Татьяна Левченко - Огненные зеркала

— Подумаешь, пустяки! Обратно в дом тебе нельзя, ты вон какая маленькая. Давай-ка проводим тебя в… ап… ап… чхи! в Гончарный Замок.

— Точно! — подхватила вторая сестра. — Ей надо познакомиться с Илькой. Спорю, он такого же роста, что она.

— Замок? Так вы, правда, из сказки? — слёзы высохли на глазах, как только Света представила яркую картинку из книжки — разноцветные домики под черепичными крышами, остроконечные башенки с флажками на высоких шпилях, людей в старинных нарядах, и одну большую радугу над всем городом.

Молнии ничего не ответили, даже не чихнули. Они просто тихо плыли в воздухе, поджидая, когда девочка пойдёт за ними… И Света решилась.

Медленно раскрылись тяжелые ворота.

— Это Круглая Башня, — шепнули молнии.

Света оглянулась. Сказка похожа на музей — без машин, асфальта, столбов с проводами. Всё настоящее, из камня, дерева и железа. По склону к городской стене бежала дорога, и тоненькой ниточкой терялась в долине, у гребня высоких гор… Рядом настоящий замок, очень похожий на печку, и на карнизе — ну просто огромные летучие мыши! Сбоку, из крутого обрыва, вырастала увитая плющом Круглая Башня.

— Это Гончарный Замок?

Молнии покачнулись в воздухе:

— Да.

Ворота сами собой закрылись.

Дома по обе стороны дороги — почти как представляла Света. Только не цветные, а будто нарисованные угольком на картоне, даже без теней. Лужи затянуты льдом — не искрящимся, весёлым, а тёмным и рыхлым, с крупинками сажи. За тяжелыми чернильно-синими тучами не видно солнца. И нет на сером небе радуги цветов.

Со склона оврага, такого крутого, что смотреть страшно, съезжали на санках мальчишки — по укатанной до блеска золе. Бросались снежками из серовато-бурой сажи. Её хлопья летели с неба, как снег. Света поёжилась — холодно в летней одежде!

Мимо промчались санки, задели полозьями горбатый булыжник мостовой, перевернулись и полетели прямо на Свету. От испуга она вскрикнула, поскользнулась и, конечно, упала. Санки больно ударили по ноге, показалась капелька крови.

Из санок выбрался мальчик, перепачканный сажей, подал руку и помог подняться. Лет ему, похоже, было столько же, сколько Свете. Он улыбался.

— Девочка, ты откуда? Я думал, знаю в городе всех детей. Как тебя зовут?

— Она приш-шла из Круглой Баш-шни, — прошипели молнии.

— Я Света. Сама не знаю, что делаю в вашем городе, — и размазала по щекам густую сажу со слезами. — Тоже мне, сказка! А ты кто, принц, наверное?

— Ну, вот еще! Нет у нас принцев. Я Илька. А на девочку из сказки больше похожа ты. Что это у тебя на ноге?

— Санки оцарапали. Ужас, как больно! А ты что, крови не видел? Я её, знаешь, как боюсь!

Вообще-то, царапина была совсем маленькой. Но никто не спорит, что была…

— «Больно»? У нас этого нет. Болеть вредно. Пойдём, тебе надо почистить платье и… как это… починить, залатать царапину. Если честно, я соскучился по новым знакомым, жалко с тобой расставаться. Пойдёшь?

Света оглянулась на Круглую Башню. Задрала голову кверху. Окна на башне — два глаза, нос, рот — сложились в добрую улыбку.

— Согласна!

— А вы улетайте обратно! — Илька махнул молниям, и они нырнули в окна Башни.

— Надо же, слушаются!

— Моей заслуги мало. Просто знают, чей я сын.

— Чей?

— Магистра Гончарного Замка.

— Магистра… Мага? Фокусника!

Илька ничего не сказал, только покачал головой и подхватил санки.

Они шли через залы, где вместо рыцарских доспехов на стенах висели скрещенные кочерёжки, факелы, каминные щипцы, лопаты… В общем, все предметы, при помощи которых растапливают печь. А под ними, на рельефах из блестящего черного камня, изображены печки, камины, поленницы дров. Но, хотя в каждой комнате настоящая печка, было холодно и зябко. А стрелки на каминных часах не двигались с места.

В высоком зале с синими окнами, спиной к свету, на возвышении сидел человек:

— Илька, подойди, покажись. Опять изгваздался в саже. Катался с обрыва? Вчера лазил на башню, Кобольд рассказал. Выбираешь самые опасные места?

— Ты же знаешь, ничего не случится. Надоело быть маленьким. Хочу вырасти и делать фейерверки, как раньше ты.

— Про это забудь, нет больше фейерверков. Приведи себя в порядок и садись за стол. Будем завтракать.

— Пап, мы уже завтракали. Сейчас обед.

— Пусть обед, неважно. Кто с тобой?

— Света, она вышла из Круглой Башни. А это — магистр Гончарного Замка, мой отец.

Магистр сразу поднялся и подошел. Он был высокого роста, в глухой черной одежде с головы до пят. Такую не испачкаешь сажей. И волосы черные. Глаза внимательные, не добрые, но и не злые. Свете стало неуютно от его взгляда.

— Ты дочка новых хозяев дома? И зовут тебя Света? Опасное имя! Слишком близко к Огню. Честно говори — хотела растопить печку?

— Я печку топить совсем не умею… — Света растерялась, не зная, хорошо это или плохо.

— Папа, не смотри так, ей же страшно!

— Ни капельки! — обманула Света.

— Как, разве ты не знаешь волшебных слов: загнётка, поддувало, колосники? — не унимался магистр.

— Не-а!

— Ну и хорошо. Коли не врёшь!

— У вас есть йод? — Света вспомнила про царапину.

— Что это?

— Который щипается. Я немножко оцарапалась. Сама…

Магистр провёл над царапиной рукой в черной перчатке. Рана затянулась.

— Здорово, так моя мама умеет — подует, и сразу не больно! А почему у вас перчатка только на правой руке?

— Любопытная! Всё тебе скажи… Там ожог, страшно смотреть. Но ты храбрая девочка, не выдаёшь друзей, — магистр улыбнулся, взглянул на Ильку. — Есть хочешь? Садись за стол. Только скажи правду — вкусно или нет!

Света так проголодалась, что не заставила себя упрашивать, просто набросилась на еду, хотя это, конечно, неприлично. Попробовала одно, потом другое… Каша и котлеты хорошими не бывают, вам любой ребёнок скажет. Но вот клубника, конфеты, шоколад! Всё было пресным и невкусным, как таблетка.

— Ну что, понравилось? — подмигнул Илька.

Света никак не могла признаться, что еда невкусная! Иначе подумают, что невоспитанная:

— Я без хлеба не могу, — и это было чистой правдой.

— Что такое хлеб? — удивился Илька.

— Вот! — Света вынула из кармана завёрнутый в фольгу пирожок.

Магистр встал, посмотрел на пирожок и резко крикнул:

— Кобольд!

Откуда ни возьмись, со свистом разрезая воздух, влетел маленький носатый человечек, совсем черный. Невероятно ловкий и проворный, он запрыгнул на люстру и, раскачиваясь, кривляясь, представился Свете:

— Великий мастер ордена летучих гномов — хранителей огня, его волшебное безобразие…

— Брысь с люстры! — погрозил магистр. — Что безобразие — и так видно! Не бойся, девочка. Это раньше Кобольд был злым горным духом. Теперь простой домовой, хранитель очага.

«Его безобразие» потянулось, раскачалось и по-кошачьи плавно соскользнуло с люстры прямо на стол.

Одетый в угольно-черный кафтан, Кобольд имел вид самый обыкновенный, волшебный. На левом боку сверкала рубиновым огнём раскалённая кочерга. За каблуками сапожек крутились, разбрасывая тоненькие искры, колёсики огненных шпор.

— Поздоровайся, — шепнул Илька.

Света робко протянула руку и тут же отдёрнула — хохотун горяч, как раскалённые угли.

— Кобольд, там хлеб! — магистр показал на пирожок.

Кобольд кивнул, направил сверкающую кочергу на пирожок, как шпагу, и пискляво выкрикнул:

— Гном и молния!

Из кончика «шпаги» выстрелил синеватый зигзаг, пирожок вспыхнул и превратился в настоящий уголёк. Запахло подгоревшим тестом…

— Зачем он это сделал? — удивилась и обиделась Света.

— Привыкай к нашей еде, — магистр грустно посмотрел на кашу.

— Здесь страшно. Я хочу домой! Меня мама ждёт.

— Помнишь вспышку огня, когда открыла печку?

— Да…

— В этом огне сгорело всё, что было с тобой раньше. Теперь придётся жить здесь.

— В ненастоящем холодном городе? Ну, вот еще! — Света изо всех сил старалась не испугаться. — Здесь одиноко и неуютно. И вообще, знаете, что моя бабушка говорит?

— В сказке хорошо, а дома лучше! — Кобольд показал черный язык, подпрыгнул и снова повис на люстре.

— Да… Откуда ты знаешь?

— Подумаешь! Все бабушки так говорят.

— Я пойду обратно в башню, молнии помогут вернуться домой. А там… что-нибудь придумаю, чтобы снова стать большой.

— Илька, раз девочка не верит, что навсегда осталась в сказке — покажи ей Круглую Башню.

Потайным ходом из замка Илька со Светой вошли в башню. Она оказалась… пустой. Кирпичной пещеры — печки в старом доме — как не бывало. В темноте курлыкали голуби. Узкие ступени вели вдоль стен на головокружительную высоту, на самый верх башни, к двери на чердак.