Брайан Джейкс - Белые лисы
— Ну, так о чем там?
Отец Батти пролистал книгу:
— Насколько я понял, записи эти делал некто Самким в последние свои годы. Должно быть, весельчак и балагур, если написал про Большое озеро в загадках. Вот послушайте:
Найдешь меня, где свет дневнойВстает за красною стеной.Дороги нету ни одной,Ты попросту иди за мной.
И отыщи молчащий рот,Который к югу поведет.Деревьев кроны в тех лесахСтоят с цветами в волосах.
Где в небесах голубизнаИ чистая вода до дна,Не мешкай подле радугиИ от утесов прочь беги,
Где все кипит, гудит, бурлит,Где ни один не устоит,Потоком будет унесенВкусить последний смертный сон.
А ближе к озеру, гляди -Тебя ждет рыба впереди,Но верный путь — один из двух.Удачи! И крепи свой дух!
Дипплер почесал лапой в затылке — по всему было видно, что стихотворение его озадачило.
— Ну-у, это, конечно, здорово, но ключа, чтобы понять, куда идти, я здесь не вижу.
Батти улыбнулся нетерпению землеройки:
— Не так быстро, мой юный друг! В твоем возрасте уже надо знать, что подобные загадки пишутся не для того, чтобы их можно было разгадать с первого взгляда, правда, Песенка?
Белочка кивнула, впрочем не отрывая глаз от написанного:
— Конечно, отец Батти. Нужно повнимательнее изучить эти стихи, разбить на строчки и подумать над всеми словами.
Позднецвет положил подбородок на лапы и тоже уставился на строчки.
— Хмм, на первый взгляд, тут ничего нет о Белолисах.
Дипплер сражался с кольчугой, в ней стало настолько жарко, что он решил от нее избавиться.
— Может, оно и так, но, может статься, мы узнаем, откуда они пришли, зачем проделали такой путь, ну и всякое такое.
Отец Батти похлопал его по плечу:
— Верно, Дипплер! У тебя задатки настоящего ученого.
Лог-а-Лог, Рузвел, Гром и несколько землероек собирали все оружие, каким только можно было воспользоваться. Сейчас, направляясь к домику отца Батти, в котором, по словам Крегги, стоял шкаф со старым оружием, они несли старые занавески — из них собирались сделать тюки якобы для обмена с Белолисами, а на самом деле для оружия. Рузвел остановился так неожиданно, что Гром буквально врезался в него. Лог-а-Лог с удивлением взглянул на друга, который с негодованием уставился на стену:
— Рузвел, в чем дело, дружище?
Не обращая внимания на вопрос капитана, Рузвел сердито закричал:
— Позднецвет Регуб, с чего это ты играешь там на стене?
Все еще не отрываясь от записей отца Батти, Позднецвет приветливо помахал лапой отцу:
— Мы пытаемся разрешить одну загадку. Про то, как добраться до этого таинственного озера.
Рузвел, не слушая, указал своим коротким копьем на землю:
— Воин, которому поручили стоять на страже, должен заниматься только этим — охранять стену! А не заниматься всякими игрушками!
Гром пытался утихомирить друга:
— Успокойся, приятель, он ведь не взрослый воин. Но рассерженный Рузвел не желал ничего слышать.
— А представь, что враги начали атаку на восточную стену, пока ты играешь на западной? Что тогда?
Отец Батти захлопнул книгу и протянул ее Песенке, и все четверо встали. Отец Батти слегка поклонился всем собравшимся внизу:
— Вы не должны их ругать, ответственность целиком лежит на мне. Я решил, что молодые смогут помочь мне в исследованиях.
Землеройка Фенно, с ним мы уже встречались в одной из предыдущих глав, обвиняюще указал на Дипплера:
— Иначе и быть не может, если он участвует во всем этом безобразии. Помните, что случилось с нашими лодками, когда он остался их охранять?
Больше Фенно ничего не сказал, потому что рапира Лог-а-Лога уперлась ему в подбородок, заставляя откинуть голову назад, подальше от острия. Капитан тихо проговорил:
— А тебя кто спрашивает, длинный язык? Держи свое мнение при себе, а не то я пришпилю твой язык к уху!
Песенка попыталась разрядить обстановку, обратившись к отцу:
— Мы действительно охраняли стены и ушли, только когда принесли обед. Тогда мы устроили перерыв и взглянули на стихи отца Батти.
Гром Быстроглаз дружески подмигнул дочери:
— Я и не думаю тебя винить, девочка. Я чувствовал себя в полной безопасности в тишине Пещерного зала, когда вы охраняли стены. — Он пожал плечами и толкнул локтем Рузвела: — Ты что, молодым никогда не был? Ладно, пошли. Позднецвет хороший сын, а моя Песенка хорошая дочь. Мы должны ими гордиться.
Но Рузвел никак не мог успокоиться. Он обвиняюще указал на Позднецвета:
— Часовой — это часовой, а воин должен быть воином, а не каким-то запыленным книжным червем. Тем более если тебя зовут Регуб. Ты должен с честью нести это имя! Помни об этом!
Сзади раздался громкий голос:
— Сейчас же прекратите! Не смейте устраивать споры и ссоры в аббатстве!
К спорщикам подошли барсучиха Крегга и Командор. И последний подхватил:
— Лог-а-Лог, дружище, убери свою рапиру, это против всех правил аббатского гостеприимства. Никто не должен драться, пока вы гости Рэдволла. И все остальные запомните это! Если у вас возникли какие-то разногласия, обратитесь к совету старших и вам помогут разобраться. Здесь все должны жить в мире и согласии. Так что забудьте о ссорах. Покажите пример молодежи, хорошо?
Лог-а-Лог убрал рапиру и пожал Командору лапу:
— Пожалуй, ты прав, друг мой. Ладно, пойдемте собирать оружие. Этой ночью мы научим водяных крыс и их хозяев хорошим манерам!
Все довольно заулыбались, инцидент был исчерпан. Крегга протянула лапу и поймала Рузвела за плечо в тот самый момент, когда он уже повернулся, чтобы уйти. Тихо, чтобы не услышали остальные, барсучиха прошептала ему на ухо:
— Ты давно не бывал в Рэдволле, Рузвел, и я знаю, жизнь у тебя была нелегкая, но тебе не следовало стыдить сына в присутствии всех остальных. Позднецвет — добрый малыш, но, как и все мы, он совершает ошибки, это вполне естественно. Я знаю, ты гордишься тем, что твое имя Регуб, а судьба воина — доля нелегкая, однако и воину не стыдно прислушаться к словам ученых. Они придадут мудрость его суждениям и гибкость уму.
Рузвел улыбнулся:
— Конечно, вы правы, но так трудно быть для малыша и мамой, и папой одновременно. По-моему, сражаться гораздо легче, чем воспитывать малышей.
Крегга согласно кивнула:
— Верно. Зато сегодня ночью ты сможешь показать себя в бою.
Оружие связали в пять тюков. Топоры и дротики отлично уместились в занавески, хотя, конечно, ни длинные копья, ни алебарды спрятать туда не удалось. Перед ранним ужином Командор отдал последние приказы:
— Лог-а-Лог, сразу после ужина ты с несколькими землеройками выйдешь из аббатства. Вы выйдете из главных ворот и, прячась в канаве, пройдете на север, а потом лесом вернетесь обратно, так, чтобы оказаться в тылу противника. Мы дадим вам знать, когда нужно атаковать. Гром и Рузвел, вы возглавите рэдволльцев, которые понесут тюки с оружием. Траггло и Губбио, вы отвечаете за остальных рэдволльцев и землероек. Когда увидите, что Рузвел и Гром открыли тюк с безделушками, хватайте оружие и нападайте на врага. Кричите погромче, чтобы их напугать. Они, конечно, нас не очень испугаются, но от неожиданности не смогут сразу ответить. Я тем временем схвачу маленького Шалопая и передам его Крегге, потом мы вернемся в аббатство. Отец Батти, стойте в воротах наготове: как только Крегга с Шалопаем окажутся внутри, закрывайте! Если все пройдет хорошо, мы скоро постучим в ворота, так что прислушивайтесь, и как услышите — сразу открывайте! Сестра Тернолиста, брат Мелиот и Ореховое Крылышко, соберите малышей и стариков и спускайтесь в кладовые. Сидите там тихо, и все будет хорошо. Позднецвет, Песенка и Дипплер остаются дежурить в Большом зале. Никто не должен сюда заходить — безопасность аббатства в ваших лапах. Удачи нам всем! Эллайо неуверенно взглянула на Командора:
— Но они такие молоденькие! Вы уверены, что они справятся с такой важной задачей?
— Не волнуйтесь, сударыня, если все пройдет по нашему плану, ни одна крыса или Белолис не проберутся в аббатство.
Все звери встали из-за стола и дружно зарычали, но никто не был так горд оказанным Командором доверием, как Позднецвет, Песенка и Дипплер. Как только голоса смолкли, заговорила барсучиха Крегга:
— Думаю, перед едой воинам надо прочесть молитву.
Пусть отныне долго-долгоДлится дней спокойных бег,Чтоб никто из наших близкихНе ушел от нас навек.
Сильный слабому опора,И незыблем наш устав:Сердцем храбрый не отступит,Побеждает тот, кто прав.
Пусть от Рэдволла уходятВраг жестокий и беда,Чтобы мы не знали горяДолго-долго — никогда!
На секунду воцарилось молчание, а потом Флориан Даглвуф Вилфачоп театральным шепотом, который был слышен во всех углах, добавил несколько строк:
