Светлана Лаврова - Три сказки об Италии. Лошади, призраки и Чижик-Пыжик...

— Только на площади я больше стоять не буду, — проворчала Франсуаза.

— Остановитесь! Немедленно остановитесь!

На полицейском катере уплывавшую Венету догонял мэр. Он кричал в рупор:

— Немедленно остановитесь! Именем Совета! Прекратите безобразие! Я пойду на переговоры! Мы найдем консенсус!

Но Венета резво улепетывала по волнам родной Адриатики и посмеивалась всеми своими каналами. На крыше торжествующе орал Мяурицио сотоварищи. Над Риальто, задумчиво щурясь, летел крокодил.

— А клад мы почему-то так и не нашли, — сказал Никко.

Эпилог

Священник грустно оглядел свою паству, столпившуюся у окон. Вот мальчик, он подпрыгивает от возбуждения и говорит что-то бронзовому кондотьеру. Вот девочка, она гладит Франсуазу. Вот молодожены, им хорошо. Вот Мастера — Огня, Воды, Земли и Воздуха. Они честно держали город, пока могли. Вот родители Марго, они чем-то озабочены, да и немудрено — такие перемены. Вот Бабушка, она вяжет носок для Марго даже в такой исторический момент. А что, катаклизмы катаклизмами, а по вечерам холодно. Вот Доживающий век, он счастлив, что его расчеты были правильны и математика не подвела. Вот сапожник Тонио, он грустен — жаль разломившуюся Венету, разодранную по живому.

— Ничего, — прошептал священник. — Все у них будет хорошо.

Он незаметно вышел из зала, поднялся по лестнице, привычно перебрался на крышу, оттуда — в соседнюю церковь. В церкви было сумрачно и пахло свежестью.

— Мне пора, — сказал священник. — Теперь они обойдутся без моих молитв. Ты слышишь? Мы уходим.

Темная фреска в западном нефе зашевелилась. Большой нарисованный лев, старинная эмблема Венеты, потягиваясь, поскреб лапами, пошевелил крыльями.

— Уходим так уходим, — проворчал он. — А не рано?

— Теперь они справятся, — отец Марко погладил фантастическую зверюгу с почти человечьим лицом и спросил:

— Я забыл, кто приделал тебе крылья? Когда мы встретились в пустыне, их не было.

— Ой, вот только не надо гнать пургу про то, как я хотел тебя съесть, а ты меня усмирил молитвой, — скривился лев.

— Ну, запамятовал, — сказал священник. — Я же старый. Склероз у меня. А крылья-то откуда?

— Сами выросли, от сырости, — хмыкнул лев. — В этой Венете так мокро. Помнишь, что Дарвин говорил? Естественный отбор. Крылья — полезное приспособление, защита от холода и влаги. Мутация закрепилась в потомстве.

— Разве у тебя есть потомство? — удивился священник.

— Откуда я знаю, — отмахнулся лев. — Ты мне лучше скажи, что будет с городом?

— Сначала они поплывут еще немного, — сказал священник. — Потом притормозят и начнут переговоры. Мэр, конечно, плохой человек, грешник, но одного у него не отнимешь: он действительно хотел сделать как лучше городу. И ради этого брал на себя все грехи.

— Они вернутся? — возмутился лев.

— Не знаю, — пожал плечами священник. — Может, вернутся, но на своих условиях, ликвидируют мэрию и будут проводить новую политику в городе. А может, уплывут и начнут новую историю Венеты.

— Тебе будет не хватать их, — сказал лев.

— Да, — грустно согласился священник. — Но есть и другие, кому я нужнее.

Он потрепал льва по загривку. Солнце заплясало в разноцветных стеклах витражей, нахлобучило золотой нимб на его седую голову.

Святой Марк улыбнулся:

— Прощай, Венета! Я люблю тебя!

ЧИЖИК В РИМЕ

Все, написанное в этой истории, является правдой от начала и до конца. Все упомянутые римские боги действительно были известны жителям города — и Мефитис, и Аий Локутий, и Сумман, и даже невообразимая Эйя. Если уважаемый читатель сомневается в существовании бога шкатулок и прочих странных персонажей, пусть прочитает «Античную мифологию» (например, под редакцией К. Королёва), сборник В. Бурлака «Неоткрытый Рим» и все, что он найдет по этому вопросу. Василиск тоже житель Вечного города. Последнее документальное упоминание о Василиске, угнездившемся в Колизее, относится к 1943 году, когда его там случайно встретили солдаты Муссолини. А если все равно не верите — приезжайте в Рим, и вы поймете, что в этом городе возможно и то, что невозможно.

Глава 1

С чего начинается воспитание

— Ибо он должен гордо нести высокое звание санкт-петербургского городского памятника! — закончила фразу Абстрактная Скульптура. — А вместо этого что делает всем печально известный Чижик-Пыжик?

— А что? — невинно поинтересовалась бронзовая птичка с Фонтанки, самый маленький памятник Петербурга.

— Не знаешь, да? Вот хотя бы на прошлой неделе. Что ты сделал в понедельник?

— А что?

— Ну если у тебя склероз, так я напомню. В тебя плюнул какой-то юнец. И ты нахально задрал голову и плюнул в него!

— А что, промахнулся? — встревожился Чижик.

— Нет, к сожалению. Но ты бронзовый, и плевок у тебя тоже бронзовый. Парня госпитализировали с подбитым глазом.

— И правильно, — кивнул Чижик. — Не мог же я позволить на себя плевать. Я гордая санкт-петербургская птица… она же гордая санкт-петербургская скульптура. Я гордо несу… это самое, что ты говорила.

— А что ты сделал во вторник?

— А что? — опять удивился Чижик.

— Напротив Михайловского замка затеяли разборку вороны. И зачем ты полез их разнимать?

— Затем, что десять на одного! — возмутился Чижик. — На одну! На белую! Я защищал честь дамы! Она не виновата, что родилась белой вороной!

— Она не родилась, — вздохнула Абстрактная Скульптура. — Глупая юная ворона вымазалась в побелке — захотела стать блондинкой. Другие вороны убеждали ее искупаться. Немного бурно убеждали, да… Но зачем ты стукнул одну, выдрал хвост у другой, укусил за ногу третью… и так далее?

— Люблю блондинок, — объяснил Чижик.

— А зачем ты бросился в среду спасать из Фонтанки рыбу? Ты что, не знаешь, что рыбы не могут утонуть? Они плавают.

— Я забыл, — потупился Чижик.

— Бедная рыба так удивилась, что от удивления утонула.

— Ты же сказала, что рыбы не тонут! — возмутился Чижик.

— Такова сила самовнушения. А в четверг ты убеждал полетать третьего коня Клодта на Аничковом мосту! Бедное животное вспорхнуло над особняком Белосельских-Белозерских и шмякнулось на крышу. Теперь на реставрации.

— Конь или крыша? — уточнил Чижик.

— Оба.

— Он сам сказал, что в душе Пегас, — оправдывался Чижик. — А раз Пегас, давай летай.

— А зачем ты в пятницу размалевался светящейся краской и порхал над Невским? Тоже мне, бронзовое привидение… на твоей совести три обморока, четыре повышения артериального давления и два описавшихся от страха ребенка!

— Так была же пятница, тринадцатое! — объяснил Чижик. — Я хотел поддержать честь родного Питера! У нас неприлично мало привидений. Зато в воскресенье я ничего не делал.

— Вот-вот, — обреченно сказала Абстрактная Скульптура. — Потому что накануне в субботу вы вдвоем с памятником Остапу Бендеру устроили дебош в кафе «Бродячая собака». И в воскресенье ты без сил лежал на своем постаменте в позе утонувшей Офелии.

— Я объелся, — объяснил Чижик. — Пять булочек — это слишком для бедной бронзовой птички.

— Памятник Остапу Бендеру плохо на тебя влияет, — сказал памятник Екатерине Второй. — Не водись с ним!

— И что мы с ним будем делать? — спросила Абстрактная Скульптура.

— Сослать в Сибирь, — приказал памятник Николаю Первому.

— Отправить в кругосветку, — сказал памятник Крузенштерну.

— Затоптать дикими конями, — предложил второй конь Клодта.

— Да ладно, — махнул рукой памятник Пушкину. — Подумаешь, пошалил немного. Быль молодцу не укор.

— Надо помолиться великому Ра, — сказал Сфинкс.

— Отправить на переплавку, — процедил памятник Александру Третьему. На него зашикали: «переплавка» было слово неприличное и ругательное.

— Эх, батенька, зачем уж так-то, — пожурил императора памятник Крылову из Летнего Сада. — Что с вьюноши взять? Какое нынче воспитание? В наше-то время молодежь воспитывали высоким штилем, на образцах возвышенных. В Италию, к примеру, отправляли, на статуи смотреть, на картины старых мастеров. Приедет такой охламон, поглядит на Давида Микельанджело али на Мадонну Винчиеву и враз перевоспитается. А нонеча…

Статуи молчали — переваривали информацию. Потом все посмотрели на Медного Всадника.

— Быть по сему! — отрезал Медный Всадник.

Глава 2

Будем считать до десяти

Пролететь от Питера до Рима трудно даже живому чижику, не то что бронзовому. Поэтому Чижик-Пыжик решил не ставить в этот раз спортивных рекордов, а скромно попутешествовать самолетом. Он совершенно открыто влетел в салон лайнера «Санкт-Петербург — Рим». Его все видели, но никто не поверил своим глазам. Чижик расположился в свободном кресле и предался невеселым думам.