Дмитрий Емец - Таня Гроттер и колодец Посейдона
– Как я понимаю, вяканий из суфлерской будки больше не будет, а дело ограничится простой порчей продуктов, – сказал Ягун.
* * *Вскоре после завтрака, оставив малышню с Лотковой и отослав тех, кого было возможно, на драконбольное поле вместе с Недолеченной Дамой и поручиком Ржевским, пятикурсники собрались в кабинете Сарданапала на совет.
Баб-Ягун опустился в кресло Сарданапала и, закинув ноги на стол, важно раскурил найденную в верхнем ящике сигару. Ванька кормил мелко нарезанным мясом уцелевшие черномагические книги академика, шипевшие на него из клеток.
Склепова полулежала на кожаном диване, томно раскинувшись, как царица Клеопатра. Она одна занимала столько же места, сколько приютившиеся на том же диване Кузя Тузиков, Бульонов и Семь-Пень-Дыр. Малютка Клоппик метал в дверь булатные кинжалы из коллекции Сарданапала. Заговоренные кинжалы вонзались так глубоко, что бедному Клоппику приходилось долго пыхтеть, чтобы их выдернуть.
Глеб, стоя у стены, разглядывал старинный щит и висевшие рядом с ним пустые ножны. Разглядывал, но, зная крутой нрав магических предметов, не спешил дотрагиваться. Всякий артефакт имеет память и нрав, как дикий зверь. В мире магов прикосновение часто означает приручение. Если же предмет уже кем-то приручен, запросто можно поплатиться рукой, а то и жизнью.
– Чье это? – спросил он.
– Древнира. Хочешь, я расскажу тебе о Древнире? Он был такой изящный… такой теплый… такой высокий… как ты… положи мне руку на плечо! – подходя и мятно дыша на Глеба, отвечала Шито-Крыто.
У Тани появилось нестерпимое желание задушить Ритку. И чтобы как-то оправдать свое раздражение, она сама себе объяснила, что Ритка уж больно нагло охотилась. Не просто клеила Бейбарсова, а буквально приваривала его электросваркой.
– О Древнире я кое-что знаю. Наша ведьма так часто его ругала, что из ее ругани составился портрет… Он был хорошим магом… Ножны тоже его? А почему пустые? – спокойно спросил Глеб, отворачиваясь от Шито-Крыто.
– Они всегда были пустые. Меч небось уже ржавчина съела, – обиженно пожала плечами Ритка.
Бейбарсов прищурился на ножны. Затем, быстро протянув руку, коснулся их и сразу отдернул пальцы, прислушиваясь к ощущениям. И, наконец, снял ножны со стены. Тане почудилось, что ладони Глеба стали прозрачными, слились с ножнами единой цепью сосудов. Она быстро моргнула, внушая себе, что ей это померещилось. Бейбарсов спокойно повесил ножны на стену, звякнув щитом.
– Меч существует. Он прошел массу перерождений, пока недавно вновь не стал мечом. Только теперь это скорее темный меч, чем светлый. Более того, это меч, который уже нашел своего хозяина.
– Кто его хозяин? – спросил Ягун.
– Пока не знаю. Это кто-то из мира лопухоидов, но кто-то не лопухоид и не маг… Страж? Я сейчас понял, что меч, ножны и щит еще встретятся. Только вместе все три артефакта обретут полную силу. Магия абсолютной защиты, магия атаки и охранная магия обретения мощи.
Ягун по неопытности слишком глубоко затянулся сигарой. С большим трудом он сдержал кашель, но на глазах у него все равно навернулись слезы. Закружилась голова.
– Итак, мамочки мои бабуси! Самое… ик… время определиться, что мы будем делать… Только вначале неплохо бы понять, с чем мы, собственно, столкнулись, – сипло заметил Ягун.
Он поднес сигару к мраморной жабе-пепельнице. Жаба, распахнув каменный рот, послушно стала докуривать, хладнокровно сжирая пепел.
И тут всех очень удивил Жора Жикин. Проведя указательным пальцем по переносице, точно желая поправить очки, которых никогда не носил, Жикин кашлянул и твердо сказал:
– Дамы и господа! Минуту внимания! Если возражений нет, я кратко обрисую проблему. Преподаватели исчезли. Связи с внешним миром нет. Искать сторонней помощи бессмысленно и нецелесообразно. Лучше, если мы справимся сами.
Лена Свеколт и Аббатикова переглянулись.
Баб-Ягун удивленно взглянул на Жикина. Прежде Жикин был прозрачен, как стекло, и подзеркалить его можно было на раз-два-три. Теперь же Жора вдруг стал непроницаем. Заглянуть в его мысли оказалось так же нереально, как просветить взглядом толщу скал до Тартара.
– А если позвонить? – спросила Пипа.
Привыкнув в мире лопухоидов к мобильникам, а затем в Тибидохсе к зудильникам, она сделалась исключительно зависимой от зудильной связи. Жикин ухмыльнулся. Ягун снова насторожился: ухмылка была какая-то совсем не жикинская. Чужеродная.
– Зудильники не работают, – сказал Ягун.
Он вытянул руку и залюбовался магическими перстнями, сиявшими на его пальцах с обгрызенными ногтями. Один перстень был его собственный. Другой, сверкающий перстень повелителя духов, принадлежал Сарданапалу. Правда, перстень повелителя духов пока подчинялся Ягуну неохотно – не забыл прежнего хозяина. Так что общая магия Ягуна и его возможности выросли незначительно.
– Надо всех поставить в известность! Особенно Магщество! Оно должно знать, что у нас тут творится! – возмутилась Лиза Зализина.
Учитывая, что с ней рядом помещалась блуждающая, не отмеченная в географических картах гора под названием Гуня Гломов, Зализина сдерживалась. Не называла всех «родненькими», «сладенькими» и не благодарила Танечку за испорченную жизнь Ванечки.
– Да уж, Лизон… Прям сейчас пускаем пар из ушей, чтобы оповестить Магщество! «Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы, ехал поезд запоздалый…» – фыркнул Ягун.
– Но это наш долг!
– Все, что мы должны, мы прощаем. Чем позже Магщество узнает – тем лучше. В идеале оно не узнает вообще, хотя лично я в это верю с трудом.
– Ах, Ягун, ты такой умненький! Ты все лучше всех знаешь! Прямо какая-то Грот… – начала Зализина.
Гуня гулко кашлянул в ладонь. Несколько раз вхолостую пророкотав «гро, гро, гро», Лиза приглушила звук.
– Если кому-то нужны объяснения, почему мы не должны звать на помощь и даже заблокировать Гардарику на вход и выход, – то вот они, – сказал Ягун, глядя на Зализину. – Представьте, мы оповещаем Магщество. Что дальше? Первым делом Магщество поливает грязью всю русскую магию в целом. Просто для профилактики. Далее Бессмертник Кощеев на место Сарданапала ставит какого-нибудь Антипа Злодеевича, Нуля Топтыговича или Злыдня Ануфриевича, полуграмотного колдуна из глубинки, который будет плясать под его дудку. Полуграмотный колдун мигом развалит школу до основания и, ковыряя лаптем в носу и вилами в пупке, разгонит всех мало-мальски способных учеников. Это будет первый этап. На втором этапе Нуль Топтыгович утащится к себе в берлогу, и на его место будет назначен умный кризисный управляющий Иегуда Иудович. При Иегуде неизвестно куда сгинут все артефакты, все книги из библиотеки, все замурованные в стенах сокровища. Все, что можно выгодно продать, продадут. Когда уже нечего будет расхищать, Иегуда придумает хитрую схему и заложит Тибидохс какому-нибудь заморскому банку из тех, где хранит свои копирайты самая добрая тетя. А еще через месяц Иегуда заявит о банкротстве и слиняет в безвестность, потирая ручки. Тут уж Бессмертник, размазывая по лицу сопли сострадания, закроет Тибидохс под любым надуманным предлогом – хоть бы в связи с невыплатой долга банку, поставит тут скважину, будет качать магию и продавать ее в Магфорд.
– Но зачем? – спросил Ванька.
– Не будь идеалистом. Во взрослом мире нет снисхождения. Никому никого не жалко. Если у государства появляется шанс пнуть соседа и не получить сдачи, оно немедленно это делает. А там уж пущай контора пишет – маграль, нарушение магократии и всякие прочие феньки.
– А Лысую Гору нельзя попросить о помощи? Она же наша? – озабоченно поинтересовалась Ритка.
– Не-а, опять нельзя. Сарданапал с Лысой Горой никогда особенно не ладил. Там ошивается всякий сброд – ведьмаки, оборотни, вампиры и прочие политические трупы разной степени давности. При Сарданапале и Древнире нежить отваживалась рыскать только в подвалах. Попроси мы помощи у Лысой Горы – нежить будет везде, даже в Большой Башне. Преподами у нас будут ведьмаки и мертвяки, а директрисой Грызианка Припятская, – перебив Ягуна, категорично сказал Жикин.
Ягун покосился на него с уважением.
– Здраво, очень здраво, мамочка моя бабуся! Молодец, Жикин! Именно так все и будет! Грызианка – директриса, Вий – завуч, а преподы – мертвяки седьмого созыва, которые на уроках придерживают язык пальцем, чтобы не отвалился… Жорка, ты столько лет таил в себе глубины мудрости, что теперь мы в них просто тонем!
Жикин покраснел и кинул быстрый взгляд на Лену Свеколт.
– Ерунда! Кто-нибудь сходите в магпункт за… э-э… Шурасиком. А то он там один-одинешенек, – сказал он.
– Перезанимался. Помнит, что кем-то был, а кем – не помнит. Говорил я этому ботанику: не перенапрягай мозги! – фыркнул Семь-Пень-Дыр.
Таня подошла к Ягуну и встала в пятно света. Ее отражение мелькнуло в полировке стола академика и переместилось на щит Древнира. Десяток пар глаз выжидательно уставились на нее.
