Михаэль Энде - Бесконечная книга
В эти края вечных льдов не отваживались подняться даже самые смелые. Или, точнее сказать, прошло слишком много времени с тех пор, как было совершено последнее восхождение на вершину — все уже успели о нём забыть. Это был один из непостижимых законов Фантазии: горы Судьбы покоряли только тогда, когда предыдущие покорители были совершенно забыты и не оставалось ни устного, ни письменного упоминания о них. А если никто ничего не помнит, значит, ничего и не было. Вот и получается, что всякий покоритель вершин здесь всегда первый. На такой высоте не было ничего живого, за исключением ледяных великанов — если, конечно, их вообще можно причислить к живым, ибо они двигались так медленно, что на один шаг у них уходили годы, а на маленькую прогулку — столетия. Ясно, что они могли общаться только с себе подобными, об иной жизни в Фантазии не имели никакого понятия и считали себя единственными живыми существами Вселенной.
Потому с таким недоумением они таращились теперь на крохотное пятнышко внизу. Оно двигалось по нехоженым тропам, поднималось по едва заметным выступам, карабкалось по скалам.
То были хрустальные носилки Детской Королевы. Четыре невидимых силы несли её уже много дней и ночей, как им было приказано: всё дальше, куда-нибудь. Ей было всё равно, тяжёл её путь или нет. Точно так же она не делала различия между существами темноты и света, красоты и безобразия. Она была готова проникнуть всюду, потому что старик из Странствующей горы мог оказаться где угодно.
Тем не менее, путь часто не оставлял выбора, так как растущее Ничто вынуждало обходить исчезнувшие места. Нередко вообще не оставалось ничего, кроме узенькой тропы, мостика или ворот. Иногда на их пути были волны моря, и силы шли по волнам, потому что для этих носильщиков не было разницы между твёрдым и зыбким.
Так они пришли к ледяным вершинам гор Судьбы и теперь поднимались всё выше и выше. Детская Королева лежала на своих подушках с закрытыми глазами. Последнее слово, которое она произнесла, было то самое «куда-нибудь» при прощании с Башней Слоновой Кости
Носилки теперь двигались в тесном ущелье, отвесные стены его сходились почти вплотную, под ногами лежал глубокий снег, однако носильщики не проваливались и не оставляли следов.
Потом скалы расступились, и взгляду предстала широкая, сверкающая снежная равнина. Посреди этой равнины, в свою очередь, пирамидой высилась ещё одна гора весьма своеобразного вида. Она состояла из множества причудливых зубцов, повернутых остриями вверх, словно опрокинутые сосульки. Примерно на половине горы на трех остриях покоилось яйцо величиной с дом. В нём было круглое отверстие — не то дверь, не то окно, и в этом отверстии показалось чье-то лицо.
Почувствовав на себе взгляд, Детская Королева открыла глаза и тихо велела носильщикам остановиться:
— Это он. Последний отрезок пути я должна проделать одна. Ждите меня здесь, что бы ни случилось.
Лицо в круглом отверстии яйца исчезло.
Детская Королева сошла с носилок и медленно двинулась по снежной равнине. Она ступала тяжело, потому что шла босиком, а снег был колючий, мелкие льдинки, как осколки стекла, ранили кожу. Ледяной ветер рвал волосы и одежду.
Наконец она подошла к горе и остановилась перед гладкими, как стекло, зубцами. Из темного отверстия в яйце стала выдвигаться лестница. Удивительно, как она помещалась внутри яйца, ведь она была много длиннее. Когда лестница опустилась к подножию горы, Детская Королева взялась за перекладины и увидела, что те составлены из букв, цепляющихся одна за другую. Буквы образовывали фразы. Детская Королева стала подниматься, читая их:
ПОСТОЙ ДИТЯ ОСТАНОВИСЬКТО БЕЗ КОНЦА СТРЕМИТСЯ ВВЫСЬТОТ БОЛЬНО ПАДАЕТ НА ДНОТЫ ЖИЗНЬ Я СМЕРТЬ И НЕ ДАНОТЕБЕ ПРОДЕЛАТЬ ЭТОТ ПУТЬВЕРНИСЬ НАЗАД И ПОЗАБУДЬКО МНЕ ДОРОГУ НА ВЕКАВЕРНИСЬ ПОСЛУШАЙ СТАРИКА
Она остановилась перевести дыхание и поглядела наверх. До яйца было еще далеко.
— Старик из Странствующей горы, — громко произнесла Королева, — если бы ты действительно не хотел нашей встречи, ты не стал бы писать для меня лестницу. Твои запреты помогают мне двигаться дальше.
И она продолжала свой путь.
ТЫ ЖИЗНЬ И ТЫ ДОЛЖНА ШАГАТЬА МОЙ УДЕЛ СЛОВА ПИСАТЬОНИ ИДУТ ЗА РЯДОМ РЯДНО ТОЛЬКО ЗНАЙ СЛОВА МЕРТВЯТШАГИ ТВОИ И ТЫ ПОЙМЁШЬМЫСЛЬ ИЗРЕЧЕННАЯ ЕСТЬ ЛОЖЬ
Снова ей пришлось остановиться, чтобы передохнуть.
Она оказалась уже очень высоко, лестницу качало бурей, как ветку. Детская Королева крепко сжимала ледяные буквенные перекладины и читала:
МОЛЧИ СКРЫВАЙСЯ И ТАИВСЕ ЧУВСТВА И МЕЧТЫ СВОИТЫ МНЕ ИХ ВЫСКАЖЕШЬ ЕДВАВ НАРУЖНЫЙ МИР УЙДУТ СЛОВАНО ТАМ СПАСЕНЬЯ НЕ НАЙДЁШЬМЫСЛЬ ИЗРЕЧЕННАЯ ЕСТЬ ЛОЖЬТАМ ЗНАЕТ КАЖДЫЙ МАЛЬЧУГАНДЛЯ НИХ НАШ МИР ОДИН ОБМАНА МЫ ДЛЯ НИХ ГЕРОИ КНИГТЫ НЕ РАССЧИТЫВАЙ НА НИХИНОЙ ЧИТАЕТ ДЕНЬ И НОЧЬНО РАЗВЕ МОЖЕТ ОН ПОМОЧЬСЛОВА МОИ ЛЕГКО ПРОЧЕСТЬТРУДНЕЙ ПОВЕРИТЬ ЧТО МЫ ЕСТЬНО ТЫ НЕ СЛУШАЕШЬ ЗАПРЕТИДЁШЬ КО МНЕ ВОЗВРАТА НЕТИЗ ЭТИХ СТЕН НЕ ОБЕССУДЬВЕДЬ ЭТО ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ
Детская Королева миновала эту последнюю перекладину-строку, вздохнула и поглядела вниз. Её белое длинное платье разорвалось, в нём торчали занозы от буквенной лестницы.
Она очутилась перед круглым отверстием в яйце и проскользнула внутрь. Отверстие тотчас захлопнулось за нею. Она очутилась в темноте.
Долгое время не происходило ничего.
— Вот и я, — сказала она тихо. Её голос эхом отразился от стен, как в большом зале, — а может, это отозвался другой голос теми же словами.
Постепенно она привыкла к темноте и различила красноватое свечение. Оно исходило от раскрытой книги, которая парила в воздухе посреди помещения. Снизу был виден переплёт. На нём, как на АУРИНЕ, изображались две змеи, заглатывающие хвосты друг друга. Внутри образованного ими овала стояло название:
БЕСКОНЕЧНАЯ КНИГА
Мысли Бастиана смешались. Ведь именно эту книгу он сейчас читал. Он ещё раз взглянул на переплёт: она. Но как книга могла появиться сама в себе?
Детская Королева подошла поближе и увидела лицо склонившегося над книгой человека, слегка освещённое голубовато-зелёным светом. Лицо было изрыто морщинами, как кора древнего дуба. Глаз было не различить. Капюшон монашеского одеяния опускался на лоб, в руке он держал стержень, которым писал.
Детская Королева молча глядела на него. Он, собственно, и не писал, а нежно водил стержнем по пустой странице, при этом буквы и слова возникали сами собой. Детская Королева читала, и там появлялось именно то, что происходило в настоящий момент: «Детская Королева читала, и там…»
— Всё, что происходит, — сказала она, — ты записываешь?
— Всё, что я записываю, происходит, — был ответ тем же низким, глухим голосом, который она уже слышала как эхо собственного.
Странно было то, что старик из Странствующей горы не размыкал губ. Он записывал её и свои слова, а она их слышала — но так, как будто вспоминала, как он только что произнёс их.
— Ты и я, — спросила она, — и вся Фантазия — всё в этой книге есть?
Он писал, и одновременно она слышала его ответ.
— Не так. Эта книга и есть вся Фантазия и ты и я.
— И где эта книга находится?
— В книге, — был ответ, который он как раз записывал.
— Тогда это только иллюзия и видимость? — спросила она.
И он записал, и она услышала:
— Что показывает зеркало, которое отражается в зеркале? Ты знаешь это, Золотоглазая Повелительница Желаний?
Детская Королева помолчала, и старик записал, что она помолчала.
— Мне нужна твоя помощь, — сказала она. — Ты — память Фантазии и знаешь всё, что произошло до этого самого момента. Скажи, ты не мог бы пролистать твою книгу вперёд и узнать, что будет?
— Там пустые страницы. Я могу вернуться назад и посмотреть, что было. Я могу читать то, что в это время пишу. И я знаю это лишь постольку, поскольку читаю. Я записываю всё, что произошло. Так Бесконечная Книга пишет сама себя моей рукой.
— Значит, ты не знаешь, для чего я пришла к тебе?
— Нет, — услышала она его голос, пока он писал. — Но лучше бы ты не приходила. Здесь всё приобретает окончательность и необратимость — и ты тоже не исключение, Золотоглазая Повелительница Желаний. Это яйцо — могила и склеп. Ты вошла в память Фантазии и больше не сможешь покинуть это место.
— Любое яйцо, — отвечала она, — это и начало новой жизни.
— Верно, — записал и сказал старик, — но только если расколется скорлупа.
— Ты можешь его открыть. Ты же впустил меня.
