Лия Гераскина - СКАЗОЧНЫЕ ПОВЕСТИ
Избушка как стояла, так и стоит.
Покличу тогда так:
– Стань по-старому, как мать поставила!
Избушка медленно повернулась. Из двери вышла Баба Яга.
– Фу-фу, – заворчала она, – русским духом пахнет! А!.. Так и есть! Добрый молодец в гости припожаловал... Ах, ты, бесстыжий! Чего уставился? Кто тебе дорогу указал? Сказывай, сказывай, не то съем!
Но Иван не испугался дряхлой Бабы Яги.
– Чего ты, бабушка, грозишься? Я к тебе за добром пришёл.
– Зубы не заговаривай! – кипятилась старая Баба Яга. – Настал твой последний час.
– Да полно тебе ребячиться! – махнул Иван рукой. – Уж коли Горыныча не устрашился, перед тобой ли, Яга, дрожать? – Удивилась Баба Яга – Горыныча, говоришь, не устрашился? Не верю...
И тут Иван рассказал Бабе Яге, как обидел его семиглавый Змей Горыныч. Скатерть-самобранку похитил, Настеньку унёс, всю деревню без хлеба оставил. Сказал, что пришёл биться с ним, да вот беда – дороги найти не может. Просил её Иван указать ему путь к злодею.
Баба Яга покачала своей лохматой головой – не поверила, что Иван сможет одолеть могучего Горыныча. Но Иван гнул своё. Тогда Баба Яга, которая сама Горыныча боялась до смерти, стала уговаривать Иванушку:
– Послушай-ка старуху-ведунью, – притворно ласково заговорила она. – Не ходи биться с Горынычем. Погибнешь. А жизнь-то человеку одна дана. Закроются твои ясны глазоньки, онемеют уста, замрёт сердце твоё храброе, а лес по-прежнему стоять будет, птицы песни распевать будут. Красные девицы придут ягоды собирать, а тебе и не услышать, и не увидеть... Одумайся, не кидайся очертя голову...
Но Иван сердито оборвал её лукавые речи:
– Нет, Яга, – твёрдо сказал он. – Что решено, того менять не стану. Коль погибну, так за правое дело сражаючись, а коль жив останусь, мир от Горыныча избавлю. Укажи дорогу. Что молчишь? Добром не укажешь – силой заставлю.
– Не стращай! – сердито крикнула Баба Яга. – Не из пугливых... Сама-то я дороги не знаю. Её только мудрый ворон ведает, да не каждому скажет.
– А как же мне к ворону добраться?
– А вот этого ты и не узнаешь. Сама не ведаю.
– Не верю я тебе, – сказал Иван и вытащил саблю из ножен. – Не скажешь – голову отрублю. А обманешь – из-под земли достану, на дне моря сыщу. Говори, пока я не раздумал. Считаю до трёх.
– Раз!
– Что ты, что ты... – засуетилась Баба Яга, – годы мои старые...
– Два! – гаркнул Иван и взмахнул саблей.
– И куда ты на погибель себе торопишься? Чего на рожон-то лезешь?
– Ну, всё! – взревел грозно Иван. – Прощайся, старая, со своей чёрной жизнью...
– Стой, стой, не спеши! – испуганно заторопилась Яга. – Сам под собой сук рубишь!.. Иди, коли жизнь надоела. Вот, бери моего ужика, он доведёт тебя до мудрого ворона. Погоди-ка, дам уж я тебе ещё подарочек... Разрыв-траву.
С этими словами Баба Яга ушла в избу, а ужик подполз к Ивану и тихо прошипел ему:
– Не верь ей, Иванушка, не разрыв-траву даст она тебе, а зелье смертельное. А разрыв-трава под этим вот кустом спрятана. Бери, пока Баба Яга не вернулась. Сгодится.
Иван взял разрыв-траву и спрятал её за пазуху, а ужика горячо поблагодарил. Баба Яга вышла из избы и протянула Ивану пучок высушенной травы. Иван взял её и незаметно швырнул наземь. А Бабе Яге сказал, что положил за пазуху.
– Хорошо сделал, – обрадовалась Яга. – Пригодится она тебе. Коли схватят тебя слуги Горыныча, да запрут в подземелье на замки стопудовые, только тронь их разрыв-травой – падут они к ногам твоим. Запомни и слова заветные:
Вы, замки мои стопудовые,На дверях моих оковы тяжёлые.Вы словам моим покоритесь,Шире, двери, предо мною растворитесь;Распахнитесь, растворитесь,меднокованные,Я разрыв-травой вас тронулзаколдованной...
– Прощай, Яга, – сурово сказал Иван, – век твоей службы не забуду. Пошли, ужик, в добрый час!
Ужик быстро пополз по траве. Иван пошёл следом за ним. А Баба Яга злобно прошипела вслед:
– Проваливай, проваливай, лиходей! Чтоб тебе ни пути, ни дороги! Чтоб тебя леший в трясину столкнул. Никогда никого не робела, а перед ним так вся и затряслась... Ну да чего ж это мне раньше времени печалиться!.. Не вернётся, укротит его моя травушка...
