Вадим Фёдоров - Обыкновенные волшебные часы
— Постойте, — произнёс Трик-Трак, — надо подумать!
С этими словами он повернулся к Тик-Таку, и сердце его мучительно сжалось.
Тик-Так, добрый, милый Тик-Так стоял, опустив плечи и понурив голову, и по его доброму лицу катились слёзы. «Ничего… ничего… — растерянно шептал он, — я сейчас… это так… пройдет». Он силился даже улыбнуться друзьям, но слёзы всё лились и лились из его глаз. Кошка Машка смотрела на Тик-Така с нежностью и грустью. В это мгновенье она забыла даже о присутствии ненавистных ей крыс, и её сердце переполняла жалость к другу. Даже Трик-Трак проглотил подступивший к его горлу комок и отвернулся.
Так прошло несколько томительных мгновений. Вдруг крысы снова заволновались и, оставив Сакалеву в покое, все разом обернулись к двери. Новая волна толстых и огромных крыс влилась в комнату, так что теперь почти весь пол был занят снующими взад и вперёд крысами. Но вот движение крыс разом прекратилось, и в комнате воцарилась полная тишина. Только одна крыса пискнула у ног Трик-Трака:
— Сюда направляется Рух. Мудрая Рух будет говорить с Носящим Ножницы. Слушайте, слушайте, о крысы, что скажет Рух!
И тогда, тяжело ступая, вошла старая Рух. Она сделала всего несколько шагов и остановилась. Медленно подняла седая крыса свою полуслепую голову и с усилием произнесла:
— Чем ещё могу я отблагодарить тебя за бесценную услугу, оказанную моему народу? Я знаю, ты хотел, чтобы мы немедля пришли в Страну Кукол, и мы пришли.
Трик-Трак сделал шаг навстречу.
— Мне и моим друзьям ничего не нужно от твоего народа. Но почему ты думаешь, что я хотел, чтобы крысы пришли в Страну Кукол?
— Потому что ты оказался чересчур заботлив, — проскрипела в ответ старая крыса. — А у тебя не было оснований желать нам добра… Ты должен быть благодарен Хорху. Он помог тебе. Скажи, ты нашёл то, что искал в Стране Кукол?
— Нет, Рух, мы пришли слишком поздно. Они расправились с той единственной куклой, которая была нам нужна, — вздохнул Трик-Трак.
— Кто «они»? — спросила Рух.
— Это те куклы, которые входят в Совет и правят страной от имени самой красивой куклы. Вон одну из них твои крысы загнали на стол.
Рух помолчала, её старые серебряные усы зашевелились, и она тихо сказала:
— Пусть кукол, которые расправились с вашей куклой, не будет. Убейте их, о крысы!
Трик-Трак хотел что-то сказать, но он не успел даже вымолвить слова, как крысы пришли в движение, и часть их со злобным писком бросилась вон из комнаты исполнять приказание. В тот же миг две здоровенные крысы рванулись к психологу, будто подброшенные пружиной. Одним прыжком покрыв расстояние от пола до стола, они вонзили острые, как бритвы, зубы в тело психолога. Сакалева даже не вскрикнул — он, казалось, только успел глотнуть воздуха для крика и открыл рот, и вот уже его оторванная голова со стуком упала на пол и покатилась к ногам Трик-Трака. Вторая крыса разорвала ему живот, оттуда с печальным звоном посыпались пружинки и какие-то винтики…
Между тем Рух невозмутимо спросила:
— Что хочешь ты ещё получить от крыс?
— Я не хотел смерти этих кукол, Рух. Ты поторопилась… Разве мудрая осторожность не толкает тебя к осмотрительности?
Старая Рух довольно усмехнулась:
— Ты ошибаешься. Я велела их убить не для того, чтобы угодить тебе. Они уже были обречены. Нельзя надолго оставлять у власти тех, кто умеет ею пользоваться. Я просто хотела показать тебе и твоим друзьям, как быстро исполняются мои приказания… Так ты действительно ничего не хочешь от крыс?
— Нет, Рух. Мне и моим друзьям не нужно ничего.
Старая Рух молчала, и только усы её непрерывно шевелились. Казалось, она забыла о присутствующих и думает о чём-то своём. Но все продолжали терпеливо ждать. Наконец она сказала:
— Ладно, я сделаю тебе подарок сама. Я вижу, что ты не очень-то любишь мой народ. Поэтому обещаю, что в вашей Лапутии никогда не будет ни одной крысы. Уверена, что это будет приятно некоторым из твоих друзей. — При последних словах старая Рух покосилась на Кошку Машку, шерсть которой стояла дыбом, а глаза были прикованы к Рух. — И потом… (голос старой крысы стал совсем тих, так что Трик-Трак с трудом разобрал её слова)… я уже стара и слаба… меня смог перехитрить Хорх, но я все равно никогда не поверю, что ты помог моему народу бескорыстно. Ведь у тебя были часы — волшебные часы. С их помощью ты и твои друзья могли бы разыскать ту девочку и без нас. Вот я и спрашиваю — зачем? Зачем ты это сделал? Я не нахожу ответа и поэтому беспокоюсь… Может быть, ты всё-таки скажешь правду — зачем?
