Элайн Митчелл - Серебряный конь
Они прошли вверх по берегу реки и очутились еще ближе к людям. Наконец Таура увидел подходящее место на том берегу, которое могло служи укрытием, и сам перевел каждую кобылу с жеребенком. Маленькие мышастые жеребята, мокрые, перепачканные грязью, выглядели еще более невзрачными, чем обычно.
Едва все они достигли безопасного убежища в зарослях, как что-то вдруг побудило Тауру взглянуть вверх по течению. Там сквозь тонкую завесу падающего снега он увидел человека, сидящего на гнедом, того самого, который обычно ездил на Золотинке. Он их пока, очевидно, не заметил, иначе он уже гнался бы за ними, но если сейчас начать двигаться, мог и заметить.
— Стойте тихо! — приказал Таура табуну. — шевелитесь!
Легко было ему говорить. Он имел дело с усталыми непоседливыми жеребятами. Мышастых видно не будет, а вот молочно-белая сразу бросится в глаза, Золотинка тоже, если не уяснит всей опасности. Однако Золотинка стояла очень смирно, только начала сильно дрожать, едва увидела хозяина.
И снова Таура не догадался, насколько она разрывается между верностью человеку, который обучал ее и кормил, и желанием быть с ним, с Таурой, чудесным серебряным конем, о котором толковали лошади, весь скот, все люди.
И тут снег повалил сильнее. Таура завел табун поглубже в буш, где буран окончательно скрыл их. Но он слышал, как приближается всадник. Таура думал о том, что, будь он один, он стоял бы себе неподвижно и тихо, и человек проехал бы мимо совсем близко и не заметил его, но табун из десяти лошадей спрятать нелегко. Единственное, что он мог придумать, это самому сыграть роль приманки и отвести человека подальше от табуна.
Он обратился к Бун Бун, матери светлого жеребенка, и велел ей увести табун наверх, к пастбищу Бролги, так как знал, что тот все еще в Каскадах. Затем он велел Золотинке не отходить ни на минуту от Бун Бун и бесшумно ушел, выбрав направление с таким расчетом, чтобы оказаться впереди человека, не покидая пока довольно густого леса, он хотел быть замеченным и чтобы человек видел, что Золотинки при Тауре нет.
Он стал пробираться через заросли и все врем прислушивался. Когда он услыхал, что гнедой совсем близко, он спокойно прошел между деревьями так, чтобы оказаться прямо перед всадником.
Раздался звон лошадиных подков на камнях, человек пришпорил лошадь, а Таура бросился вперед. Он знал, что должен подпускать преследователя близко к себе, пусть тот думает, что может поймать его, но в то же время надо не дать поймать себя, а главное — отвести человека подальше от табуна.
Было страшно увлекательно следить, насколько близко он способен подпустить человека к себе и в то же время успеть увернуться от него. Чем труднее становилась местность, тем легче Тауре было увертываться. От гнедого было мало проку среди этих обрывистых скалистых мест.
Человеку Таура, вероятно, казался каким-то видением, которое вело его сквозь буран, едва различимое, то как одна светлая вспышка среди деревьев, то как две. Временами слышался лишь треск ветвей где-то впереди или пук копыт по камням. Человек никак не мог решить в этой густой пурге, есть ли там Золотинка или нет. Один раз Таура даже заржал два раза, как будто звал Золотинку, а она откликнулась.
Наконец он достиг того места, куда и стремился, — длинной лощины с крутыми склонами, которая спускалась вдоль одной стороны горы, а потом как бы исчезала в пространстве. Лощина была полна валунов и мелких камней. Таура побывал в ней только один раз вместе с Ураганом и тогда еще подумал, что там неплохо спасаться от людской погони. Немногие прирученные лошади с тяжелой ношей сумели бы туда спуститься, не покалечившись. А если бы и спустились, то дороги там не было. Им с Ураганом еле удалось отыскать путь между большими валунами в густом вереске, который вел к подножию водопада. Но искать пришлось долго, и никаких примет этого места запомнить не удалось.
Вот и начало лощины на большой высоте. Буран чуть-чуть ослаб, в небе появилась легкая синева. Подо спешить, пока идет снег и скрывает его.
Таура начал спускаться по скользким от снега камням, сперва медленно, чтобы всадник за ним поспевал, но при этом старался не быть полностью на виду. Однако, когда гнедой оказался совсем близко, он рванулся вперед, он прыгал, буквально летел, словно доверяясь воздуху больше, чем скользким и опасным камням. Потом он издевательски заржал. Вот так же он завлекал Дротика. Даже если всадник и обнаружил теперь, что Золотинки здесь нет, его надо заставить продолжать преследование.
Все ниже, ниже. Порой Таура ощущал в ногах противную дрожь, когда неточно ступал на камень или когда камень выкатывался из-под ног, но не зря же Бел Бел учила его лететь как ветер по труднейшей местности.
Вниз, вниз, а снег по-прежнему налетал слепящими порывами. Таура замедлил бег, так как человек отстал. Даже не звенели подковы позади него Таура остановился и оглянулся.
Человек спешился: он осматривал ногу лошади копыто, ощупывал сухожилия, провел ладонью по плечу гнедого.
«Похоже, пока я от него отделался», — подумал Таура и продолжал уже спокойно спускаться вниз, пока не нашел брод через водопад. Он напился, перешел поток, затем бесшумно, не оставляя следов, поднялся в гору к самой вершине, где находилось пастбище Бролги и должен был в безопасности Пастись табун.
Пурга прекратилась, но ледяной ветер вздымал выпавший снег и нес его, точно острыми камушками колол кожу и глаза. Таура держался, насколько возможно, среди деревьев. Был уже почти вечер, когда он достиг пастбища. Там, в плоской травянистой впадине, он увидел своих серых кобыл с жеребятами, черную кобылу и прелестную золотистую кобылку, которую он украл у скотоводов.
Судя по всему, больше других лошадей ему обрадовалась Золотил ка. Для нее день был нелегким, хотя Бун Бун вела себя вполне дружелюбно и объяснила, чем занят Таура. Но остальные не обращали на нее внимания, а иногда даже старались щипнуть. Кроме того, ей показалось трудным вести себя так же тихо, как другие, и по настоянию Бун Бун не оставлять следов. Но невозможно не оставлять отметин, когда на копытах у тебя серебряные сверкающие подковы. Правда, одна уже отвалилась на жестких камнях.
Сейчас, увидев Тауру, она заржала и подбежала к нему.
Он потыкался в нее носом и почувствовал облегчение, обрадованный тем, что она тут. Он боялся, что Золотинка не пойдет с табуном без него.
Тауру, само собой разумеется, не заботило, как человек доберется до хижины или каким образом двое покинут горы, если одна лошадь исчезла, а другая охромела. Он думал только о том, что теперь им долго никто не будет досаждать.
Здесь, в горах, расположенных ниже, не было снега, и лошади паслись целыми днями на Пятнистом Быке, наслаждаясь теплой летней погодой. Малыши играли и учились есть траву. Золотинка потеряла все подковы, кроме одной передней, и старалась научиться вести себя тихо и прятаться среди деревьев. Но целая жизнь требуется, чтобы научиться жить по законам дикой природы, а Золотинка была приучена только носить на себе человека и делать то, что он велит.
Находясь вдали от главного хребта, Таура не знал, что происходит там, и не видел первого стада коров, которых рано начали пригонять в Каскады, Однажды поздним вечером, недели через две после того, как он увел Золотинку, он с изумлением услышал громкий рев жеребца, раздавшийся с края впадины над его головой, а потом увидел силуэт Бролги, стоящего на фоне голубого с золотым неба.
Таура, как некогда Бролга в их отношениях с Громобоем, был слишком уверен в своих силах и энергии, чтобы убегать. Он повернулся к Бун Бун и велел ей вести лошадей к Мотыльку Пэдди Раша, а сам принялся вставать на дыбы и потом, высоко поднимая ноги, пошел навстречу большому серому коню.
Он не заметил, что его собственный табун удалился лишь до края впадины и что табун Бролги тоже выстроился на противоположном краю и все они образовали своего рода круг зрителей над большим зеленым амфитеатром, где ожидался бой. Таура продолжал, гарцуя, двигаться вперед, а Бролга, то и дело вставая на задние ноги, шел ему навстречу.
Зеленую чашу среди холмов наполнял вечерний солнечный свет, когда два жеребца, громадный серый и гибкий и быстрый светлый, сошлись вместе.
Мотающаяся грива Тауры словно истекала струи света, когда эти двое кружились и плясали друг вокруг друга, но пока не наносили ударов.
Было естественно, что Бролга полностью в себе уверен, равно как естественно, что Таура, гордящийся тем, что у него теперь есть собственный табун, у кобылы и жеребята, чувствовал себя непобедимым. Но за те короткие мгновения, что он плясал и вертелся, вид передних ног Бролги несколько остудил пыл Тауры, и он вовремя вспомнил уроки Бел Бел и разные ее уловки. Он сообразил, что только быстрота движений может спасти его.
Если бы Бролга не заметил Золотинки, возможно, ему скоро надоело бы драться с проворным и хвастливым задирой, но он увидел прекрасную золотистую кобылку и решил присоединить ее к своему табуну.
