Сказки центральной Индии - Автор Неизвестен
Вот раз он сказал крабу:
— Слушай, приятель, ты давно уж мне помогаешь. Ты спас меня от многих опасностей, а мне нечем тебя отблагодарить. Скажи мне, чего ты хочешь.
— Хорошо,— отвечает краб.— Я ведь, сам знаешь, спас тебе жизнь.
— Верно,— согласился тот.— Ты мне жизнь спас. Никто этого не отрицает.
— Так вот,— говорит краб.— Ни о чем больше я тебя не прошу, сделай мне одну милость. У раджи много прудов. Отнеси меня в такой пруд, который никогда не пересыхает и где во всякое время года много воды, и оставь там. А если меня кто-нибудь случаем выловит, ты меня вызволи.
И вправду он отнес краба в пруд, который никогда не высыхает, и сказал ему на прощанье:
— Живи теперь как знаешь, а если случится, что я приду сюда искупаться, выходи мне навстречу, пожалуйста.
И ушел.
С полгода прошло, и прослышали старший брат и другая родня, что младший стал раджей и владеет царством. И вот раз поехал молодой раджа на слонах и конях навестить старшего брата. Приехал и говорит старшему брату и невестке:
— Глядите, вы оба, вы все лентяем меня величали. Как же тогда это выходит, что я могу ездить на слонах и конях, а вы, хоть и трудитесь столько, никогда ни на слона, ни на коня не влезали?
Они не нашли ни слова на это ответить. Потом устроили ему угощение, и младший брат им сказал:
— До каких пор вы здесь будете мучиться? Я добыл для нас царство. Поедемте, я возьму вас туда.
— Нет,— отвечают они,— в этом году мы уехать не можем. Приезжай на будущий год.
Так младший брат получил полцарства. Как прошло шесть лет или семь, это значит, с той поры, как он все получил, он привез старшего брата с женой. Стали они жить вместе. Он им говорил:
— Раньше вы меня не уставали бранить, лентяем меня обзывали. Глядите теперь, разве не я, ваш лентяй, раджей стал? А вы так много работали, почему вы не стали раджами?
Говорил он им так, потом кончил. Не стал больше так говорить. «Если я много буду так говорить,— сказал он сам себе,— брат и невестка обидятся. Они могут сказать: „Он для того и взял нас сюда, чтобы мы слушали такие речи. Давай уйдем обратно и кончим с этим». Подумал он так и перестал говорить. Кончил раз и навсегда.
Потом оба брата ушли с земель другого раджи и выстроили себе дворец на новом месте. И стали там раджами на веки веков. Детей завели, стало их много.
Вот и кончаю я эту сказку. Хватит того.
25. Гунджхира
Жила на большом дереве Гунджхи-голубка. Снесла она пять раз по двадцать и еще шесть яиц1, и два из них были в локоть длиной. Увидала она эти огромные яйца и испугалась. «Какой лиходей прячется в них: дантар или дано?» — думает.
Расколола она сто четыре яйца — помогла птенцам выйти, а эти два трогать не стала. «Надо мне бежать с моими детьми, ноги уносить, пока целы, а то дано нас убьет». Оставила большие яйца в гнезде, а сама убежала и птенцов с собой увела — пять раз по двадцать и еще четверых. В пути встретился ей шакал — он у ручья сливы ел. Услышал шакал птичьи голоса и спрашивает:
— Эй, вы кто такие? Как вы смеете летать над моим царством? Я здесь главный советник.
— Это добрая весть,— говорит птица.— Советник здешнего раджи — мой брат. Я иду к нему в гости.
— Какая ты мне сестра? — отвечает шакал.— С чего бы моей сестре быть среди тех, кто летает?
Но она его заставила признать ее. Он спросил, откуда она идет, а она рассказала, что с ней приключилось.
— Сестрица, бросать свои яйца — великий грех. Вернись, расколи их. И не бойся. Там ведь твоя плоть и кровь.
Полетела птица обратно к дереву, пять раз вокруг него облетела 2 и говорит птенцам:
— Будете мне подмогой.
Она заставила их сесть на каждую веточку, на каждый листок вокруг нее, чтобы быть ей защитой. Через несколько дней послышалась в яйцах жизнь — кто-то там зашевелился. Она их расколола, и оттуда вышли два царевича: один был Гунджх-мара, другой — Гунджхира.
