Михаил Каришнев-Лубоцкий - Чудесное наследство. Книга 3
В это мгновение противно и явно фальшивя затрубили трубы, и я поскакал туда, где стояли мой дядюшка и еще какой-то тип в одежде придворного вельможи.
– Рыцарь Тупсифокс Победитель Саблезубого Кронка, вы не передумали уступать свою очередь в поединке рыцарю Кракофаксу Победителю Пурпурного Дракона? – спросил меня этот разнаряженный хлыщ.
– Я уступаю очередь по его просьбе, старость нужно уважать…
Арбитр повернул голову в сторону дядюшки:
– Доблестный рыцарь Кракофакс Победитель Пурпурного Дракона, вы не отказываетесь сразиться в честном бою с доблестным рыцарем Хэндриком Медвежьей Лапой? Учтите, если вы возьмете обратно данное вами слово, то позор покроет не только вашу седую голову, но он упадет и на имя прекрасной принцессы Литы!
– Отказываться от поединка я не собираюсь, – прогудел дядюшка в ответ из-под тесного и тяжелого ведра. – Помогите мне только повернуть мою лошадку в нужную сторону.
Главный судья соревнований дал знак двум воинам, и те выполнили просьбу Кракофакса: развернули его Ласточку на сто восемьдесят градусов.
И тут мой дядюшка увидел наконец-то Хэндрика Медвежью Лапу и ему на мгновение стало плохо. Несмотря на расстояние, разделявшее их друг от друга – Хэндрик находился на противоположном краю «беговой дорожки», – этот парень показался дядюшке настоящей скалой, которая вздумала вдруг взобраться на круп коня-тяжеловоза. «Да, – подумал Кракофакс с тоской, – такую тушу копьем не собьешь. Вся надежда на мой фокус-покус…»
Перестав шушукаться с юной принцессой, мастер Крикс достал из кармана платок и лениво взмахнул им, давая сигнал к началу циркового представления. Снова противно взвыли трубы, и громадная глыба ринулась в дядюшкину сторону, вырастая в размерах с каждым мерхенфутом все больше и больше.
Кракофакс тоже пришпорил свою кобылку и поскакал рыцарю Хэндрику навстречу, держа, как и он, копье наперевес. Но не доезжая до Медвежьей Лапы десяти – пятнадцати мерхенфутов, он бросил наземь и копье, и щит, выхватил припрятанные в кармане флакончик с коктейлем и зажигалку и, откинув забрало, отхлебнул пол-флакона едкой и вонючей жидкости. «Господи, хоть бы эта чиркалка меня не подвела!» – прочел он мысленно короткую молитву и нажал на рычажок. Зажигалка заранее была отрегулирована на максимальное пламя, поэтому, вспыхнув, оно не погасло, а весело затрепетало у дядюшки в руке, прижимаясь к указательному пальцу.
До Хэндрика Медвежьей Лапы и его тяжеловоза оставалось несколько мерхендюймов, когда Кракофакс изо всей силы выпустил изо рта струю противного коктейля. Он не промахнулся: струя зацепила крошечный язычок пламени, и мощный огненный смерч с ревом пронесся по воздуху и, опалив гриву могучего коня дядюшкиного противника, быстро погас. Но дело свое он сделал: зрители на трибунах вскочили и в ужасе закричали: «Кракофакс колдун!.. Кракофакс колдун!..» А бедняга Хэндрик тот и вовсе свалился с перепуганного мерина, да так и остался лежать на земле носом вниз до тех пор, пока его не подобрали другие, более храбрые, чем он, рыцари и не отволокли в безопасное место.
Вот и пробил звездный час моего дядюшки Кракофакса! Гордо приосанясь, он неспеша подъехал к почетной ложе, в которой восседал мастер Крикс, и, слегка поклонившись ему и принцессе Лите, с достоинством произнес:
– По-моему, я одержал чистую победу? Один – ноль в мою пользу!
– Мы, кажется, договаривались сражаться без применения черной магии… – Голос старого чародея испуганно вибрировал, было видно, что старичок сам до смерти напугался «фокуса-покуса» моего дядюшки.
– Разве это магия? – попробовал успокоить бедного волшебника Кракофакс. – Это просто детская забава!
И он еще раз плюнул коктейлем на язычок пламени.
Мастер Крикс схватился рукой за сердце и побелел, как хвост моей Маргаритки. А принцесса Лита и еще сидевшие рядом с ней две фрейлины, не поднимаясь с кресел, рухнули в обморок. Дядюшка понял, что слегка переборщил, и торопливо спрятал в карман уже пустой флакончик и закопченную зажигалку.
– Ну, мастер Крикс, – спросил он главного арбитра рыцарских состязаний после того, как тот пришел немного в себя, – вы объявите результат моего поединка с доблестным Хэндриком Медвежьей Лапой или по-прежнему станете тянуть волынку?
– Да-да, дорогой Кракофакс… Сейчас я распоряжусь…
Мастер Крикс мановением дрожащей руки подозвал к себе одного из вельмож и что-то прошептал ему на ухо. Тот, в свою очередь, что-то прошептал герольду. В третий раз взвыла фальшивым воем труба, и, когда ее эхо стихло где-то за пределами зрительских трибун, горластый герольд прокричал на весь стадион о «справедливом и благородном решении мастера Крикса присудить победу над рыцарем Хэндриком Медвежьей Лапой славному рыцарю Кракофаксу Победителю Пурпурного Дракона». И еще он прокричал о том, что прекрасная принцесса Лита с этой самой минуты переходит к моему дядюшке. И оспорить право на юную дочку короля Фэрча сможет только тот рыцарь, кто готов попробовать сразиться с доблестным Кракофаксом из Гнэльфбурга.
Но, слава Богу, таких смельчаков уже не нашлось!
Глава пятидесятая
Приведя себя в порядок, я направился в Южную Башню, где томилась в заточеньи прекрасная пленница. Поднявшись по крутой винтовой лестнице на самую верхотуру, я с удивлением обнаружил, что у дверей в покои принцессы нет никакой стражи. Тогда я робко постучался и вежливо произнес:
– Ваше высочество, вы готовы к отъезду? Прошу вас особо не задерживаться, нам нужно еще до темноты добраться в замок короля Фэрча – вашего папеньки!
– Да, доблестный рыцарь, я готова, – послышался из-за двери звонкий голосок юной принцессы. – Сейчас я попрощаюсь с Файти и тут же к вам выйду!
Едва она успела закончить последнюю фразу, как в ее комнате раздался оглушительный вопль, плавно перешедший в не менее оглушительные рыдания. Признаюсь, я здорово испугался и с перепугу так рванул на себя дверь, что чуть было не сорвал ее с петель. К счастью, задвижка оказалась довольно хилой, и я, переломив ее пополам, сумел отворить дверь без особого ущерба для владельца замка. Влетев в опочивальню принцессы, я увидел сидевшую на стуле Литу и простертого у ее ног на полу мальчишку пажа по имени Файти. Мальчонка держался мертвой хваткой за правую туфельку принцессы всеми четырьмя руками и заливался слезами, вопя сквозь громкие рыдания:
– Нет!.. Нет!.. Я не отпущу вас, Прекрасная Леди!.. Мое сердце разорвется на мелкие куски в разлуке с вами, и я… и я…
Файти начал вдруг сильно икать, и мы с принцессой так и не узнали, что произойдет с мальчишкой-гомункулусом после того, как «его сердце разорвется на мелкие куски». Налив из кувшина воды в фарфоровую чашку, я попробовал влить «успокоительное» в рот ревущей белуге. Но у меня ничего не вышло: Файти слишком крепко сцепил зубы и ни за что не хотел их разжимать. В отчаянии – мальчишка ведь мог задохнуться от собственных рыданий! – я на минутку передал чашку с водой принцессе, а сам обеими руками принялся щекотать юного гомункулуса. И знаете, этот приемчик мне здорово помог: Файти вдруг громко заржал и расцепил свои бульдожьи челюсти! Я тут же снова схватил чашку и одним махом вплеснул живительную влагу в хохочущий рот зареванного плаксы. Бедняга испуганно ахнул, судорожно глотнул и через несколько секунд тихо проговорил, обращаясь ко мне:
– Благодарю вас, доблестный рыцарь, вы спасли мою жизнь… Хотя, если признаться честно, я совсем вас об этом не просил…
Файти оперся четырьмя руками в пол, поднялся на ноги и, галантно поклонившись принцессе, с печалью произнес:
– Прощайте, Прекрасная Леди! Надеюсь, ваш дивный образ будет согревать меня и в холодной могиле…
Паж, словно лунатик, повернулся и вошел в одежный шкаф. Но быстро вылез из него обратно и, извинившись, побрел к входной двери.
– Файти, не нужно горевать! – крикнул я ему вслед. – Ты еще встретишь на своем пути другую Прекрасную Леди и влюбишься в нее по самые уши!
– Мертвые не влюбляются, – буркнул он обиженно и застыл на пороге. – Вы, доблестный рыцарь Тупсифокс, не дали мне спокойно умереть у ног Прекрасной Леди Литы… Что ж, я сейчас пойду в подвал Северной Башни к василиску Краклу, и пусть он превратит меня в бездыханное изваяние!
«Час от часу не легче! – подумал я с досадой. – Вдруг он не лжет и там действительно сидит какой-нибудь василиск? Превратит от большого ума несчастного мальчишку в каменного истукана, а мне потом всю жизнь этот грех замаливать!»
Наверное, подобная мысль промелькнула и в головке юной принцессы. Во всяком случае, Лита вдруг встрепенулась и, сложив у груди умоляюще ладошки, прошептала с искренней теплотой в голосе:
– Файти, милый, не делайте этого, прошу вас! Клянусь, я взяла бы вас к себе, но в нашем королевстве нет гомункулусов и вы там будете выглядеть белой вороной! Вам станет там одиноко и вы умрете от тоски!
