Энн Доунер - Магия в скорлупе
— Что если папа найдет в Лаосе новый вид животного, о котором никто ничего не знает?
Микко отобрала у нее лист и начала делать еще один суши.
— Он мог бы назвать его в честь тебя, — сказала она. — Трам-бам-бамс теодоренсис.
— А что если он найдет что-то сногсшибательное, а не просто новый вид жука? Это было бы здорово! Силверферну пришлось бы сделать его профессором.
— Вероятно. — Микко открыла банку, достала палочками для еды мягкий розовый ломтик маринованного имбиря и искусно сделала из него розочку.
— Это вполне возможно, — сказала Теодора. — Ведь не думали же, что еще остались не известные науке млекопитающие, а потом нашли новый вид оленя во Вьетнаме и новый вид обезьяны в Южной Америке.
— Даже если твой отец и откроет что-то, это может и не помочь, Додо.
— Будем надеяться на лучшее, — сказал мистер Оглторп, появившись в дверях. — Микко, вам не стоило так беспокоиться. Нас вполне устроила бы и жареная рыба.
Микко склонила голову набок, рассматривая деревянное блюдо с тщательно продуманной композицией из суши. Выражение ее лица оставалось непроницаемым. Обычно трудно было догадаться, о чем она думает.
— Я отдыхаю за этим занятием, — сказала девушка. — Похоже на оригами, только это можно есть.
После обеда Теодора с отцом пошла в Инман-сквер поесть мороженого в кафе Коунхедов. Керри, его владелица, похоже, удивилась, увидев их, но, наполняя мороженым вафельные трубочки, болтала с ними как ни в чем не бывало. Пока мама девочки была жива, Оглторпы часто заходили в это кафе. Но после того, как она умерла, отец и дочь долго здесь не появлялись.
Старые деревянные стулья в уголке, где они обычно сидели, были отполированы до блеска спинами бесчисленных посетителей. Теодора и ее отец молча ели мороженое. Странно сидеть здесь, где все так знакомо, только вдвоем. Девочка грустно улыбнулась, и отец улыбнулся ей в ответ.
В тот же вечер мистер Оглторп пришел поцеловать дочь на ночь. Чтобы присесть на краешек кровати, ему сначала пришлось освободить место от видеодисков, компьютерных игр, голографических картинок. Когда он переносил их на письменный стол, что-то соскользнуло на пол.
— Что это? — спросил он, подняв маленькую квадратную картинку из пластика. Свет от ночной лампы просвечивал сквозь нее.
— Это тату Гильдии Хранителей драконов, — сказала Теодора. — Оно смывается.
Отец покачал головой:
— Додо, я думал, ты больше не будешь тратить свои карманные деньги на эту драконью чепуху.
— Это не обычные драконы, а крылатые.
Теодора вылезла из постели, взяла тату и аккуратно положила ее в постоянно пополняемую и свято хранимую коллекцию виверн под окном.
— Я и не тратила на нее деньги, а получила бесплатно в пакете с мюсли.
Мистер Оглторп закатил глаза:
— Лучше бы я никогда не брал тебя на тот фильм. Надеюсь, ты не забыла, что сейчас летние каникулы.
К восторгу Теодоры, он сказал это под распростертыми крыльями виверны из папье-маше, которую она сделала на уроке изобразительных искусств. На нее полностью ушли два воскресных выпуска «Бостон Глоб»: размах крыльев виверны достигал шести футов. Ее открытый клюв оказался всего в нескольких дюймах над головой мистера Оглторпа.
— Я не хочу, вернувшись, обнаружить, что ты превратилась в одну из тех слепых саламандр, которые живут в пещерах. Тебе следует отказаться от мюсли с мармеладками в форме виверны и стать серьезнее.
Теодора скользнула под одеяло.
— Если ты возьмешь меня в Лаос, я оставлю дома всю свою коллекцию, даже карточки с картинками.
Мистер Оглторп поцеловал ее и остановился на пороге, положив руку на выключатель.
— Радуйся, что я не принял предложение тети Мэрайи и не послал тебя во французский лагерь. А теперь засыпай.
На следующее утро они вместе с багажом погрузились в машину и поехали в аэропорт. Мистер Оглторп летел в Нью-Йорк, где должен был присоединиться к другим участникам экспедиции и отправиться в далекий Лаос. У выхода на посадку Микко стояла поодаль, пока Теодора прощалась с отцом.
— Задушу тебя в объятиях, — сказал мистер Оглторп и крепко обнял дочь, оторвав ее от пола.
— И я тебя тоже! — воскликнула Додо, обнимая папу, когда он снова поставил ее на ноги.
Затем ученый помахал Микко, сказал: «До августа!» — и исчез в проходе металлоискателя.
На обратном пути Теодора все время молчала, только иногда глубоко вздыхала. Все шло к тому, что лето будет отвратительным. Двое ее лучших друзей — а других-то и не было — вернутся в город только за неделю до окончания каникул. Мило уехал с матерью и отчимом на два с половиной месяца в Калгари, штат Альберта, а Вэлери томилась в оркестровом лагере в Адирондаках.
Когда еще один глубокий вздох послышался с заднего сиденья, Микко взглянула в зеркало заднего вида. Додо настолько съехала вниз, что виднелась только макушка.
— Я захватила куски старой булки, — сказала Микко, прерывая следующий вздох. — Пойдем кормить уток?
Они повернули к Маунт-Оберн, большому викторианскому кладбищу недалеко от Харвард-сквер. Микко припарковала машину, и они пошли по дорожке к их любимому утиному пруду вдоль могил с мраморными урнами, обелисками, увитыми розами крестами, меланхоличными ангелами и даже миниатюрными греческими храмами. Кладбище Маунт-Оберн не было таким уж печальным благодаря пронизанным солнцем огромным старым каштанам и дубам и малиновкам, прыгающим по блестящей зеленой траве между могилами.
Микко и Теодора сняли туфли и сели, свесив ноги в воду. Они брызгались водой, поросшей ряской, и бросали крошки диким уткам. Няня любила вздремнуть, совершенно как кошка, и через несколько минут она уже посапывала на поросшем травой берегу. Ее темные очки съехали набок. Додо вскоре совсем забыла, что отец уехал без нее в лаосские джунгли открывать удивительные неизвестные существа. Она воображала, что она — ученица Хранителя виверн и сидит сейчас на подъемном мосту, болтает ногами во рву с водой и бросает хлеб живущему там дракону.
По всему поэтому ни Микко, ни Теодора не заметили небольшого переполоха неподалеку. Вороны слетались на ближайший дуб, прыгая и каркая, пока не заполнили все его ветви. Они привыкли нападать стаей на хищных птиц и прогонять всех рыжехвостых ястребов, которые пытались обосноваться на кладбище. Но на этот раз, когда они хотели вспугнуть незваного гостя, притаившегося в самой гуще ветвей, раздался предостерегающий звук, одновременно похожий и на шипение змеи и на рев льва. Струя пламени брызнула из зелени, как вода из брандспойта. Одна ворона упала на землю, испуганная, с опаленными перьями, но в целом невредимая, а остальные с криками улетели.
Спрятавшись на дубе, Уикка размышляла над своим положением. Это место выглядело вполне привлекательно: вода, много высоких деревьев, а также животных и птиц, которых можно дразнить. Но оно было недостаточно уединенным. Как только стемнеет, ей придется двинуться дальше и найти более подходящее убежище для таинства появления на свет нового дракона.
Глава 3
Волшебник с Харвард-сквер
Путешествие сквозь коридор времени прошло в мгновение ока. Только что он был на дынном поле позади замка, а сейчас его толкают со всех сторон на прокуренном, озаряемом ослепительно яркими мелькающими вспышками света танцзале клуба «Голгофа», что на Сентрал-сквер в городе Кембридж штата Массачусетс. Для волшебника из тринадцатого века темный, похожий на пещеру клуб и его дьявольского вида посетители выглядели как двор короля демонов.
Гидеона окружало море мечущихся тел. Несмотря на внешность окружающих — пестро разрисованные и украшенные всевозможными колечками лица, волосы серебристого, зеленого и синего цвета, — он все же не думал, что это бесы. Но только по одной причине: эти извивающиеся тела не источали запаха гнилой капусты и серы, свойственного демонам.
Он не стал раздумывать, одержимы ли они или просто корчатся от боли. Удостоверившись, что Оуроборос благополучно сидит на его руке, и крепко держа мешок, волшебник стал пробиваться сквозь толпу. На полпути к двери он почувствовал, как кто-то лезет к нему в карман. Маг протестующе вскрикнул, но его крик утонул в шуме, а вор уже исчез в давке.
Гидеон понял, что, торопясь догнать Уикку, он забыл принять меры предосторожности против мошенников, и произнес заклинание, защищающее содержимое своих карманов. Ругая себя за беспечность, он тихонько свистнул, и кошелек прыгнул обратно к нему в руку. Поплотнее запахнув плащ и сделав последнее усилие, волшебник протиснулся к двери и оказался на залитой дождем улице.
— Оуроборос, — сказал Гидеон, глядя на уличные фонари, протянувшиеся высоко над головой, — что это за странные факелы?