Долго ли, коротко ли шёл Иван за ужиком, и очутились они оба, наконец, в лесу ещё более густом и дремучем, чем тот, из которого пришли. Уж свернулся клубочком, а Иван осмотрелся и видит, что под большим дубом сидит старый ворон. Перед ним – сорока и кукушка, а рядом на траве – лиса и заяц. Иван только собрался спросить мудрого ворона, как громко затрещала сорока.
– Уж я, батюшка, мудрый ворон, к твоей милости! Не стало больше моченьки терпеть от разбойницы-кукушки. Я, бедная, нанесла яиц, деток хотела вывести, а она, чтоб ей...
– Короче! – каркнул мудрый ворон. – Нет у меня досуга трескотню слушать. Что ты сделала, кукушка, с сорочьими яйцами?
– Ку-ку! – сказала кукушка.
– А дальше? – настаивал ворон.
– Ку-ку! – чуть тише прокуковала кукушка.
– И что же дальше? – грозно спросил ворон.
– Расклевала я их, – робко призналась кукушка. – Больно мне сорока своей болтовнёй надоела. Уж чего только она про меня не болтала по лесу. Дурную славу пустила. Пролёту нигде не было. Вот я и отомстила. Прости, мудрый ворон, досадить ей хотела.
– Не досаду ты ей причинила, – сказал мудрый ворон, – а горе горькое. Мать птенцов лишила. Велик твой грех, тяжела вина – и кара будет тяжкой. Не будешь ты, кукушка, с этой поры знать материнское счастье. И гнёзда вить разучишься. Яйца свои в чужие гнёзда класть будешь. А ты, сорока, за свой язык неугомонный тоже наказана будешь. Десять дней пикнуть не смей! Дай отдых лесным жителям. Летите обе!
Сорока и кукушка улетели. Иван подсел поближе к ворону, на поваленное дерево, а ворон спросил:
– Чего тебе, Иванушка? Ко мне ли пожаловал?
– К тебе, мудрый ворон, – ответил Иван.
– Тогда стань в свой черёд за лисой и зайцем. Ну, сказывайте, заяц да лиса, кто кого обидел?
– Рассуди нас, мудрый ворон! – воскликнула лиса.
– Меня вперед выслушай, – попросил заяц.
– Сказывай, заяц, – приказал ворон, – а ты, кума, погоди. У меня обычай – вперёд обиженных выслушать, а потом уж и обидчика.
– Помилуй, ворон-батюшка, – заюлила лиса, – какая же я обидчица? На меня, беззащитную, поклёп возвели, злую напраслину, да я...
– Замолчи! – строго прервал её мудрый ворон. – Всё-то тебя, бедную, обижают... Сказывай, зайка.
Заяц тяжело вздохнул, утер лапкой слёзы и начал свой грустный рассказ:
– Пришла, как зайчат моих увидела, пошла петь-заливаться. И такие, мол, ваши детки, и сякие. Всем хороши, только больно дикие, ничего не умеют. Пришлите, мол, ко мне. Я их всем лесным наукам обучу. Мы и поверили ей. А детки наши к ней пошли – и не вернулись. Сердцем чую – съела она их.
– Вот, видали?! – возмутилась лиса. – Вот каково в нашем лесу добро делать! Я же лиходейкой и оказалась!.. Каково?
– А куда же делись зайчата? – спросил мудрый ворон.
– Да я их видом не видывала, слыхом не слыхивала, – оправдывалась лиса. – Шли – да не дошли, видно.
– Да, заяц, – сказал мудрый ворон. – Ты виноват.
– Ага! – торжествовала лиса. – Слыхал, косой? Недаром тебя мудрым кличут, батюшка-ворон. Что, зайчишка-доносчик, выкусил?
– Помилуй, мудрый ворон, – заплакал заяц, – моя-то вина в чём?
– А в том, – пояснил ворон, – что раскормил ты своих зайчат. Больно жирные стали, – сказал ворон, – вот лисонька и соблазнилась.
– Жирные! Ха-ха-ха! – засмеялась ли-са. – Куда там жирные? Почитай, одни косточки! И есть-то почти нечего было – так голодная и осталась!
Спохватилась лиса, да уж поздно.
– Вот и выдала себя, – сурово сказал мудрый ворон. – Все на тебя жалуются, рыжая. Чтоб духу твоего теперь в нашем лесу не было. Ослушаешься – пеняй на себя. А ты, лопоухий, умней в другой раз будь. Ступайте оба!
Заяц и лиса так и прыснули в разные стороны, а Иван подошёл к ворону поближе.
– Прежде чем расспросить тебя, Иван, куда путь держишь и зачем ко мне пожаловал, загадаю я тебе три загадки. Коли разгадаешь – побеседуем, помогу, чем смогу, а коли не разгадаешь, не прогневайся, ступай откуда пришёл.
– Загадывай, – ответил Иван.
– Вот первая. Заря-заряница, красная девица, по полю гуляла, ключи потеряла. Месяц видел, а солнце скрыло.
Иван помолчал, подумал немного и ответил:
– Так это... роса, батюшка-ворон.
– Смотри-ка, – удивился ворон, – правильно говоришь. Слушай тогда вторую. Белые люди рубят, а красный человек возит.
– Сейчас... Погоди, – пробормотал Иван, – красный человек возит...
– Не отгадаешь? – спросил ворон.
– Скор ты больно... Погоди... Ага! Да ведь это зубы... Зубы да язык! – ответил Иван.
