Клайв Льюис - Покоритель зари, или Плавание на край света (с иллюстрациями)
– Смотрите, – ответила она.
Оба склонились над водой и Дриниан тихо сказал:
– Отвернитесь поскорее, ваши величества! Да, вот так, к морю спиной. И не подавайте вида, что вы говорите о чем-нибудь важном.
– Почему? – спросила Люси, отвернувшись,
– Нашим матросам их видеть нельзя, – сказал Дриниан. – Они влюбятся в морских женщин, захотят попасть в подводную страну – и попрыгают за борт. Я слышал, что в дальних морях бывали такие случаи. На этих людей смотреть нельзя.
– Но мы их уже видели, – сказала Люси. – Когда мой брат Питер был Верховным Королем. Они выплыли из моря в день нашей коронации и пели нам песни.
– Наверное, те были другие, – сказал Эдмунд. – Те могли дышать воздухом, а эти – не могут. Иначе они давно бы всплыли и напали на корабль. Смотри, какие у них злобные лица…
– Как бы там ни было… – начал Дриниан, но тут до них донесся громкий всплеск воды и крик из смотровой корзины: «Человек за бортом!» Тут же закипела работа: одни матросы полезли на рею, чтобы убрать парус; другие поспешили в трюм, чтобы сесть на весла, а Ринс, который был вахтенным на юте, изо всех сил принялся крутить штурвал, чтобы корабль описал круг и вернулся назад, к упавшему за борт. Теперь уже все знали, что за бортом не человек, а Рипичип.
– Пропади он пропадом, этот Мыш! – в сердцах вскричал Дриниан. – С ним одним больше хлопот, чем со всей командой. Только случится что-нибудь особенное, так и жди, что он тут как тут. Да будь моя воля, я бы его посадил на цепь – нет, высадил где-нибудь – нет, остриг бы ему усы! Где он, мерзавец?!
Не подумайте только, что Дриниан и впрямь ненавидел мышиного рыцаря. Напротив, он очень его любил – и потому за него испугался, а от испуга разозлился, как сердятся ка ребенка, когда он перебегает дорогу перед самой машиной. Другие не очень испугались – Рипичип прекрасно плавал; но Люси, Эдмунд и Дриниан, видевшие, что творится под водой, помнили, какие длинные копья у жителей моря.
Через несколько минут корабль описал круг и все увидели на воде темный комок – Рипичипа. Он возбужденно кричал, но никто его не понимал, так как он наглотался воды.
– Он все выболтает, если не заткнуть ему рот, – сказал Дриниан, поспешил к борту и бросил Рипичипу веревку, а окружавшим его матросам крикнул:
– Все по местам! Уж мышь я как-нибудь вытащу.
Когда Рипичип карабкался наверх – не слишком проворно, ибо порядком намок и отяжелел, – Дриниан наклонился над бортом и прошептал:
– Молчи! Ничего не рассказывай!
Когда же промокший Мыш оказался на палубе, выяснилось, что жители моря ничуть его не волнуют.
– Она не соленая… – пищал он. – Пресная…
– Ты о чем? – сердито спросил Дриниан. – Да не отряхивайся ты на меня!
– Вода здесь пресная, – отвечал Мыш. – Морская, но не соленая.
Никто не понимал, как это важно, пока Рипичип не пропел знакомые всем слова своей колыбельной:
…Где морская вода не солона,Вот там, мой дружок,Найдешь ты Восток,Самый восточный Восток.
– Ринельф, подай ведро! – сказал Дриниан.
Тот подал ведро, Дриниан опустил его на веревках за борт и поднял на палубу. Вода в ведре блестела, словно стекло.
– Ваше величество, – сказал Дриниан Каспиану, – надеюсь, вы испробуете воду первым.
Король взял ведро обеими руками, поднес его к губам, отхлебнул немного, потом отпил больше – и поднял голову. Глаза его сияли, лицо просветлело.
– Да, – сказал он, – вода не соленая. Просто вода. Не знаю, умру ли я от нее, но если бы можно было выбирать себе смерть, я бы выбрал такую.
– Что ты хочешь сказать? – спросил Эдмунд.
– Она похожа на свет, – сказал Каспиан.
– Именно, – согласился Рипичип. – На жидкий свет. Свет, который можно пить. Наверное, наша цель совсем близко.
Минуту стояло молчание. Потом Люси опустилась на колени и отхлебнула из ведра.
– Как вкусно, – сказала она, переведя дух. – И какая она… крепкая. Теперь нам и есть не надо.
Все, один за другим, испробовали воды и долго молчали, слишком было хорошо. А через некоторое время они заметили еще одну вещь: как я уже говорил, с тех пор, как они покинули остров Раманду, все сияло и сверкало; солнце стало больше (хотя и не грело сильнее), море блестело, воздух светился. Теперь свет стал еще ярче, но, как ни странно, он меньше резал глаза. Более того, они могли, не мигая, смотреть прямо на солнце! Палуба, парус, их собственные лица и тела стали совсем светлыми, и даже канаты сияли. А на следующее утро, когда взошло солнце (на этот раз оно было раз в пять или шесть больше обычного), они долго смотрели на него и даже видели, как с солнца слетают белоснежные птицы.
За весь день на борту никто не произнес ни слова, и только к вечеру (обедать не стали, просто напились воды) Дриниан сказал:
– Ничего не понимаю! Ветра нет и в помине, парус висит, море гладкое, словно пруд – а мы плывем так быстро, словно нас гонит штормовой ветер. Что бы это значило?
– Я тоже об этом думаю, – сказал Каспиан. – Наверное, мы попали в какое-то сильное течение.
– М-да… – пробормотал Эдмунд. – Если у мира действительно есть край и мы к нему приближаемся, хорошего в этом мало.
– Ты считаешь, – спросил Каспиан, – что мы можем… ну, перелиться через этот край?
– Вот именно! – вскричал Рипичип, хлопая от радости в ладоши. – Так я всегда и думал: мир – словно большой круглый стол, и воды всех океанов непрестанно переливаются через его край. Корабль подплывет к краю – мы заглянем вниз – и стремительно понесемся туда…
– Что же, по-твоему, нас ожидает внизу? – спросил Дри-ниан.
– Вероятно, страна Аслана, – сказал Рипичип, поблескивая глазками. – А может, никакого низа и нет. Мы будем падать всю жизнь. Да что там, неужели этого мало – хоть на один миг заглянуть за Край Света?
– Послушай, – не вытерпел Юстэс. – Какая чепуха! Мир действительно круглый, но не как стол, а как шар.
– Наш мир, – поправил Эдмунд. – А этот?
– Не хотите ли вы сказать, – спросил Каспиан, – что вы трое прибыли сюда с круглого, как шар, мира? Почему вы раньше не говорили? Я очень любил в детстве сказки о таких мирах. Правда, я не думал, что миры эти есть на самом деле, но очень этого хотел и хотел побывать там. Я бы что угодно отдал… кстати, почему вы попадаете в наш мир, а мы в ваш – нет? Ах, попасть бы туда! Как интересно жить на шаре! А вы бывали в тех местах, где люди ходят вверх ногами?
Эдмунд покачал головой.
– Нет, – сказал он и добавил: – Круглый мир ничуть не интересен, когда ты на нем живешь.
Глава 16.
САМЫЙ КРАЙ СВЕТА
Только Рипичип (не считая, конечно, Люси с Эдмундом и Дринианом) заметили жителей моря. Он нырнул в воду, ибо, увидев, как морской король потряс своим копьем, усмотрел в этом угрозу или вызов, и решил безотлагательно выяснить вопрос на месте. Обнаружив, однако, что вода – не соленая, он разволновался и забыл о морских жителях; и прежде, чем он про них вспомнил, Люси и Дриниан отвели его в сторону и попросили никому ничего не говорить.
Как вскоре выяснилось, беспокоиться и не стоило, ибо корабль плыл теперь над необитаемой частью дна. Никто, кроме Люси, больше не видел подводных людей, да и она – лишь один раз, и то мельком. Все следующее утро плыли по довольно мелкой воде, над густыми зарослями. Незадолго до полудня Люси заметила огромную стаю рыб. Все они что-то жевали и медленно плыли в одном направлении. «Совсем как овцы», – подумала Люси, и вдруг увидела неподалеку от стаи морскую девочку, примерно своих лет – тихую одинокую девочку с хворостиной в руке. Люси решила, что это – пастушка, а стая рыб – стадо, которое она пасет. И рыбы, и девочка были совсем близко от поверхности. Когда девочка и перегнувшаяся через борт Люси оказались друг против друга, пастушка подняла голову и посмотрела Люси прямо в глаза. Никто из них не произнес ни слова, и секунду спустя девочка осталась далеко за кормой. Но Люси на всю жизнь запомнила ее лицо, не злое и не испуганное, как у вчерашних жителей моря. Девочка очень понравилась Люси, и, наверное, Люси понравилась девочке. Они подружились за один миг. Я не думаю, что они встретятся в этом мире (да и в любом другом), но если встретятся, очень обрадуются.
Потом корабль довольно долго скользил по тихому морю. С каждым днем и с каждым часом свет становился все ярче и все мягче. Никто не ел и не спал. Они черпали из моря сверкающую воду, которая была крепче вина и как-то мокрее воды обычной, и молча выпивали ее за здоровье остальных. Двое пожилых матросов начали молодеть прямо на глазах. Все радовались, но не той радостью, от которой говорят без умолку. Чем дальше они плыли, тем меньше говорили, и то шепотом. Спокойствие Последнего моря передалось и людям.
– Милорд, – спросил однажды Каспиан у Дриниана, – что это виднеется впереди?
