Юрий Магалиф - Сказки
Беседа
Все в эту ночь сладко спали — и Папа, и Старушка, и корова Зоренька, и пёс Черныш… Только Жаконя и коты сидели на полу, озарённые голубым лунным светом, и беседовали.
— Я родился, вырос и получил образование в большом городе, на берегу моря! — хвастался Жаконя. — У нас была чудесная квартира с центральным отоплением. Я каждый день катался в собственном заводном автомобиле… В свободное время я изучал сказку о глупом мышонке…
— Должно быть, это очень вкусная сказка? — заметил кот
Дымка и облизнулся.
— Д-да… Недурно написано, недурно… Когда-нибудь я обязательно расскажу её вам.
— А собаки в городе есть? — спросил Фомка.
— Кажется, есть, — ответил Жаконя. — Лично я не имел собак, мне они не нравятся.
— Это верно, хорошего от них не жди, — согласились коты.
— А скажи, парень, зачем ты приехал сюда, в Сибирь? — спросил Васька.
— Теперь многие едут в эти края, — объяснил Жаконя.—
И мне было просто неловко отставать от людей. Ведь я не простая, а чело-ве-ко-об-раз-ная обезьянка! Говорят, что я талантлив и что у меня есть даже способности! Так говорил шестилетний Мальчик… Смотрите, как я умею танцевать!
И Жаконя, притопывая, смешно закружился на месте, шаркая по полу своим длинным проволочным хвостом.
— Видите! Вот как я умею!.. И, знаете ли, не могу я теперь решить, что мне делать здесь, в Сибири, чем заняться? В наше время каждый должен приносить пользу! А кому здесь нужны мои способности?..
— Но ведь ты развлекаешь людей, — сказал Васька, — им это нравится.
— Подумаешь! — пожал плечами Жаконя. — Пусть люди развлекаются сами. А я мог бы совершить в жизни что-нибудь более полезное…
Коты переглянулись между собой и подмигнули друг другу.
Страшная песня
— Что ж, — сказал Васька, — я думаю, что ты можешь принести пользу нам, котам… И мы примем тебя в нашу компанию. Ребята мы храбрые, отчаянные, с нами не пропадёшь…
— Я могу съесть полкилограмма мяса и не поперхнусь! — сказал Фомка.
— А я могу вылакать пол-литра молока и не захлебнусь! — сказал Дымка.
— А я могу съесть целый килограмм мяса и выпить целый литр молока! сказал Васька.
— Впервые в жизни я слышу о таком аппетите! — поразился Жаконя. — Но где же вы достаёте столько мяса и молока?
— Вор-р-руем! — хором мурлыкнули отчаянные коты.
— А разве Старушка вас не кормит?
— Кормит! А нам — мало!..
— Но ведь воровать — некрасиво! Шестилетний Мальчик мне однажды говорил, что коты… — Жаконя запнулся.
— Что же говорил тебе твой шестилетний Мальчик? — спросил Фомка, пристально глядя в глаза Жаконе.
— Он говорил… он говорил, что коты должны ловить мышей и крыс! — ответил Жаконя.
— Ха-ха! — засмеялся Васька. — Может быть, другие коты и занимаются таким скучным делом, но мы — ребята храбрые, отчаянные — предпочитаем воровать!
И хриплым голосом он затянул песню:
Мы крадёмся по тёмным чуланам,Мы гуляем в сырых погребах,Где в горшочках белеет сметанаИ где мясо висит на крюках!Целый день мы храпим возле печки,Но лишь полночь пробьёт на часах —Зажигаем зелёные свечкиВ наших круглых кошачьих глазах!
Дымка и Фомка подхватили припев:
Эй, коты! Эй, коты!Распушите хвосты!Наши зубы скрипят!Наши когти торчат!За добычей! Смелее, коты!..
Жаконя, затаив дыхание, слушал, и ему сделалось страшно…
Клятва
Коты орали так громко, что едва не разбудили Папу: он беспокойно повернулся на кровати с боку на бок и тяжело вздохнул — наверное, ему приснилось что-то грустное…
Когда все стихло, Жаконя прошептал:
— Кто же сочинил эту песню?
— Я! — гордо сказал Фомка.
— И я! — мяукнул Дымка.
— Замечательно! — восхищённо сказал Жаконя.
— Если хочешь, мы и про тебя сочиним.
— Конечно, хочу… Только я не достоин… — Жаконя смутился.
— Ничего! Ты будешь теперь в нашей компании, и мы сочиним про тебя песню, которую споём в марте на наших концертах. Пусть все знают — кто такой Жаконя!
— А если тебе когда-нибудь потребуется наша помощь — то крикни громче: «Коты, ко мне!», и мы сразу же прибежим на выручку!
Жаконе всё это очень понравилось. «Ах, какие симпатичные эти коты! — думал он. — Настоящие друзья! Просто счастье, что я познакомился с ними…»
— Перейдём к делу, — сказал Васька. — Значит, ты хочешь стать нашим товарищем?
— Хочу!
— Тогда клянись!
— Клянусь!
— Молодец, парень! — ухмыльнулся Васька. — А теперь эту клятву надо ещё скрепить сметаной… Дымка! Живо на стол!
В одно мгновение Дымка очутился на столе и обмакнул лапу в остатки сметаны. Соскочив на пол, он провел этой лапой по Жакониным губам, щекам и носу…
— Эту сметану, — сказал Васька, — ты не должен стирать с лица до тех пор, пока не проснутся люди и не посмотрят на тебя. Понял?
— Понял, — сказал Жаконя и сморщил нос, потому что терпеть не мог запаха сметаны.
…Луна с сожалением смотрела через окно на тряпичную обезьянку, окружённую тремя наглыми котами. Луна понимала, что Жаконя подружился с нехорошими товарищами, и от огорчения скрылась за густое облако.
В комнате стало тихо.
— Но если ты нарушишь клятву, — прохрипел Васька, — то — смерть тебе!
— Смерть! — повторили коты и исчезли во мраке ночи.
Утром
Ночь кончилась, и уже наступило утро, а Жаконя, вымазанный сметаной, всё ещё неподвижно сидел на холодном полу.
Папа проснулся, встал с кровати и возле своих ног увидел обезьянку. Он не сразу догадался, почему она так странно запачкана.
Но, посмотрев на стол, Папа понял всё…
Осторожно ухватив двумя пальцами Жаконю за шиворот, Папа строго спросил:
— А ну-ка, молодой человек, признавайся — какое ты имеешь отношение к сметане? Сам съесть столько сметаны ты, конечно, не мог, это ясно… Но ты, наверное, знаешь, кто съел сметану? Кто тебя измазал?
Жаконя молчал.
— Отвечай!
Но Жаконя, словно воды в рот набрал.
Вы, наверное, полагаете, что Жаконя молчал оттого, что тряпичные обезьянки вообще не умеют разговаривать с людьми? Может быть, оно и так. Но я уверяю вас, что Жаконя молчал, главным образом, потому, что боялся нарушить клятву.
Вскоре и Старушка проснулась; узнав, в чем дело, она удивилась: «Не могла же такая маленькая обезьянка съесть целую миску сметаны!»
— Конечно, это сделал кто-то другой! — сказал Папа. — Но Жаконя знает, кто сделал это, — и молчит. Вот что плохо! Придеется тебя, мой милый, наказать… Я тебя…
Папа не успел сказать, как именно он собирается наказать Жаконю, потому что в этот момент скрипнула дверь и в избу вошла Гутя.
Когда ей объяснили, что здесь произошло, девочка не рассердилась на Жаконю, а, попросив у Старушки тёплой воды, вымыла его хорошенько и, укутав мягким платком, уложила на кровать.
Потом Гутя сказала:
— Не надо его наказывать. Ведь он маленький, глупый… Подождите, подрастёт Жаконя, поумнеет и — сам поймёт, что надо всегда быть честным и правдивым!
Как обиделся Жаконя, услышав, что какая-то девчонка назвала его глупым! Только этого ещё не хватало! И он тут же решил никогда не играть с Гутей!
«Ничего, ничего, — мечтал Жаконя, — скоро я буду знаменитым! Скоро мои друзья-коты сочинят про меня прекрасную песню и будут распевать её повсюду. И тогда все вокруг узнают про Жаконю!..»
Так он мечтал, мечтал и заснул.
Заснул, несмотря на то, что начинался день и все вокруг принимались за дела.
Папа отправился на работу. Старушка пошла, доить Зореньку и кормить Черныша. Гутя побежала в школу.
А в тёплой чистенькой избе, освещенной солнцем, сладко спали коты на печке и Жаконя на кровати.
«Эх, Жаконя ты, Жаконя…»
Прошла неделя, потом другая…
Каждую ночь Жаконя просыпался и нетерпеливо ждал свидания со своими приятелями — они где-то бродили по ночам.
«Наверное, сочиняют песню про меня», — думал Жаконя.
…И вот наступила такая ночь, когда во тьме опять сверкнули шесть зелёных огоньков.
Жаконя от радости кубарем скатился с кровати.
— Готово? — спросил он у котов.
— Ты это про что?
— Я спрашиваю — сочинили песню?
— Ах, пе-есню… — протянул Фомка и почесал брюхо. — Нет, песня ещё не готова.
— Это, брат, штука серьёзная, — заметил Дымка.
— Да-а, непростая! — поддакнул Васька. — Тут тебе не «мур— мур» да «фыр-фыр». Тут соображать надо.