— Правдой является то, что я помог твоему народу — и это всё!
— Ну, ладно, ладно… Мы этого не забудем… — ворчливо сказала Рух. — Не хочешь — не говори. Мы докопаемся. Всё равно докопаемся… — и вдруг неожиданно резко приказала: — Уведите меня!
И, с трудом передвигая ноги, старая Рух покинула комнату. Следом за ней лавиной двинулась вся серая масса крыс, и, спустя минуту, в комнате остались только Тик-Так и Трик-Трак, на плече которого восседала Кошка Машка. Исчезли крысы, и лишь голова Сакалевы и туловище со вспоротым брюхом напоминали, что несколько минут назад в комнате происходили какие-то события. Шерсть у Кошки Машки улеглась, и она спрыгнула на пол с плеча Трик-Трака. Тик-Так стоял задумавшись, и было видно, что мысли его блуждают далеко. Кошка Машка осторожно коснулась его и Часовщик, вздрогнув, скороговоркой произнёс:
— Да, да… я, кажется, немного устал… простите, друзья… И, если я не ошибаюсь, полночь уже наступила…
— И мы можем, наконец, вернуться в Лапутию, — сказала Кошка Машка, — чтобы потом снова отправиться на розыски Кота Василия. Кстати, а не кажется ли вам, что все эти путешествия довольно-таки утомительны?!
— Пожалуй, — согласился Трик-Трак. — Во всяком случае, как только мы разыщем нашего друга, я знаю, что буду делать.
— Что же? — полюбопытствовала Кошка Машка.
— Спать. Я буду много спать. — И Трик-Трак вдруг признался: — А всё-таки дурацкая история вышла с часами! Простить себе не могу!
— Нет, нет, — тихо запротестовал Часовщик, — мы сделали много для других и поэтому не должны жалеть о затраченном времени. Я бы хотел… я бы хотел пережить всё, что со мной случилось, хотя бы ещё один раз. А вы, друзья? — Тик-Так доверчиво и вопросительно поднял свои добрые глаза на Кошку Машку и Трик-Трака.
Кошка Машка, пристально взглянув на Часовщика, произнесла:
— Ради друзей я готова простить себе даже общество крыс!
А Трик-Трак улыбнулся и сказал Тик-Таку:
— Ах, дорогой друг, надо — значит, надо. А со сном — это я пошутил.
Часовщик серьёзно посмотрел на всех:
— Я знаю, друзья, что, когда мы вместе, даже я чувствую себя способным на подвиг. А ведь я не герой! — Он грустно улыбнулся. — Я всего лишь часовых дел мастер. Не будем больше медлить. Нам пора. И он извлёк из кармана обыкновенные волшебные часы и поставил их единственную стрелку в положение 3 часа 42 минуты.
Глава десятая,
рассказанная Кошкой Машкой
ПРАЗДНИК ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Я никогда не доверяла собственному мнению настолько, чтобы не слушать других. Поэтому, мои друзья попросили меня написать несколько слов об окончании нашего путешествия, им не пришлось упрашивать меня слишком долго.
Наше путешествие окончилось так же внезапно, как и началось. Это мы поняли сразу, очутившись на причале Лапутии. И неудивительно — прямо перед нами сидел Кот Василий и неторопливо умывался. Одного взгляда, брошенного на нашего друга, оказалось достаточно, чтобы понять, что он из кожи лезет вон, стараясь показать, что чувствует себя преотлично, нимало не заботясь о судьбе своих друзей. Он даже довольно хладнокровно отнёсся к нашему неожиданному появлению, спокойно протянув:
— А-а-а! Вот и вы…
— Да, — воскликнул возмущённый такой встречей Брадобрей, — вот и мы. А перед нами несомненно ты! Мы чёрт знает как волнуемся о его судьбе, а он сидит себе как ни в чём не бывало!
— А почему, собственно, со мной непременно должно было что-то случиться? По-моему, это с вашей стороны было невежливо оставить меня одного в день моего рождения и умчаться сломя голову.
Часовщик улыбнулся и примиряюще произнёс:
— Мой друг, мы ни в чём не виноваты перед тобой. Простая случайность разлучила нас, а также то…
— …что ты не слишком заинтересовался нашим подарком, — не выдержав, перебила я Тик-Така и бросила на Кота Василия взгляд, который поверг его в смятение. О-о, я хорошо знаю, как надо обращаться с Котом Василием, чтобы он не слишком задирал нос! Его вид мог обмануть кого угодно, но только не меня. Конечно, он был страшно обрадован встречей с нами и лишь ценой огромных усилий делал вид, что обижен. Ещё бы, у каждого из нас за плечами были удивительные истории, и Кот Василий просто умирал от зависти и любопытства. И уж совсем было приятно убедиться, что Кот Василий остался самим собой, когда он в витиеватой манере обратился к нам со словами:
