Брайан Джейкс - Маттимео
Все, кроме Маттимео. Его глаза были сухими. Крепко сжав зубы и выпрямившись, он шагал вперед, ничего не видя вокруг себя, кроме спины Слэгара. Он ни на мгновение не отрывал пристального взгляда от лисьей фигуры и его покрытой маской головы.
Слэгар сдержал шаг, чтобы поговорить с Лысолапом.
— Как далеко отсюда остальные? — спросил он.
— В двух переходах от больших скал. Я велел им ждать у подножия холмов, пока мы не вернемся, хозяин.
— Хорошо. Нам нетрудно будет догнать их. Куда ты уставился, мышонок?
— Тебе следовало убить меня там, в ущелье. — Голос Маттимео был спокойным и презрительным.
Слэгар сверкнул глазами на бесстрашного пленника и покачал головой:
— Я уже убил твоего отца. Его меч погребен вместе с ним. На сегодня с меня хватит. А тебя я оставлю в живых, чтобы ты страдал.
Маттимео остановился как вкопанный. Его друзья остановились вместе с ним.
— Тогда ты не просто трусливый подонок-убийца, ты еще и дурак. Потому что с этого часа я буду жить с одной лишь мыслью: убить тебя!
Слэгар был ошеломлен тем, с какой ненавистью и силой прозвучали слова Маттимео. Лис злобно уставился на него, пытаясь взглядом запугать его и заставить покориться. Маттимео бесстрашно выдержал этот взгляд.
Вырвав у Лысолапа ивовый прут, Беспощадный лис накинулся на Маттимео, хлеща его без остановки. Прут сломался.
Маттимео вызывающе скривил губы в усмешке. Он даже не почувствовал ударов.
— Найди себе новый прут и постарайся сильнее, полумордый!
— Лысолап, Битый Глаз! Поставьте этого вперед, пусть идет перед нами. Живо!
Маттимео поволокли в начало колонны. Слэгар с обескураженным видом шел позади, явно испытывая облегчение от того, что спину ему больше не сверлит взгляд мышонка.
24
Взволнованный гул голосов наполнил Пещерный Зал, когда все собрались к чаю во второй половине дня. По лапам ходили списки букв, обнаруженных малышом Ролло, а на столе был поставлен приз — покрытый розовой глазурью сливовый торт с пряностями, который испек сам аббат. Джон Черчмаус имел самые серьезные намерения завоевать его, однако даже аббат Мордальфус не на шутку взялся за дело. Сияя от гордости за свое творение, он хотел сам получить его.
Кроты решили составить сборную команду и сидели, почесывая свои меховые затылки и разглядывая двадцать одну букву.
— Вур-р, все шивор-рот-навывор-рот, надо сказать.
— Хур-р, брось болтать и размышляй, мямля, или никогда не выиграешь тор-рт.
Василика объединилась с малышом Ролло и миссис Черчмаус. Винифред, брат Осока и Амброзии Пика сели кучкой поодаль. Во всех уголках упорно трудились небольшие группы, пытаясь разгадать тайну двадцати одной буквы. Каждую минуту кто-нибудь подходил к аббату, предлагая отгадку. Мордальфус, исполнявший роль арбитра, окидывал каждого оценивающим взглядом.
— Гм-м, «Боров наши пел на братства». Извини, сестра Мей. Ты же видишь, что в ребусе только одна буква Р, а ты использовала две. Следующий. А, Винифред, ну-с, посмотрим. «Бобра на листве пошатав»? Что же, во имя всех желудей, это может значить? Нет, я не могу этого принять. А, Джон, ну-ка поглядим, кто же выиграет мой прекрасный торт.
Джон Черчмаус выжидающе смотрел поверх своих очков, пока аббат зачитывал его отгадку.
— Аббат ровно пишет на, свал. Странная фраза, Джон. Какие у тебя основания предлагать такое решение? Джон с застенчивым видом протер очки:
— Собственно, никаких. Я пробовал разные сочетания, но это показалось мне самым удачным.
Мордальфус отложил заявку Джона в сторону:
— Ладно, кто его знает? Мы оставим это как вариант. Спасибо, Джон.
— У нас получилось! У нас получилось! — Малыш Ролло выскочил вперед, размахивая куском пергамента. Он споткнулся, шлепнулся на пол, вновь неуклюже встал на лапы и возложил раскрошившийся лист на колени аббата.
Старый аббат, добродушно заморгав глазами, поднял и усадил Ролло на подлокотник своего кресла.
— Ты сообразительный малый, Ролло. Ты сам решил головоломку?
Василика и миссис Черчмаус подмигнули аббату:
— Конечно это он. Мы не смогли бы решить без него. Мордальфус понимающе кивнул:
— Ладно, посмотрим, что у вас получилось. Ворон на шпиле аббатства. Ха, вот за это мы, похоже, действительно можем уцепиться. Ворон на, шпиле аббатства, а? Ладно. Молодец, Ролло, не говоря уж, конечно, о твоих двух помощницах. Думаю, торт причитается вам троим.
Василика, миссис Черчмаус и Ролло шепотом устроили совещание и наконец вынесли решение о том, что каждый получит по небольшому куску, чтобы все были довольны.
После чая обитатели аббатства собрались на лужайке перед главным зданием Рэдволла. Заслоняя глаза от солнца, они разглядывали высокую крышу. Королева Клюва и ее бойцы-воробьи по просьбе аббата кружили над крышей, облетая шпили, башенки и зубчатые стены амбразуры. Ждать пришлось недолго. Вскоре Клюва стремительно слетела вниз и села на подоконник, чтобы доложить обстановку.
— На крыше вокруг шпиля четыре птицы, четыре птицы, — сообщила она.
Аббат с трудом сдерживал волнение:
— Какие птицы? Как высоко? Где? Воробьиная королева прикрыла глаза, вспоминая расположение птиц:
— Позади крыши — ястреб. С этой стороны — гусь. По другую сторону — сова. А с той стороны — ворон. Все пернатые червяки — камень, вот.
Василика отступила на несколько шагов и указала наверх:
— Я вижу с этой стороны вырезанную фигуру дикого гуся. Ее едва можно разглядеть. Смотрите, он наклонен вперед, с расправленными крыльями. Я никогда его раньше не замечала.
Аббат сложил лапы под широкими рукавами рясы:
— Есть еще множество вещей, которых мы не знаем о Рэдволле. Это очень древнее и таинственное место. Чем дольше я здесь живу, тем больше понимаю, что все заложенное нашими предками имеет свою историю и свой особый смысл. И все это — часть общей истории Страны Цветущих Мхов. Гусь повернут головой на запад, указывая на закат и на великое море. По этому пути они улетают каждую осень. Думаю, что ястреб должен быть направлен на север. Это боевая птица, а северные земли всегда охвачены войной. Сова, полагаю, смотрит на восток, на густой лес и восходящее солнце. Остается только одно направление, куда может быть обращен ворон.
Весь отряд изыскателей двинулся вокруг здания к этой оставшейся стороне аббатства. Джон Черчмаус поправил очки и вытянул лапу:
— На юг, ворон указывает на юг! Кто не может летать, хоть и птица? Конечно же, высеченный из камня ворон. Мы нашли его! Ах, если бы здесь были Джесс или Сэм, они бы могли взобраться и рассмотреть его.
Королева Клюва взъерошила перья:
— Зачем лазить белке? Воробей летает, я осмотрю вороний камень.
Клюва стрелой взмыла вверх. Стоявшие внизу увидели вскоре лишь маленькое черное пятнышко, которое кружило над фигурой ворона, возвышавшейся над далеким карнизом. Клюва не стала задерживаться. Она полетала вокруг, затем спорхнула вниз и с веселым подскоком приземлилась на гравийную дорожку.
— Много червезнаков, и в эту сторону, и в ту, сверху, и снизу, и кругом.
— Я так и думал, — вздохнул Джон Черчмаус. — На статуе есть надпись, но воробьи совсем не умеют читать. Мордальфус толкнул его локтем:
— Полно, Джон. Мы не хотим обидеть Клюву. Она сделала все, что могла, чтобы помочь нам. Нам надо подумать, как получить копию надписи.
Клюва наблюдала за их беседой:
— Как вам это сделать. Воробей не может нести мышь — слишком жирный червяк, слишком большой. Воробей не читает червезнаки, как старая мышь аббат делает с книгами. Большая проблема.
Аббат задумчиво оглаживал свои усы:
— Да уж, правда, Клюва, но мы должны помочь Матиасу.
— Научите этих птиц, как притиранием свести знаки на бумагу. — Амброзии Пика выступил вперед, держа в лапах лист пергамента и угольные палочки. — Я сам часто проделывал это, когда мне нужно было снять копию резьбы с некоторых старых бочек в винном подвале. На них бывают прекрасные резные узоры.
Василика всплеснула лапами:
— Конечно, вот и весь ответ. Наверняка Клюва сможет натереть угольком лист пергамента, если ее воробьи плотно приложат его к надписи. Ладно, дайте мне пару минут поговорить с ней, и я уверена, что научу ее.
Не различая во мраке смены дня и ночи, друзья совершенно не представляли себе, как долго просидели в заваленной пещере. Воздух становился все более тяжелым, спертым и горячим. Матиас чувствовал пульсирующую боль в висках. Он пытался удержать свои отяжелевшие веки и слышал вокруг себя лишь неровное, слабеющее дыхание остальных. Он несколько раз пытался заговорить с ними, но в этом было мало проку — все они погрузились в глубокий, близкий к обмороку сон. Крепко сжав рукоять своего меча, Воин постарался сосредоточить свои мысли на том, как выбраться отсюда. Надежды на это было мало. Они были погребены под толщей фактически сплошной каменной скалы, массивный оползень запечатал единственный выход.
