Евгений Енин - Золото пахнет мёдом и перцем
Малыш ткнул кулаком в ближайшую коробку.
– Нет. Не сможем. Тут слишком много всего. Год будем ломать.
– Ну, может, подожжём? – поделился Толстый ещё одной идеей.
– Я тебе подожгу! – на корню пресекла его пироманию Янка. – Там же люди наверху.
– Ладно, отпадает. – Энтузиазм Толстого не спадал. – Ну и что тогда? Кто что придумал?
И снова все посмотрели на Янку. Она вздохнула. Придумывать придётся ей. Ну да, это справедливо. Как победить великана, это знали гномы, они по великанам специалисты. Как прекратить торговлю, знать должна она. Торговля из её мира. Только она не знала. В голове проскочила мысль о налоговой инспекции, но к чему это подумалось, она сама не поняла.
– Пойдёмте дальше, посмотрим, что там есть.
Янка надеялась найти что-нибудь вдохновляющее. Дальше коридор сужался. Коробки стояли не в один ряд у стен, а в два, потом в три, потом два гнома плечом к плечу уже с трудом могли протиснуться. Шагов здесь практически не слышно, картон коробок гасил эхо. Пахло пластмассой и новыми вещами, даже сквозь запах мёда и перца. Только Янка подумала: «Какой длинный коридор», как коридор закончился. Заканчивался он тупиком, стеной из коробок. На какую глубину они уходили – не понять, но и не пройти.
* * *– Смотрите, дверь!
Действительно, слева в коробках темнел провал. Тусклый свет слабых лампочек сюда не долетал, впитываясь в сырой картон. Дверь угадывалась по блеску круглого замка.
– Так. Пришли, – сообщил всем Профессор.
– Пришли, – согласилась Янка. – Надо как-то открывать.
Она посмотрела на Профессора. Тот подошёл к двери и пощупал замок.
– Нет, такой не открыть. То есть, открыть, конечно, но не гвоздиком, инструменты нужны.
– И что же, мы будем здесь сидеть и ждать, пока кто-нибудь войдёт или выйдет? Я есть хочу!
Малыш хотел не только есть, но и пить, и ещё посидеть, отдохнуть. Готов был в этом признаться, если бы его спросили, но его никто не спрашивал. Первым жаловаться он не собирался. Профессор начал мять пальцами кончик носа.
– Чихаешь? – проявила сочувствие Белочка.
– Что? А. Нет. Слушайте. Мы сюда зашли. В коридор. В дверь. Там такой в синих штанах на лямках зашёл, мы за ним.
– В комбинезоне, – поправила его Янка, – и не за ним, а перед ним. И что?
– А куда он делся?
– В каком смысле?
– Ну, он же не погулять сюда зашёл.
– Профессор, брось, зашёл человек по делам и ушёл.
– А там нет никаких дел. Пустой коридор. И потом коробки.
– Ну, вот за коробками он и пришёл.
– Янка, он не мог прийти за коробками. Их приносят сюда, а не уносят отсюда.
Ещё чуть-чуть – и они поругаются.
– Подождите, подождите, – развёл их руками Толстый. – Приносят, уносят, нам-то что? Нам надо ждать, пока коробки принесут, вы об этом, что ли?
Малыш оторвал торчащий из дыры в картоне кусок пластиковой упаковки с пупырышками и попробовал пожевать. Невкусно, но пузырьки забавно лопались. Малыш оторвал ещё кусок.
– Извини, Профессор, я что-то занервничала.
Янка вытерла ладонью вспотевший в подземной духоте и сырости лоб.
– Ага. И ты извини. И всё равно надо как-то внутрь пробираться.
– А вы не пробовали просто постучаться? – раздался сзади насмешливый голос.
Гномы рванулись, врезались в стену из коробок. Две даже упали сверху, хорошо хоть не тяжёлые, из них высыпались надувные шарики. Впрочем, они не заметили бы и упавшую им на голову стиральную машинку. Перегораживая коридор стояли: человек в синем комбинезоне… нет, не человек, фей, он их видел, это он сказал «постучаться». Рядом с ним стоял Нестор. Позади – бывший фей настенных календарей, кажется, Прокл, Янка знала его по фейской квартире. И тот парень из антикварной лавки, за которым следил Профессор. Судя по тому, как он щурился, пытаясь увидеть то, на что смотрят остальные, он был человеком. Единственным из всех присутствующих. Янка уже привыкла считать себя феей.
– Постучите, постучите, – предложил бывший фей настенных календарей. – Вдруг дверь откроется.
Он улыбался. Противно. Глумливо. Так же улыбались Нестор и этот фей в комбинезоне. Только парень в куртке с надписями улыбался нерешительно, он не видел, что так обрадовало его товарищей и с кем они разговаривают. Янка молча помотала головой. Если эти типы предлагают что-то сделать, значит, этого делать не следует.
– Ладно, мы не гордые.
Незнакомый фей пошёл к двери и три раза стукнул согнутым указательным пальцем. Щёлкнул замок. И дверь действительно открылась.
– Заходите, заждались уже, – раздался из-за неё голос Клавдии.
Гномы не двигались с места. Тогда их схватили, и впихнули внутрь. Дверь закрылась.
* * *– Здравствуйте, здравствуйте, деточки, – протянула Клавдия весёлым тоном. – Что же вы меня, старуху, ждать заставляете? А?
Экс-королева взбила руками свои золотые волосы и захохотала. Да, золотые, а не седые. Старухой она быть перестала. Янка догадалась, почему. Здесь, у входа в её мир, Клавдия снова стала сама собой. Внешне. А внутренне злобной бывшей фейской королевой она не переставала быть ни на секунду.
Гномов пихнули на пластиковые стулья, ободранные и поломанные, без спинок и подлокотников.
– Отдыхайте, отдыхайте, шустрые гномики, набегались по Москве, будь она неладна, а?
– Куда там набегались, Клава, в уме ли ты? Этим собачатам семь вёрст добро пожаловать, я на них на производстве на моём насмотрелся.
Из стоявшего в углу кресла пытался подняться… Да, старичок Серёжа, начальник подземной золотой шахты. Кресло было продавлено почти до пола, и его без того короткие ножки задрались выше головы. Он болтал ими, как перевёрнутый на спину таракан.
– А ну, подсоби, дубина стоеросовая! – крикнул Серёжа стоявшему ближе других Нестору. – Легче, обалдуй, не брюкву из грядки тянешь!
Брюкву тянуть Нестору было бы легче. Наконец, с кряхтеньем фей добыл гнома из кресла.
– Ну вот, здравствуйте, что ли, старые знакомцы!
Вытянутый из кресла Серёжа с явным удовольствием оглаживал одежду. В своей шахте он ходил в красных штанах, грязных и драных, здесь успел приодеться. Драные красные штаны он заменил на новые красные штаны от спортивного костюма. Голое пузо гордо торчало из-под серого пиджака с серебряным блеском. Ансамбль завершал ярко-зелёный галстук на грязной шее. Серёжа подошёл к гномам.
– Вот этих помню, – ткнул он пальцем. – Этого стервеца никогда не забуду.
Серёжа остановился перед Толстым.
– Тьфу, посмотри на себя, охломон! Сидел бы сейчас на золотом стульчике рядом с моим золотым троном, горя не знал. Ну никакого понятия нет у молодёжи! Скажи-ка честно, милок, сколько раз ты пожалел, что не пошёл ко мне в заместители? Ась?
Толстый отвернулся.
– Клава, я тебе что говорил, они лучше дикошарые по этой, как её, по Москве носиться будут, чем приличную должность займут. А заместо трона моего, который ты дружкам своим подземным скормил, новый я уже достраиваю, да. Думал голым-босым меня оставил? – Серёжа захихикал. – А вот тебе! – Он сунул в нос Толстому фигу. – А это что за мелкопакость незнакомая? – Серёжа заметил Янку. – Та самая?
Он посмотрел на Клавдию. Клавдия кивнула, поджав губы.
– Ихи-хи-хи! Ой, держите меня семеро! Этакая гусеница тебя из той благоустроенной квартирки выжила? Ихи-хи-хи! – Серёжа вытер слёзы. – Неча, Клава, на меня смотреть как ёрш на сковородку. Оба мы с тобой хороши, вот таким вот, тьфу, – он плюнул на пол и растёр плевок ногой в резиновом шлёпанце, – себя извести позволили. Так что оба мы невинно пострадавшие. Ну, давай, что ли, по рюмашке, за наше общее с тобой здоровье и взаимовыгодное сотрудничество. Собачатам этим ошейники приладим, и развернёмся тогда, как следует. А ну, метнулся за моим графинчиком, чего стоишь, как пень с глазами!
Он попытался пнуть парня в джинсовой куртке, но по причине малого роста чуть не упал. Парень спрятался за спину Клавдии. Клавдия зло зыркнула на Серёжу.
– Остынь, директор! Графинчик твой я распорядилась спрятать, и забыть, куда. Ты бы пореже его облизывал, может быть, и шахту бы сохранил.
– Клава, не нуди. Чья бы корова мычала, тоже мне, королева – корона из мочала.
* * *Янка тосковала под их ругань. Ей стало так противно от своей никчёмности и неудачливости, что аж затошнило. И стыдно, ой как стыдно! Что она скажет ведьме Эмме? Что скажет Августе, фее-крёстной? Не справилась, не смогла, простите меня, я ещё маленькая, зря вы на меня надеялись? Это если она когда-нибудь их увидит. А не увидит – даже к лучшему. Янку сейчас согласилась бы, чтобы Серёжа утащил её в свою шахту навсегда, только бы не краснеть перед Эммой. Перед Августой. И перед гномами. Она же их за собой по Москве водила. Доводилась. Из-за неё все попались, как зайцы в петли.
Янка украдкой посмотрела на друзей. Белочка сидела, вздёрнув подбородок, и так смотрела на Клавдию, что та почти дымилась. Профессор побледнел, сжал губы, смотрел куда-то в угол, мимо всех. Малыш опустил голову, лицо покрылось пятнами. Толстый шарил глазами по комнате, иногда поднимая брови. То ли удивлялся чему-то, то ли что-то придумывал.
