села на траву, а оба фавна улеглись у ее ног. Ганс положил ей голову на колени, и Лиза начала считать шишки. Ей пришлось искать очень долго, потому что волосы на голове у фавна были густые, длинные и порядком спутанные.

— Хи! — ворчал, усмехаясь, фавн. — Какая приятная щекотка!

— Лежи спокойно! — предупредила Лиза и дала ему щелчок. Наконец, счет был закончен, и на место брата лег Пауль. В итоге у каждого оказалось ровно по тридцать шишек, так что бой окончился вничью. Тут они захотели начать все сначала, потому что для них боксировать рогами — первейшее удовольствие, да к тому же когда считают шишки, бывает такая приятная щекотка; но Лиза объяснила, что на сегодня хватит, а в следующее воскресенье она опять охотно будет судьей. На это оба мальчика-козлика согласились, после чего пару раз поскребли землю копытами и, громко мекая, умчались в лес.

В поисках своей куклы Лиза огляделась вокруг. Той нигде не было. Девочка возмутилась: как это ее собственная кукла посмела убежать!

— Синьора! — крикнула она. — Синьора! Где вы прячетесь?

Ни звука…

— Синьора Элеонора Дузе! — и еще громче. — Элеонора Ду-у-узе!

Только эхо ответило: — У-у-зе!

— Дюзочка! Дюзочка! — заплакала Лиза. — Милая Дюзочка, где же ты?

И вдруг она услышала издалека слабенький голос:

— Я здесь! Помоги! Помоги мне! Помоги мне!

Лиза сломя голову бросилась в кусты, туда, откуда пришел крик о помощи. Чем дальше она забиралась в чащобу, тем труднее становилось идти. Кусты шиповника цеплялись за платье, царапали ей руки и лицо. Скоро чаща стала такой густой, что Лиза уже не знала, сумеет ли она когда-нибудь из нее выбраться. И все-таки шаг за шагом она пробивалась вперед, и, наконец, вышла на просторную полянку, окруженную зарослями шиповника. Там росло множество огурцов, подвязанных к длинным хворостинкам, а посреди них сидел громадный еж, на острые иголки которого и взглянуть-то было страшно.

— Вы не видели мою куклу? — робко спросила ежа Лиза, с трудом переводя дух.

— Твою куклу? Да вон она! Последний огурец во втором ряду.

Только теперь Лиза заметила, что у всех огурцов были человеческие лица и что последний огурец во втором ряду и вправду очень похож на Синьору.

— Что ты сделал с моей куклой? — спросила Лиза.

— Я взял ее в жены, — спокойно ответил еж и начал набивать свою трубку. — Теперь она моя новая жена, огуречиха номер 18. Сначала я превратил ее в огурец, а потом уже взял в жены. Я и тебя сейчас превращу в огурец, после чего ты станешь моей женой, Огуречихой номер 19.

— Но я не хочу к тебе в жены! Я не хочу превращаться в огуречиху номер 19! — крикнула Лиза.

— А почему бы и нет? — повернулся к ней еж. — Тебе будет очень хорошо. Я буду два раза в день поливать тебя. Ну, а когда ты созреешь, я тебя, конечно, срежу и пущу на салат. Вот, смотри, эта уже созрела!

Еж вскочил и обнюхал огуречиху, которая тут же громко заревела от страха. Затем он притащил бутылочку уксуса и бутылочку растительного масла, перец, соль, горчицу, расставил все это перед собой подле большой салатной миски. Наконец, он взял длинный нож и поточил его на камне.

— Теперь я сниму с нее зеленую кожу, — сказал еж Лизе, — и ты сама увидишь, какой из нее получится аппетитный салат!

Не обращая внимания на стоны и плач бедной огуречихи, он сорвал ее, рассек ножом и очистил от кожуры, потом порезал на кружочки, высыпал их в салатную миску, заправил уксусом, маслом, солью, перцем, горчицей и начал все это перемешивать ложкой и вилкой.

— Я ем огуречный салат каждый день, — сказал еж. — На свете нет ничего вкуснее! Хочешь попробовать? И ты будешь такой же вкусной в скором времени.

Но Лиза не стала пробовать. Ее охватил ужас, потому что теперь она воочию убедилась в том, какая это ужасная судьба — превратиться в огурец и быть съеденной противным ежом! Она начала тихонько плакать, и, как бы вторя ей, жены-огуречихи заревели в полный голос. Постепенно их беспорядочные вопли сложились в такую песню:

Ой-ей! Ой-е, огуречки!Все мы были человечки!Превратили нас в рассадуИ готовят нас к салату!Не хотим салатом бытьИ собой ежа кормить…

— Как тебе нравится эта песенка? — спросил еж у Лизы. — Я сам сочинил ее, и теперь каждый вечер разучиваю с моими огуречными женами. Я считаю, что кушать гораздо приятнее, когда при этом для меня еще и поют. Так ты нисколечко не хочешь попробовать? Ну что ж, тогда я съем все один!

— Приятного аппетита, — прошептала Лиза — просто по привычке, потому что она была воспитанной девочкой.

— Спасибо! Все бы мне так. Хм! — смаковал еж закуску. — Какой нежный вкус у моей женушки!

Потом он ел и ел и ел — до тех пор, пока в миске не осталось ни единого кружочка. А когда кончил, то собрал всю свою посуду и сказал Лизе:

— Ну как, нравится тебе в ежовом царстве? Скоро я тебя тоже буду превращать. Я колдую очень просто: буду злить тебя, пока не позеленеешь, а потом посажу на грядке и начну хорошенько поливать, чтобы ты пустила крепкие корни. Надеюсь, через пару недель из тебя выйдет отменный салат. Уж тогда-то я тебе и порадуюсь! Но сперва мне надо поспать после обеда.

Тут еж завалился на бок и сразу же крепко уснул.

Лиза озиралась вокруг, соображая, как бы ей поскорее убежать сквозь колючие заросли прочь из владений старого ежа. Но нигде не было видно ни малейшего прохода. И вдруг она услышала, как огуречиха под номером 18, та, что раньше была синьорой Элеонорой Дузе, тихо заговорила: