Петроний Аматуни - Требуется король

— Очень жалею, что пропал мальчик…

— Не пропал, а исчез! — тут же уточнил Алексей Петрович.

— Как это — исчез?

— Очень просто: растаял в воздухе, и все! Один портфель остался.

— Вы уверены?

— Есть свидетели! Кроме того, я уже кое-что расследовал. Школа недалеко — побывал в ней. Беседовал и дома с родственниками, с соседями. И вот…

— Но я-то чем могу помочь?

— Вы же сказочник.

— Ну и что?

— У вас, наверное, обширные связи в волшебном мире?

— Вы предполагаете, что тут не обошлось без этого?..

— Уверен!

— Расскажите, пожалуйста, только по порядку и подробнее, все, что вам известно, Алексей Петрович. Вот что я узнал от него…

3

Василько имел двух дедов, двух бабушек и, конечно, отца с матерью. Жили они все в одном доме, но на разных этажах. Не было только у него ни братьев, ни сестер.

Ученые давно установили, что детей приносят аисты, а последнее время в нашем городе так изменился климат в худшую сторону, что аисты частенько стали пролетать мимо. Вот и появились семьи с одним ребенком.

Но Василько не огорчался, потому что все ласки взрослых доставались только ему.

А с некоторых пор (прошу читателя обратить особое внимание на это обстоятельство), с некоторых пор в их семье стало твориться нечто необъяснимое.

Едва утром заголосит будильник — дед Гордей тут как тут. Расстилает коврик, включает радио и делает зарядку… вместо внука!

Тем временем бабушка Меланья готовит завтрак, дед Иван собирает тетрадки и учебники, а бабушка Федосеевна умывает, расчесывает и одевает нашего героя.

(Родители уходят на работу совсем рано, а возвращаются, когда уже все спят, так что Василько видится с ними лишь в воскресенье, а то и они помогали бы ему).

Потом все садятся за стол.

Поскольку аппетит у Василько неважный, деды громко требуют добавки и съедают по два завтрака и обеда и по полтора ужина, чтобы вдохновить внука.

Затем начинается рабочий день.

Пока Василько в школе, дед Иван тренируется по математике, историй и ботанике, а дед Гордей — по русскому и английскому языкам и литературе.

После обеда Василько дремлет, «по шестьдесят минут на зрачок», как он говорит, а деды готовят ему уроки.

Затем Василько проверяет, как выполнили деды его задания, и включает телевизор. Подождет, пока диктор скажет ему «спокойной ночи», и снова на боковую.

Как видите, дела у него с некоторых пор (заметьте!) пошли недурно, и Василько зажил в свое удовольствие.

4

И все бы ничего, кабы не зачеты да экзамены. Кто их только выдумал!

Ведь любая оценка фактически раскладывалась на семейный коллектив, и на долю каждого приходилось совсем немножко, даже с пятерки.

Долго ли могло так продолжаться?!

Однажды вызывает Василько математичка Надежда Ивановна к доске, дает учебник и говорит:

— Открой задачу номер триста семьдесят пять.

— Нашел.

— Прочти условие и реши на доске методом уравнения.

— Так вы вчера объясняли нам этот материал.

— А сегодня я хочу проверить, как ты его усвоил.

— Неужели вы сомневаетесь в том, что объясняли понятно?!

— Не хитри, Василько! Я хочу, чтоб и ты не сомневался!

Делать нечего, взял Василько мел и такого наворочал, что весь класс ахнул. Так Василько честно схватил свою первую двойку.

И сел на место.

А соседом у него был Митька Филателист (он собирал марки, и потому его так прозвали) — круглый отличник, гордость класса.

— Эх, ты, — шепнул Филателист. — Не смог простую задачку решить!

— Да чего-то не хотелось, — отмахнулся Василько. — Настроение неважное…

— Жрать ты здорово стал, — заметил Филателист. — Пузо-то вон какое отрастил: будто пушбол проглотил… С чего ж оно будет, настроение?..

— Митя, — вызвала теперь его Надежда Ивановна, — выйди к доске. Тебя я попрошу решить задачу на вольную тему — какую захочешь…

— Я, Надежда Ивановна, — бойко затараторил Филателист, — так расстроен сейчас провалом Василько, что невольно подумалось: а ну как другие последуют его примеру? Даже ногу закололо вот в этом месте!

— Видите, дети, как переживает человек? Ну, что ж, тогда в следующий раз…

— Нет-нет, — запротестовал Филателист, — я и сейчас… Что поделаешь — надо!

Волоча ногу, Филателист подковылял к доске, взял мел и начал решать задачу «на вольную тему».

— Допустим, — сказал он и ехидно оглянулся на Василько, — в нашем городе сто школ. По десять классов. Итого тысяча… В учебном году — возьмем наименьшее число — двести дней. Перемножим, и получаем двести тысяч классных дней…

— Ого! — воскликнул Василько, увлекаясь рассуждениями приятеля.

— И допустим еще, — продолжал Филателист, — что ежедневно в каждом классе свой Василько…

Ребята засмеялись, а Надежда Ивановна нахмурилась:

— Нехорошо переходить на личности, Митя.

— Не буду, Надежда Ивановна, — покорно согласился Филателист, уже сделавший, однако, свое черное дело. — Допустим, что, как и сегодня у нас… — он снова глянул в сторону Василько, — в каждом классе кто-нибудь, тоже из числа нерадивых, схватит всего одну двойку. За год только по нашему городу это составит двести тысяч двоек.

Уже и Надежда Ивановна заинтересовалась его расчетами. Только Василько отвернулся, но продолжал прислушиваться.

— И допустим еще, — говорил Филателист, — что каждая двойка произошла от того, что кто-то отвлекался на одну минуту. Это составляет двести тысяч потерянных минут… Делим на сорок пять, получается четыре тысячи четыреста сорок четыре «пустых» урока. По пять уроков в среднем — и это составит… восемьсот восемьдесят восемь классных дней. Все равно что четыре с половиной класса в городе целый год не занимались вообще…

Все аплодировали Филателисту, смотревшему теперь на Василько с видом победителя.

— Чему вы радуетесь? — удивилась Надежда Ивановна.

— Мы не двоечникам, Надежда Ивановна! — вскочила Маша Алексеева. — Здорово додумался Фила… простите, Митя! Как это у него получилось!..

— Хорошо, — кивнула Надежда Ивановна. — Тогда я даю задание всему классу: проверьте дома эти расчеты…

— А пусть он решит мою задачу! — громко сказал Василько, и все почему-то стихли.

— Пожалуйста, — пожал плечами Филателист, стер свои записи с доски и снова взялся за мел. — Значит, так…

Не стану приводить, друзья мои, саму задачу; любой из вас разделается с нею запросто. А вот Митька Филателист понес такое, что Василько и тот захохотал.

— Не торопись, Митя, подумай, — сказала Надежда Ивановна.

Но как ни старался Филателист — задачу решить не смог.

Удивленная Надежда Ивановна вынуждена была поставить и ему двойку…

— Ну вот, — удовлетворенно сказал Василько, — теперь, по твоим подсчетам, одна из школ в городе почти полностью работает впустую! Ты да я…

Митя покраснел до слез и молча вернулся на свое место.

5

Утром следующего дня по дороге в школу Василько встретился с Митей на площади Трех птиц. Поздоровались. Василько явно был не в духе и выглядел неважно.

— Ты чего? — спросил Митя. — Двойку переживаешь? Плюнь и разотри! В жизни всякое бывает…

Василько промолчал.

По дороге Митя первый заметил (на доске Горсправки) странное объявление. На небольшом листе бумаги разноцветными буквами было красиво написано:

— Ля! — воскликнул Митя. — Во чудаки!.. Ну, кто это мог сочинить? Не иначе — тронутый… Василько глянул и задумался.

— Филателист, — виновато произнес он. — Это я натворил…

— Объявление вывесил?!

— Да нет. Что ты двойку схватил.

— Брось, Василько, при чем здесь ты? На меня тогда вроде затмение нашло…

— Нет, Филателист, я виноват! Прости меня.

— Ты что, приболел? А?

— Мучаюсь я теперь, пойми. А может, и болею… Божись, что никому не скажешь.

Митька Филателист всмотрелся в лицо приятеля, потом глаза у него загорелись от предчувствия тайны, и он поклялся:

— Чур тебя и чур меня, пусть я в жабу превращусь, ни в воде и ни в огне никого не побоюсь, слово, данное тебе, не утонет, не сгорит!

— Я ведь теперь, — признался Василько, — вроде волшебника стал. Что ни задумаю — исполняется!

— Чего ты мелешь?!

— Нет, Филателист, верно говорю, — покачал головой Василько, и тут его осенило: — Хочешь, королем стану?

— Каким королем?…

— Да вот, по объявлению!

— А ну!..

— На портфель, подержи.

Василько пробормотал что-то невнятное и исчез.