Любовь Рыжкова - Колокольчиковый колодец
– Эй, приятель, скажи-ка нам, какое это село?
– Как какое? Какое отродясь здесь было, – весело ответил мужик.
– А как оно называется?
– Как его деды назвали, так и нынче называется.
– А как, как? – теряя терпение, спросил Борис Ефимович.
– Обыкновенно как, – ответил мужик и пошел себе своей дорогой.
– Обыкновенно как, – повторил за ним Борис Ефимович, – Люсенька, ты что-нибудь понимаешь?
– Понимаю, понимаю, – весело ответила ему жена, – теперь понимаю, мы с тобой почти всю ночь от волнения не спали, вот и заехали не туда.
Он посмотрел на нее обрадовано и тоже засмеялся:
– В самом деле, это же другое село. Фу ты, черт, мне чуть плохо не стало.
– И мне тоже, – сказала она облегченно.
– Надо поворачивать к городу и ехать знакомой дорогой, только ты теперь сама следи, куда мы едем, – попросил ее успокоенный муж, – ты у меня теперь за штурмана.
Людмила Львовна нервно засмеялась, и они повернули назад.
Всю дорогу они потешались над собой.
– Вот потом вспоминать будем, – весело говорил Борис Ефимович, – и не поверит никто.
– В самом деле, – подхватывала, смеясь, Людмила Львовна, – настоящий анекдот.
Невеселое знакомство с сержантом Стружкиным
Доехав до города, супруги Жадовские развернулись и теперь уже с большой осторожностью поехали к своему селу, которое носило веселое название Облепиховка.
Они ехали не спеша, то и дело заглядывая в карту, хотя в том не было никакой нужды. Дорога сюда вела прямая и наезженная. До села было километров пятнадцать, да и находилось оно вдоль трассы, ошибиться было просто невозможно.
И вот, наконец, показался поворот, знакомая рощица, водонапорная башня, какое-то село, а дома опять не было, зато появился котлован. Они снова в недоумении остановились около него.
– Что же это такое, черт бы нас побрал, – выругался Борис Ефимович, – где наш дом? Куда мы опять приехали?
– Борис, а ты видел указатель села? – о чем-то догадываясь, спросила его жена.
– Нет.
– То-то и оно, значит, мы опять заехали не туда, – сделала вывод Людмила Львовна.
– И что же, снова разворачиваться? – глупо улыбаясь, спросил супруг.
– А что, прикажешь оставаться здесь?
Они снова повернули к городу, и доехав, развернулись назад. На этот раз Борис Ефимович даже спросил на посту ГИБДД, как проехать в Облепиховку.
– Да тут прямо, не ошибешься, – ответил ему дежуривший сегодня сержант Стружкин и добавил, – а это не ты ли, часом, проезжал здесь недавно?
– Я, только перепутал что-то, заехал не туда.
– Спьяну, что ли? – спросил гаишник, – а то пойдем, дохнешь, – весело предложил он.
– Какой там, стрезва, – испуганно ответил Борис Ефимович, начисто забыв о своей важности, – и добавил, – дом там построил, а найти не могу.
– Ты что, мужик? – искренне удивился сержант. – В самом деле, что ли?
Борис Ефимович кивнул.
– Ну, ты даешь. Я такое в первый раз вижу. А где, говоришь, дом-то?
– В Облепиховке.
– Так чего ж тут плутать? – удивился сержант, – говорю тебе, поезжай прямо по этой дороге. Село твое вдоль трассы.
Жадовские поехали по указанной дороге, и вскоре опять показался поворот, рощица, башня. А потом вынырнуло село, и знакомый котлован.
Ничего не понимая, Жадовские остановились у котлована.
– Люсенька, это Облепиховка? – устало спросил жену Борис Ефимович.
– Думаю, нет.
– Значит, надо разворачиваться? – спросил он еще более устало.
– Думаю, да.
И они повернули назад.
Проезжая мимо поста ГИБДД, постовой тормознул его.
– Ну, что, нашел свой дом? – спросил он у Жадовского.
– Нет, не нашел.
– Слушай, мужик, ты, наверное, больной или пьяный. Пройдем-ка, все-таки дохнешь мне в трубку.
Борис Ефимович покорно согласился, его воля была почти парализована. Да и чего ему было бояться, если он даже не помнил, когда и выпивал-то в последний раз. Заботы по строительству дома отнимали все свободное время, не говоря об основной, предпринимательской деятельности по продаже пищевых антибиодобавок. Где уж тут уж было расслабляться. Но каково же было его удивление, когда в крови обнаружился алкоголь.
– Вот оно в чем дело, – сказал гаишник, – он мне тут про дом заливает, про Облепиховку, а сам еле на ногах стоит.
– Что вы такое говорите? – возмутился, было, Борис Ефимович.
– Я знаю, что говорю. Надрался, поди, какой-нибудь самодельной облепиховки, вот и крутит мне мозги.
– Да вы что? Кто надрался? – продолжал возмущаться Борис Ефимович.
– Ты из меня дурачка не строй, не прикидывайся тут ягненком, – повысил голос постовой.
– Да я на вас жаловаться буду! – закричал на него Жадовский, багровея.
– Что ты сказал? Жаловаться будешь? На кого? На меня? Да ты посмотри, сколько ты на грудь принял.
– Я вообще не пил, – внезапно успокоившись, ответил Жадовский.
– Сопротивляешься, – покачал головой сержант Стружкин, – запротоколированному, можно сказать, факту?
– Какому факту? – еще более спокойно спросил Борис Ефимович.
– Такому, смотри, какой у тебя уровень алкоголя, – сказал сержант, аж зашкаливает! Ладно, если бы я к тебе просто так придирался, деньги из тебя тянул. Но вот показатели прибора, я же их не выдумал.
И тут Борис Ефимович понял, что происходит нечто невообразимое, чудовищное, нелепое, чего он себе никак не мог представить ни наяву, ни в каком дурном сне.
– Ну, все, мужик, тебе капец, – сказал гаишник.
– Что значит капец? – пробормотал он.
– А то и значит. Лишение прав – раз. Машину забираем – два. Платишь штраф – три.
– Да что вы себе позволяете? – снова попытался возмутиться Жадовский.
– Ты еще недоволен? Или ты еще ничего не понял? – спросил сержант Стружкин, – может, наряд вызвать?
События принимали серьезный и неожиданный оборот. Но размышлять о том, как и почему это произошло, было некогда. Сейчас надо было срочно как-то выпутываться из этой истории. И Борис Ефимович понял, как это сделать, и потому он резко сменил тон.
– Я сейчас вам деньги отдам, – покорно произнес Жадовский.
– А мне сейчас не надо, – ответил сержант, – у нас теперь порядок другой. Я выписываю квитанцию, ты оплачиваешь, понял?
– Понял, – ответил Борис Ефимович.
– Сколько дашь? – неожиданно спросил сержант.
– Тысячи хватит?
– Хватит, – легко согласился тот.
Жадовский отсчитал ему деньги, и в этот момент вспомнил, что ему обязательно нужно позвонить главному архитектору Иннокентию Дмитриевчу Аборскому.
– Я позвоню только, – обратился он к сержанту.
– Звони, если хочешь, но тебе это не поможет, – ответил тот как-то странно.
– Почему мне это не поможет? – теряя самообладание, спросил Борис Ефимович.
– Алкоголь в крови есть – есть, так что все равно не отвертишься, – ответил гаишник.
– Я тебе деньги дал, от чего еще я не отверчусь?
– Закон есть закон, – нахально ответил сержант.
– Сейчас я во всем разберусь, – ответил Борис Ефимович, набирая номер.
– Алло, Иннокентий Дмитриевич, здравствуйте, это Жадовский. Я в ГАИ, они говорят, что я пьяный, а я не могу найти свой дом.
– Здравствуйте, Борис Ефимович, я вас что-то плохо понял. Повторите, пожалуйста, что вы сейчас сказали.
– Я ехал в Облепиховку, сегодня должен был принимать дом, но мы не нашли село.
– Погодите, что значит «принимать дом» и что значит «не нашли село»? – спросил его Аборский.
– Сам не знаю. Несколько раз возвращались, а села на месте нет, – ответил Борис Ефимович.
– Да что вы такое говорите, уважаемый.
– Так и есть. Даже пришлось обратиться к постовому. А теперь он меня забрал и утверждает, что я пьяный, – чуть ли не с отчаянием воскликнул Жадовский.
– Так вы, может быть, и в самом деле выпили? – предположил Аборский.
– Да нет же, – возмутился Борис Ефимович, – сам не понимаю, что происходит. Подъезжаем с женой, как и куда положено, вроде все похоже, а дома на месте нет.
– Какого дома, Борис Ефимович? – недоумевающе спросил Аборский.
– Как какого? Моего.
– А откуда же ему еще быть? – снова спросил Аборский.
– Как это откуда? – возмутился Жадовский, – говорю же вам, что сегодня я должен был его принимать.
– Так его же еще и не начинали строить, только котлован вырыли, – продолжал недоумевать Иннокентий Дмитриевич.
– Какой котлован? Что за чертовщина? – возмутился Борис Ефимович.
– Обыкновенный, какой необходим для фундамента, – ответил Аборский.
– А как же Берия? – задал вопрос Борис Ефимович.
– Не понимаю, при чем здесь Берия? Вы, простите, в своем уме?
– Вы же сами познакомили меня с гендиректором холдинга или президентом, кто он там у вас называется, и моим генподрядчиком Берией, который за четыре с половиной миллиона рублей обещал мне за два месяца построить шикарный дом. Я отдал ему эти деньги, – напирал Жадовский.
– Борис Ефимович, вы действительно напились, как не знаю, кто и несете, извините, полную чушь, – невозмутимо ответил Аборский.
