StEll Ir - Планета Эстей
– Я Гудвин, Великий и Ужасный! – послышался пронзительно юный голос. – Как осмелились вы нарушить установленный мною порядок и явиться вдвоём!?!
Эйльли и моргающая как только что нечаянно прозревший котёнок Красная Шапочка во все глаза смотрели на вращающийся одновременно во всех направлениях шар голубого небесного света. В центре этой безумной энергии, не замирая ни на мгновение, танцевал шестирукий сверкающий юноша. Весёлый гнев был изображён на его тонких чертах лица.
– Мы не вдвоём, мы – один! – крикнула Эйльли громко, словно пыталась перекричать ураган. – Взращённые в нас индивидуальности пересеклись и оставили нас! Теперь наши индивидуальные облики лишь две грани целого! Одного! И у нас одно желание! Правда, мы ещё не знаем точно какое…
– Отлично! Значит, сегодня мы займёмся выяснением именно этого!
Танцующий юноша исчез, а голубое сияние стало приближаться и окружило Эйльли и Красную Шапочку со всех сторон. Эйльли почувствовала, как расползается и тает на ней trax-комби, и осыпаются, словно вмиг вытертые уже до конца, шорты. Она взглянула на Красную Шапочку – с неё слетали последние лоскутки платьица. Обнажённых полностью, сияние подхватило их и внесло на снежный простор…
…Они стояли друг против друга, забывшие обо всём на свете, и снег в лёгком вращении кружил вокруг них, сверкая на солнце, и падал у ног… Холмики смуглой груди Эйльли касались белых маленьких грудок тянувшейся к ней Красной Шапочки, а когда Эйльли отвечала на нежный полудетский ещё поцелуй между касающимися сосками проходил голубой сверкающий ток… Эйльли первая не выдержала этой сводящей с ума пытки, подхватила Красную Шапочку под попку и опустилась в снежный сугроб… Снег взметнулся пушистыми хлопьями и заискрился на ресницах Красной Шапочки… Эйльли животом почувствовала свой вздымающийся корень-сан… Разряды голубого сияния стали сплошными, они окутывали тела и пронизывали их насквозь сверкающими молниями… Эйльли положила обе ладошки на спинку Красной Шапочки и прижала к себе, Красная Шапочка мурлыкала белым полярным котёнком и играла снежинками на плече Эйльли… Корень-сан входил внутрь и Эйльли следила спокойно и отстранённо за удаляющимися нартами больше не необходимого ума… Корень-сан нежно захлебнулся внутри и Красная Шапочка затрепетала всем телом и засмеялась «Эйльли, смотри!»… Под ладошками Эйльли задрожали и сбросили с себя ладошки, расправляясь, прозрачные голубые крылья… На крылышках Красная Шапочка приподнялась над Эйльли, чуть не лишив её чувств, и вновь опустилась на сверкающий корень-сан исторгающий жемчужины радости Эйльли… Но корень-сан растопил собой лёд и Красная Шапочка смеялась над Эйльли, сдувая растаявшую слезинку с её ресниц: «Эйльли, мы же хотели домой!..»… Словно завороженные смотрели они как в сполохах переливающихся, играющих сияний наступает уютная полярная ночь…
– Эйльли! – тронул за плечо, животик и рот, подошедший сверкающий мальчик. – Я нашёл!..
Они лежали, утопая в пушистом снегу, и смотрели на звёзды, которые превращались в снежинки и опускались на землю.
– Эйльли совсем не хочет попасть навсегда в один из миров! – сказал играющий мальчик, присаживаясь рядом, проводя ладошками одновременно по животику и попке Красной Шапочки и по лобку Эйльли. – Любой, даже самый прекрасный, мир будет клеткой для Эйльли! Эйльли с её Красной Шапочкой нужен тоннель, соединяющий миры, и возможность существования в любом из миров!
Сверкающий мальчик наклонился и поцеловал Красную Шапочку в алеющий горячий цветок.
– Это ответ дня-сегодня! А смогу ли я подарить Эйльли и Красной Шапочке возможность сказочных путешествий по тоннелю, соединяющему миры, на этот вопрос вы получите ответ в день-завтра!
С этими словами мальчик-молния подхватил под попку Эйльли, поцеловал её внутрь и исчез. Эйльли медленно, словно во сне, опускалась покинутая его руками на мягкий снег. Когда движение её завершилось, они лежали уже с Красной Шапочкой, крепко обнявшись, на своей постели в отведённых покоях, и их окружали друзья…
Открывая двери второго визита, Эйльли обнимала за плечики Красную Шапочку и была готова уже ко всему от этого сногсшибательного юного сорванца. Зала же оказалась словно погасшей вовсе, будто противясь любому возможному действу в своих стенах. Она была той же огромной, старинной и обветшавшей комнатой, которая встретила друзей по приходу, только сейчас она совсем уж выражено напоминала старые никчёмные декорации опустевшего давным-давно театра. Всё сон… Утопающие в темноте окраины и чуть освещённый стол резного дуба посреди. Над столом стоял согбенный старец и писал на том же древнем пергаменте никогда не остывающим пером. Буквы горели огнём под кончиком его пера и тут же выгорали дотла, ложась на пергамент уже ветхими и запылёнными…
– А где же Гудвин? – спросила Красная Шапочка, раскрывшая ротик от удивления.