Задумалась птица: «Чем мне их кормить?» — и принялась она плакать вместе со всеми своими детьми. Той порой Махадео и Парвати пришли дров нарубить. Услышала Парвати плач и сама тоже заплакала, и пришлось Махадео пойти вместе с ней — посмотреть, что случилось.
— Гляди, сестра, у меня сто четыре птенца, и для них я могу добыть проса и червяков. А как мне прокормить этих царевичей?
Махадео дал Парвати какое-то снадобье, и у нее из грудей хлынуло молоко. Стала она каждый день приходить — кормила царевичей и домой уходила.
Раз Гунджхи говорит Парвати:
— Поучить бы тебе их, сестра.
Парвати надела на них кой-какие украшения и спрашивает, чему они хотят научиться.
— Стрелять,— говорят они.
Гунджхи сразу позвала двенадцать братьев агариев и двенадцать братьев лохаров, и они сделали луки и стрелы для юношей. Те быстро научились стрелять и пошли на охоту. Видит Парвати, какие они стали умелые и самостоятельные, и сказала им:
— Идите, сыновья наши, живите, как сами знаете. Гунджхи это пришлось по душе. Юноши ей говорят:
— Матушка, мы уходим. Будет тебе в нас нужда, только позови — мы в тот же миг будем к твоим услугам.
Они коснулись ее ног на прощанье и ушли. К вечеру они пришли в Сурджалпур и решили остановиться там на ночь. У колодца спрашивают девушек, что воду брали:
— Девицы, где нам в деревне место найти — ночь скоротать?
Девушки отвечают:
— Вы ведь царевичи. Почему во дворец не идете? — А друг дружке меж тем говорят: — Какие красивые!
— Зачем нам идти во дворец? Почему бы в деревне не заночевать? — говорит старший брат.
Пока они так толковали, дошли до последнего дома. Хозяйка была там вдова. Жила она тем, что по чужим гумнам мякину после молотьбы подбирала и веяла — забытые зерна искала. К ней и стали царевичи проситься переночевать. Увидела она их, рассердилась.
— Идите к радже,— кричит.— Нет здесь ничего, одна мякина — двенадцать горшков. А по ночам ходит в деревню большая рыба бод и каждый раз уносит кого-нибудь.
— Не сердись, бабушка,— сказал старший брат и дал ей золотой.
Это ее успокоило, она им поесть приготовила и соломы, где спать, разостлала. Улеглись они, села она рядом с ними и стала про рыбу рассказывать. Старший-то брат так устал, что сразу уснул. А младший до конца все прослушал и от страха и гнева сон у него как рукой сняло.
В полночь он встал и спрятался за большим деревом возле озера, где рыба жила. Только она вышла, юноша на нее закричал, пустил стрелу и убил ее. Он отрезал у нее уши, плавники, хвост и кусок печени и вернулся спать.
В той деревне был котвар, и была у него такая обязанность: вставать по утрам раньше всех и докладывать, кого ночью рыба сожрала. В то утро ему захотелось живот облегчить.
Пришел он к берегу озера, справил свои дела и, только дальше пошел, видит вдруг — лежит тушей рыба. От страха ноги у него подогнулись. «Что она в озеро назад не идет? — думает.— Может, она переела?» Он бросил в нее камушком, потом покашлял, а рыба и не шевельнулась. «Видно, дохлая»,— решил котвар. Тут он принялся орать и подпрыгивать, на всю деревню крик поднял, что он рыбу убил.
А раджа давным-давно объявил, что тому, кто эту рыбу убьет, он даст свою дочку в жены, деревню без налогов, слона, коня и полное содержание. Котвар побежал домой, вытащил свой зазубренный топор с обгорелым топорищем и принялся точить его на камне. Потом стал рубить рыбу, да старым своим топором едва ее поцарапал. Бьет топором — кач-кач-кач, а толку нет.
— Идите! Помогите! Эй вы! — кричит.
Народ собрался — ну и зрелище: огромная рыба и котвар, потом над ней обливается.
— Гляди, гляди! — говорят.— Ее котвар убил. Смотри, как запыхался.
А котвар кричит:
— Вот мой старый топор с обгорелым топорищем! Это все, с чем я встретил врага и его победил!
Он бросил тушу и весь народ там оставил, а сам домой к жене пошел.
— Ты слышала, а?
Он так разгорячился, что уж не помнил, где он и что. Ведь его ждала женитьба на дочке раджи. Жена думает: «Чему он так радуется?» А он говорит:
