Дина Сабитова - Цирк в шкатулке

— Я работаю в цирке «Каруселли». Осликом.

И неожиданно для себя ослик рассказал белой лошадке про то, какой замечательный у них цирк, какие хорошие у него друзья и как им пока не везет в столице, но они непременно справятся с трудностями. И об этом даже не стоит волноваться, ведь единственное, что стоит волнения, — это Льдинкина нога.

— Как вы себя чувствуете?

В ответ Льдинка только вздохнула.

Ей было очень обидно. Запнулась она случайно, но главный конюх был очень огорчен. И хотя врачи говорили, что если Льдинка пару дней побережет ногу, то хромота пройдет без следа, конюх все равно хмурился.

«Вот так, — думала с горечью Льдинка. — Верой и правдой служишь, побеждаешь и украшаешь собой конюшню. Но стоит тебе допустить промашку, как вместо слов поддержки — только недовольное молчание».

А тут этот милый Филипп со своим рассказом о циркачах. Как было бы замечательно жить среди таких людей. Наверное, если бы Льдинка была цирковой лошадью, эти прекрасные люди нашли бы для нее теплое слово. И любили бы ее. И жалели бы. И у нее было бы много друзей. И никто не ждал бы от нее непременно победы и первого места.

— Я бы очень хотела побывать в вашем цирке, — сказала Льдинка. — Если вы бы познакомили меня со своими друзьями, это было бы так прекрасно.

Ослик обомлел от счастья. Конечно, такая гостья — это большая честь для цирка.

Одно волновало Филиппа. Не будут ли искать Льдинку, волноваться, куда она ушла.

— Неблагодарные, — мотнула в ответ головой Льдинка. — Им нужны только победы. Ну что ж, заведут себе новую лошадь. Пойдемте, Филипп.

Глава двадцать первая

Про то, как выздоровела маленькая Туська

Маленькая Туська лежала на высоких подушках, укрытая теплым пуховым одеялом, и тихо плакала.

Няня, которая сидела рядом с Туськой, не отходя ни на минуту, задремала. И поэтому Туська решила, что именно сейчас поплакать удобнее всего.

Очень плохо болеть.

И самое грустное, что никто не понимает, чем больна Туська. Просто однажды она проснулась и не смогла встать с кроватки.

Или не захотела.

Когда мама и няня пытались поставить Туську на ноги, она сперва села на пол, а потом легла, прижавшись щекой к мягкому прикроватному коврику с яркими цветами.

Мама испугалась, уложила Туську назад в постель и вызвала доктора.

Доктор осмотрел ее и развел руками:

— Ничего не понимаю. В моей практике такой случай впервые. Будем наблюдать. Постарайтесь кормить ее легкой и полезной пищей. Вареной морковкой. Творожком. Температуру мерить каждый час. И при любом изменении состояния незамедлительно сообщайте мне.

Прошло несколько дней, а Туська не ела вареную морковку, и ей не становилось лучше.

Вечером в первый день пришел в Туськину детскую папа.

— Что с тобой, моя маленькая? Что у тебя болит?

— Ничего, — вздохнула Туська. — Ничего у меня не болит, папочка.

— Хочешь, я почитаю тебе книжку?

Но Туська, которая очень любила, когда папа ей читает, только грустно покачала головой. Нет, она не хочет.

Папа встревожился еще больше.

— А хочешь, мы поиграем в кукольный театр? Хочешь, будем пускать мыльные пузыри? Хочешь, будем лепить из пластилина?…

Но в ответ девочка снова качала головой.

Отчаявшись, папа предложил:

— Хочешь пострелять из пистолета?

Ведь он был помощник начальника полиции и мог сам себе позволить такое шумное развлечение.

Однако и это не заинтересовало девочку. Туська просто закрыла глаза.

На следующий день папа не пошел на работу. Он то и дело пытался подменить у Туськиной постельки маму и няню, а когда его просили хоть немного отдохнуть, он уходил в гостиную и в тревоге ходил туда-сюда — от окна до двери, часами.

— Доктор, скажите, может быть, купить какую-то микстуру? Таблетки? Может быть, пластырь? Мазь? Почему вы никак не можете вылечить мою дочку? Чем она больна?

Но доктор, который в очередной раз внимательно обследовал Туську, только разводил руками. Температуры нет, и горло не покраснело. И все анализы (доктор сделал кучу анализов, исколов Туськины пальчики острыми иголками) — в норме.

Было ясно, что Туське становится хуже. Она почти перестала отвечать на вопросы, только вздыхала в ответ и закрывала глазки. Ничего не ела. И часто плакала — тихо и беззвучно.

— Это не обычная болезнь, — сказал доктор. — Это не скарлатина, не корь, не свинка и не коклюш. Это не диатез, не ангина, не грипп, не ревматизм. Не чума и не холера. В моих книгах по медицине (а я прочитал все книги про детские болезни) нет ничего подобного. И сейчас я пойду в королевскую библиотеку: буду читать все книги про детей. Может быть, что-то натолкнет меня на мысль.

К вечеру, когда мама сменила няню у Туськиной постели, а уставший папа уснул в кресле в гостиной, доктор ворвался в дом. Он отпихнул в сторону замешкавшуюся горничную и ринулся прямо к помощнику начальника полиции. Доктор схватил его за плечи и начал трясти:

— Просыпайтесь, просыпайтесь!

Помощник начальника полиции в ужасе вскочил на ноги:

— Что? Тусеньке хуже?

— Нет, нет. — Доктор в нетерпении махал в воздухе какой-то книгой. — Смотрите, что я нашел в библиотеке! Очень, очень похожий случай. Это наша единственная надежда!

— Видите, это старинная книга. Тут тоже девочка, которая заболела. Симптомы практически те же. Мой коллега в книге придумал, как вылечить ребенка: надо, чтоб она что-либо захотела — и непременно, слышите? Во что бы то ни стало надо выполнить ее просьбу. Даже если девочка захочет луну с неба.

— Но она ничего не хочет! — в отчаянии закричал папа Туськи.

— Надо, чтоб захотела!

— А что захотела та девочка в книжке? — с надеждой спросил папа.

— Слона, — ответил доктор.

— Слона? — оторопел папа. — И ей привели слона?

— Да, привели, и он пил с ней чай и кушал тортик. И девочка выздоровела.

— …Значит, слона, — тихо сказал папа. — Ну что ж, если надо слона, то будет и слон.

— Погодите, Тусеньке не нужен именно слон. Может быть, у нее совсем другое желание.

Когда Туська проснулась, у ее постели сидел папа.

Она посмотрела на него и обрадовалась, но улыбнуться не смогла — не было сил.

— Доченька, — сказал папа. — Тебе три года, и ты уже большая и умная девочка. Мы все хотим, чтобы ты не болела. А для этого надо, чтоб ты сама постаралась. Скажи мне, чего ты хочешь? Я выполню любую твою просьбу.

Туська молчала.

Потом тихо прошептала что-то.

Папа наклонился над ней:

— Что? Что ты сказала, моя маленькая?

— Я умру. Я не хочу, — расслышал он.

— Нет! Нет, доченька. — Папе очень захотелось заплакать, но он сдержался. — Ты не умрешь! Вот послушай, была одна девочка, которая заболела так же, как ты…

И папа рассказал Туське ту старинную историю, и про слона, и про то, как девочка выздоровела.

Пока он рассказывал, глаза Туськи стали более живыми, и в них загорелось что-то похожее на интерес. Слабенький огонек, но, заметив его, папа обрадовался.

— Нет, — выслушав папин рассказ, сказала Туська. — Нет. Слон большой. У него хобот мотается. Я боюсь.

Она помолчала еще минутку.

— Я хочу маленького. Серенького. Я хочу ослика. Покататься.

Она хочет! Хочет ослика!

Сто тысяч осликов достанет сейчас папа для Туськи!

Наспех одевшись, помощник начальника полиции выскочил из дома.

Куда бежать? Парк развлечений закрыт. Раньше на городских площадях ослики и пони катали детей. Но сейчас площади пусты, там нет никаких осликов.

Однако есть королевская конюшня.

Не может быть, чтоб там не решили эту проблему.

Помощник начальника полиции бежал по проходу и заглядывал в каждое стойло. Вслед за ним еле поспевал главный конюх. Он был крайне обескуражен и пытался еще раз объяснить:

— Верьте, я клянусь вам, — у нас только скаковые лошади. Самые лучшие скаковые лошади в мире. Вот, — пробегая мимо стойла № 14, конюх пытался привлечь внимание заместителя начальника, — вот, к примеру, чудесный жеребец Стивен. Хотите? Лучшего и желать невозможно!

Помощник начальника остановился и круто повернулся к конюху:

— Осел! — закричал помощник начальника. — Осел! Сколько вам можно повторять?

— Я осел? — огорчился конюх.

— Вы — само собой! Но мне нужен осел, настоящий осел, и я сказал вам об этом сто миллионов раз, однако вы не понимаете.

— Но ведь конь лучше осла, — не сдавался конюх.

С тихим стоном помощник начальника повернул назад.

— Увы, я понял, у вас и вправду тут только один осел — это вы. Главный конюх в ответ лишь развел руками.

— Что же делать? Что же мне делать? — В отчаянии помощник начальника полиции схватился за голову.

За его спиной раздалось вежливое покашливание.