– Я – Гудвин, Великий и Ужасный! – сказал, чуть разгибаясь и с видимым усилием оборачиваясь, ветхий старик. – Разве что-то имеет саму возможность перемен в этом мире и разве что-то изменилось настолько, что меня невозможно узнать?
– Здесь был мальчик! – возмущённо закричала Красная Шапочка. – Он был красивый!
– А-а-а! – проскрипел старик. – Мальчик… да-да… кхе-х… Он любит… любовь… А я люблю власть!.. Он меня не понимал и стал не нужен в игре… Но вы что-то хотели просить… Просите же, кхе-х, проклятый кашель! Он порвёт мне лёгкие…
– Верните его!.. – Красная Шапочка почувствовала подступающий к горлу ком. Эйльли взглянула на неё и отчего-то вспомнила, что у неё самой всю жизнь слёзы были алого цвета…
– Вернуть?.. Его?.. Странная просьба, кха-хм!.. Но он – я!..
– Он был – красивый и сильный! А вы жадный и больной! Зачем вам столько мёртвого золота?
По старику сверкающими песчинками начинали струиться золотые потоки, словно ветхая пыль всех земных кладов прошлого осыпалась по его одеждам и оседала у ног сверкающим барханом.
– Красота и сила… – улыбнулся старик и обернулся полностью. Спина его разогнулась и превратилась в мощный торс, а черты стали из ветхих прекрасно спокойными. – Не правда ли они всё ещё присутствуют у меня?.. Не тревожься, дитя моё, я всегда – только я… Моя власть – власть любви!..
Старик свёл вместе пальцы рук у пояса под кончиком своей белой бороды и развёл их уже над головой. Искра, скользнувшая при первом соприкосновении пальцев, обратилась в пламя, и через мгновение старик превратился в обугленное дерево, которое тут же исчезло в ало-золотом сиянии. Эйльли и Красная Шапочка стояли посреди золотой раскалённой пустыни, и горячий седой суховей уносил их обрывки одежд…
Эйльли опустилась на колени перед Красной Шапочкой, стоявшей как звёздочка на широко расставленных ногах… Она положила язык ей на всё… «Ой, я уписяюсь!», глупый ребёнок… Горячая, ласкающая голени ног и босые ступни пустыня золотого песка… Горячий и ласковый ток ручейка неудержимого золота к Эйльли на пересохший язык… И закономерный конец – Красная Шапочка задрожала животиком от счастья чуть ли не сразу по окончании извержения лёгкого зноя… «Повернись…», Эйльли во всю грудь вздохнула горячим головокружительным воздухом, «Наклонись»… Эйльли утешала своим язычком сразу всё… «Немножко присядь»… И вошла сзади в горячий цветок… Красная Шапочка свернулась в клубочек под ней и тихонько покусывала Эйльли в обнимавшие её лапки… А Эйльли ещё раз втянула воздух и почувствовала меняющийся ветер… Расправив всю силу огромных своих золотых крыльев, она поднялась в воздух, бережно прижимая к своему животу замершую от восхищения Красную Шапочку… «Эйльли, смотри сколько солнца!»… А Эйльли старалась лишь удержаться в воздухе как можно дольше и корень-сан изводился в недрах её до нежного обожаемой девочки… Красная Шапочка задыхалась от смеха в прекрасном полёте, а Эйльли извергнув любовь и оставшись без капельки топлива вела себя на посадку на отсутствующих полностью силах к подножию потерянного в песках древнего сфинкса… Он сидел на песке в асане почтения к ещё существующему времени, был велик, вечен и сед… «Эйльли, это же он…», почти шёпотом, «А он живой?..»… И потом Эйльли улыбалась без сил к движению, глядя как Красная Шапочка возится и обнимается с приводящим её в восторг смуглым приапом одного с нею роста, а возможно и возраста… Но бодаться с приапом нельзя было… Красная Шапочка поняла это лишь когда её отфыркивающуюся и довольно улыбающуюся Эйльли извлекла из молочной волны, застилающей собой пустыню… «Эйльли, ты млекопитающееся!», смеялась Красная Шапочка, когда Эйльли вылизывала её и сладко облизывалась…
– Мне нужны ключи от всех возможных дверей! – послышался громовой голос, и Эйльли с Красной Шапочкой замерли и посмотрели вверх.
Прошло много времени, прежде чем бронзовый сфинкс заговорил:
