Марчелло Арджилли - Десять городов

Дверь камеры захлопнулась за ней, и Катерина долго-предолго плакала. Мало того, что бедняжку никто не понимал, никто не любил, так теперь ее еще и заперли в этих холодных стенах! Катериной овладело великое отчаяние, под бременем которого сердце ее сжалось в маленький комочек. Как только ей разрешили отправить родителям письмо, она написала:

«Я пишу из заточения.Ах, какое наслаждение:вашу дочь судить хотят!Нужен лучший автомат».

Если верить записке, она жаждала крови, и, разумеется, никакого автомата мама с папой ей не прислали (в результате она осталась без адвоката). В то же время у родителей появилась надежда, что тюрьма исправит Катерину: если бы в тюрьме было очень плохо, разве она написала бы, что сидеть там – наслаждение?

Судья, знаменитый поэт с прекрасными голубыми глазами, спросил подсудимую:

Обвиняемая виновна?Да или нет?Пусть правдивым будет ответ.

Катерина прижала руку к сердцу и торжественно поклялась:

Не виновата ни капли я,верьте мне, господин свинья!

Все в зале суда так и ахнули. Прокурор вскочил на ноги: —

Не допущу такого позора.Требую смертного приговора!

Какого позора? Что она сделала? Ответила на вопрос господина судьи, только и всего. И, веря в торжество справедливости, она закричала:

– Я не совершила преступления,но готова попросить отмщения!

Она хотела сказать «прощения», но у прокурора не было причины не верить собственным ушам, и он пришел в еще большую ярость:

– Хорошо известно многим:никогда я не был строгим,но сейчас, как никогда,буду строгим, господа.Я преступницы подобной,невоспитанной и злобной,разрази меня гроза,не видал вовек в глаза.Пусть найдут, что я жестокий,умоляю суд высокийвнять призыву моему,посадить ее в тюрьму.Не на годик, не на десять —посолидней срок отвесить,в общем – что там говорить!к ста годам приговорить.

Бедняжка Катерина похолодела от ужаса. Сто лет тюремного заключения! За что! Если допустить, что она нарочно грубила людям, даже и тогда подобный приговор – неслыханная жестокость. И она закричала об этом:

Чем я вам не угодила?Даже если я убила,за решетку тем не менееза такое преступлениене должны людей бросатьСправедливей – забодать…

Но что она говорила? Она не сомневалась, что справедливее было бы не забодать ее, а оправдать:

– Нет, зачем же забодать!Я не то хочу сказать.Верьте слову моему:я мечтаю сесть в тюрьму.

В отчаянии от ошибок, она ошибалась снова и снова, и все смотрели на нее с возмущением. Прокурор кипел от гнева: на скамье подсудимых он видел закоренелую преступницу, совершенно лишенную чувства поэзии, что считалось в Поэтонии тягчайшим преступлением.

И только судья все внимательнее и внимательнее слушал Катерину. Этот замечательный поэт отличался на редкость тонким поэтическим слухом, уловившим в ответах обвиняемой некоторую странность. А обвиняемая, плача и заикаясь, несла уже что-то совсем невразумительное:

– Вам не понять…Какой там оправдать!Я хочу кровать…Пятью пять – двадцать пять…Я не гениальная…Слово завиральное…Снова карнавальное…Рифма распроклятая!Разве виновата я?Вата…Не желаю автомата,мне нужны котята,ничего другого…Виновато слово!Мне нужна подкова,нет, обнова, нет, не слово —Ну конечно, слово! Как я бестолкова…

Глядя на Катерину большими голубыми глазами, судья решительно ее оборвал:

– Тут кончается стишок,так что ротик – на замок!

Катерина умолкла. Она видела сквозь слезы, как судья поднялся, собираясь огласить приговор. «Сто лет зимы!» Да при чем тут зима? Сто лет тюрьмы – вот что ее ждет, сто лет за решеткой! В наступившей тишине судья величественно произнес:

– Да, преступление совершено,только насколько серьезно оно?Предположениям верить не станем,а в Поэтический Кодекс заглянем…

Плохи ее дела. Какие еще обвинения собирается искать эта свинья, то есть этот судья? Тем временем судья, полистав Поэтический Кодекс, продолжал:

– Важное в Кодексе есть положениепро поэтическое воображение:«Большее трудно назвать безобразие,чем поэтическое однообразие!»Предан душою и телом искусству,я доверяю в поэзии чувству.Так ли преступница непоэтична?Или она говорит непривычно?Я вам открою, что с ней происходит:нужного слова она не находит.Сердце добрейшее у Катерины.Для осужденья не видя причины,суд у нее извинения просит.Важно не то, что она произносит,важно, что думает! Так что в дальнейшемпомните все о сердечке добрейшем.

Только большой поэт мог догадаться о врожденном недостатке Катерины. Представители правосудия, да и сам прокурор, густо покраснели: еще немного, и они бы совершили чудовищную юридическую ошибку, и лишь потому, что их подвела поэтическая интуиция!

У Катерины гора с плеч свалилась. Какой великий человек этот судья, какой великий поэт! Растроганная, она послала ему воздушный поцелуй. Ее наконец-то поняли! И она с чувством сказала:

Не знаю, что б со мною было…Я понята! Как это хило!Я, как никто, была несчастна…Клянусь вести себя ужасно!

Но на этот раз никто не рассердился. Все сразу догадались, что она хотела сказать: она будет вести себя прекрасно. С этого дня Катерина уже не чувствовала себя несчастной. Родители поняли, что она их любит, и больше никогда ее не наказывали. У Катерины Завирального Слова, как ее с тех пор называли, появилось много друзей: всем нравились ее поэтические вольности, и ее приглашали играть, танцевать, звали на прогулку, и она, со своим обычным «очень надо!», принимала приглашения. Она стала всеобщей любимицей, что явилось еще одним подтверждением неоспоримой истины, древней, как Поэтония: важнее поэзия в сердце, чем на языке.

ОЛИМПИЙСК

– На старт! Внимание! Марш!

Как только зажигается зеленый сигнал светофора, пешеходы устремляются на пешеходную дорожку. Регулировщик в футболке и черных шортах следит за тем, чтобы участники соревнований строго придерживались правил, а когда пешеход, опередивший соперников, разрывает грудью финишную ленточку на противоположной стороне, дает свисток.

– Молодец! Ты выиграл.

К герою забега направляется победительница одного из конкурсов красоты. Пока она преподносит самому быстрому пешеходу цветы и вручает медаль, регулировщик-судья, достав квитанционную книжку, записывает имя и фамилию человека, прибежавшего последним: штраф.

Когда же для пешеходов горит красный свет, по улицам проносятся велосипеды школьников, мотоциклы рабочих, красные скоростные автомобили высокопоставленных чиновников и промышленников. Само собой разумеется, каждый из видов транспорта движется в соответствующем ряду. Промежуточные финиши находятся на площади Пеле, на улице Дискоболов и на Хоккейном проспекте.

Это город стартов, царство секундомера, родина рекордов. Каждое утро в школах вручается кубок ученику, раньше всех переступившему школьный порог, а на заводах и в учреждениях – рабочему и служащему, которые первыми пришли на работу.

Если в других городах люди мечтают о продвижении по службе, то здесь каждый старается завоевать розовую майку самого быстрого рабочего в году, желтую майку чемпиона по раннему вставанию, приз лучшему прыгуну на площадку трамвая, значок члена самой спортивной семьи, медаль «Дисциплинированный пешеход» и пр. Во время прогулки жители Олимпийска по-баскетбольному перебрасываются мячом. Вместо того чтобы подниматься домой в лифте или по лестнице, люди здесь прыгают с шестом в окно. Городские парки существуют исключительно для занятий спортом – бега, прыжков, игры в футбол (вдоль клумб стоят судьи на линии, и когда мяч попадает на клумбу, один из футболистов вводит его в игру). Что ни утро, жители Олимпийска спешат за город на зарядку, а каждую субботу и воскресенье на стадионах проводятся соревнования – отдельно между спортсменами, бывшими спортсменами, пенсионерами, детьми, мамами, дедушками, бабушками… Заказывая визитные карточки, жители Олимпийска просят указать после имени и фамилии свое спортивное амплуа или любимую команду. Например: «Адвокат Джакомо Луччи, болельщик «Интера», «Инженер Франческо Рози, болельщик «Ювентуса», «Доменико Яннелли, 100 м за 10,2», «Доктор Франко Эспозито, бывш. центральный защитник». Сверху Олимпийск можно узнать сразу. Город состоит из множества кружочков, зеленых прямоугольников, овалов: это стадионы, спортивные площадки, бассейны, Дворцы спорта. Они есть в каждом районе, причем и самые вместительные из них, построенные в центре, и самые маленькие, находящиеся на окраинах, всегда переполнены зрителями, влюбленными в спорт и прекрасно в нем разбирающимися.