Михаэль Энде - Джим Пуговка и машинист Лукас
— Ох, батюшки мои! — ужаснулся Джим. — Хорошо бы нам поскорее выбраться из этой жуткой пустыни!
— Хорошо-то хорошо, — согласился Лукас. — Но как?
Лукас огляделся по сторонам, пытаясь оценить обстановку.
Справа по небу несся паровоз, из трубы которого вылетали огромные пестрые мыльные пузыри. Слева возвышался старинный маяк. На его самой верхней площадке как раз пристроился кит, приготовившийся сделать стойку на голове. А сзади Лукас увидел универмаг, из окон и дверей которого во все стороны торчали разнообразные деревья. А прямо перед друзьями растянулись чередой телеграфные столбы с проводами, по которым неспешно прогуливалось целое семейство бегемотов.
Лукас посмотрел наверх. Три солнца аккуратно разместились на небосклоне. Поди разберись, какое из них настоящее.
Лукас потряс головой.
— Бесполезно, — буркнул он. — Надо подождать, пока фата-моргана угомонится, и дождаться захода солнца.
От страшной жары друзей разморило, и Лукас уже было задремал, когда Джим вдруг спросил:
— А почему у них такой грустный вид?
— У кого? — зевая, поинтересовался Лукас.
— У них у всех, — тихонько ответил Джим. — Ну, когда мы видели Медландию.
— Вполне возможно, что мы увидели их в тот самый момент, когда они получили наше письмо, — высказал свое мнение Лукас.
Джим тяжело вздохнул. Помолчав немножко, он серьезно спросил:
— Лукас, как ты думаешь, мы когда-нибудь еще увидим Медландию?
Лукас по-дружески обнял Джима и попытался утешить его:
— Я уверен, что в один прекрасный день мы непременно вернемся в Медландию, все втроем: ты, Кристи и я.
Джим посмотрел на Лукаса широко раскрытыми глазами.
— Ты правда так думаешь? — спросил он с надеждой в голосе.
— Могу даже тебе пообещать, что так оно и будет, — ответил Лукас.
У Джима сразу как-то отлегло от сердца, он повеселел, как будто они и впрямь уже отправляются домой. Он знал, что если уж Лукас даст слово, то он его никогда не нарушит.
— А как ты думаешь, это будет скоро? — решил уточнить Джим.
— Не знаю, может быть да, а может и нет, — уклончиво ответил Лукас. — Я точно не могу сказать. Просто у меня есть чувство, что это непременно произойдет.
Через некоторое время он добавил:
— Знаешь, попробуй-ка лучше заснуть. Вдруг нам придется ехать всю ночь, кто знает.
— Постараюсь, — ответил Джим, и уже через секунду он крепко спал.
Но Лукас не стал ложиться. Ему нужно было обдумать сложившееся положение, которое его очень тревожило. Раскуривая новую трубку, он выглянул в окошко и посмотрел на раскаленную пустыню под палящими лучами послеполуденного солнца. Тут он заметил, что грифы снова осмелели и подошли уже совсем близко. Они окружили Кристи плотным кольцом и терпеливо ждали, когда пробьет их час. Они явно были уверены в том, что путешественникам ни за что не выбраться из этой проклятой пустыни.
Глава шестнадцатая, в которой Джим Пуговка делает для себя важное открытие
Всякий, кому довелось побывать в пустыне, знает, какие там бывают закаты. Красотища неописуемая! Небо переливается невиданными красками — от ярко-ярко-оранжевого до нежно-розового, светло-зеленого и фиолетового.
Лукас и Джим сидели на крыше паровоза и болтали ногами. Они доели остатки съестных припасов и допили чай из золотого термоса.
— Ну вот, теперь у нас нет никаких запасов. Кто знает, когда еще мы раздобудем себе еды, — с тревогой в голосе сказал Лукас.
Жара немного спала. Откуда-то потянуло ветерком, который принес с собой прохладу. Миражи почти все исчезли, остались только самые упрямые, которые все никак не хотели растворяться и упорно продолжали висеть в воздухе. Но это уже были не серьезные миражи, а так себе, мелочевка. Дольше всех оставалась половинка велосипеда, на котором, скукожившись, сидел еж. Минут пятнадцать этот чудо-велосипед покрутился еще по пустыне, но одному, наверное, шалить было скучно, так что скоро и он скрылся из виду.
Теперь друзья могли быть более или менее уверены в том, что то солнце, которое они видят на горизонте, всамделишное солнце, а не очередной фокус фата-морганы. Ну а поскольку всякое нормальное солнце, как известно, заходит на западе, то Лукасу не стоило особого труда определить, где находится север и куда им теперь надо ехать. По его расчетам, нужно было двигаться так, чтобы заходящее солнце светило в левое окошко.
Когда они уже проделали часть пути и солнце уже вот-вот должно было скрыться за горизонтом, Джим вдруг обратил внимание на странное явление. Все время, пока они ехали, грифы не отставали от них и всей стаей летели следом, а тут вдруг ни с того ни с сего они как по команде резко повернули в другую сторону и улетели прочь. Казалось, что они куда-то очень торопятся. Джим поделился своим наблюдением с Лукасом.
— Может, они просто решили наконец отстать от нас, — высказал свое мнение Лукас, весьма довольный таким оборотом дела. Но не успел он закончить свою мысль, как Кристи вдруг отчаянно засвистел, будто испугался чего-то, потом сам по себе взял развернулся и помчался как угорелый в обратном направлении.
— Эй, Кристи! — закричал Лукас. — Что это за новости такие?!
Джим хотел было что-то сказать, но в этот момент он случайно обернулся, и слова застряли у него в горле.
— Там! — только и смог выдавить он из себя.
Лукас снова повернул паровоз на север. Но то, что открылось его взору, не шло ни в какое сравнение с тем, что он когда бы то ни было видел. Такого он еще не встречал в своей жизни.
На горизонте стоял огромный великан, настоящий гигант, рядом с которым Полосатые горы, которые как-никак маленькими не назовешь, казались просто жалкой кучкой спичечных коробков. Великан, очевидно, был уже в возрасте — судя по длинной седой бороде, доходящей ему до колен, почему-то заплетенной в толстую косу. Вероятно, так легче содержать ее в порядке. Ведь это немыслимо — каждый день расчесывать такие буйные заросли! На голове у великана красовалась старая соломенная шляпа. Интересно, где он откопал такую шляпищу? Могучее тело великана прикрывала потрепанная длинная рубаха, которая, наверное, была больше, чем самый большой парус в мире.
— Ой! — вырвалось у Джима. — Это все фата! Скорее бежим, Лукас! Может, он нас еще не заметил!
— Спокойствие, только спокойствие! — ответил Лукас и выпустил из трубки несколько колечек дыма. Он пристально всматривался в великана.
— Знаешь, мне кажется, в нем нет ничего страшного. Вот только что рост. А так он производит вполне приятное впечатление, — сказал Лукас спокойным голосом.
— Ч-т-т-то? — запинаясь, спросил Джим с нескрываемым ужасом.
— А что тут особенного? — продолжал рассуждать Лукас. — Эка невидаль, подумаешь! Ну и что из того, что человек немножко выше обычного? Так теперь его сразу в чудище записывать?!
— Да, но… а вдруг он все-таки из этих, из чудищ? — осторожно спросил Джим.
Теперь великан поднял руку, будто хотел помахать им, но потом опустил ее и как будто даже тяжело вздохнул. Правда, на таком расстоянии различить было трудно, тяжело он вздыхает или нет. Было удивительно тихо.
— Если бы он хотел нам сделать что-нибудь плохое, он бы давно это уже сделал, — сказал Лукас, не вынимая трубки изо рта. — По-моему, он довольно мирный. Интересно только, почему он не идет к нам? Может, он нас попросту боится?
— Ох, Лукас! — жалобно простонал Джим, у которого от страха зуб на зуб не попадал. — Мы пропали!
— Не думаю, — уверенным голосом возразил Лукас. — Может, наоборот, он нам даже подскажет, как выбраться из этой несчастной пустыни.
Джим онемел от ужаса. Он не знал, что и думать. Тут великан вдруг поднял руки и, сложив ладони рупором, прокричал удивительно тонким писклявым голоском:
— Подождите, незнакомцы, подождите! Я прошу вас, не уходите! Я не причиню вам зла!
У такого верзилы голос мог бы быть и пострашнее. А тут вместо громовых раскатов какое-то слабенькое чириканье. Интересно, почему?
— Мне кажется, — сказал Лукас, — это совершенно безобидный великан. Он мне даже чем-то нравится. Только вот с его голосом что-то не в порядке.
— А может, он просто притворяется! — заплетающимся от страха языком проговорил Джим. — Он, наверное, хочет заманить нас и сварить живьем. Я слышал об одном таком кровожадном великане. Точно, Лукас!
— Ты его боишься только потому, что он такой большой, — попытался урезонить друга Лукас. — Но это еще не повод. Он ведь не виноват, что вымахал таким огромным.
Теперь великан опустился на колени и, умоляюще протягивая руки, снова принялся уговаривать друзей не уходить:
— Ну я прошу вас, поверьте мне! Я ничего вам не сделаю, я хочу только поговорить с вами. Я так одинок, так страшно одинок! — Его тоненький голосок звучал очень жалобно.
