Ганс Андерсен - Елка
— „Ну вот мы в зелени“, — сказал он, — „и деревцо может извлечь особую пользу из того, что услышит. Я расскажу только одну сказку; которую хотите: про Иведе-Аведе, или про Клумпе-Думпе, которого сбросили с лестницы, а он потом достиг почестей и женился на принцессе?“
— „Иведе-Аведе!“ — кричали одни. — „Нет, Клумпе-Думпе!“ — перебивали другие; от шуму и крику, елка могла бы сума сойти, если бы у неё были уши; она только думала: „Неужели я останусь в стороне и не приму в этом никакого участия?“. Но ею уже не занимались; она доставила то, что от неё было нужно.
И так, человек принялся рассказывать про „Клумпе-Думпе“, которого хотя и сбросили с лестницы, но он достиг почестей и женился на принцессе. Дети хлопали в ладоши и кричали: „рассказывай-же, рассказывай!“…
Елка стояла неподвижная и думала: „птички в лесу никогда не рассказывали ничего подобного“.
— „Клумпе-Думпе сбросили с лестницы, а он всё-же женился на принцессе! — да, да! верно так всегда на свете бывает!“ — думало дерево, воображая, что всё это правда, когда рассказывал такой милый господин. — „Пожалуй, кто знает? Может, и меня бросят с лестницы и мне достанется принц!“ — И дерево простодушно радовалось тому, что завтра будет опят стоять разукрашенное свечами, игрушками, позолоченными орехами и фруктами.
— „Теперь я смела! Я не буду дрожать как в первый раз! — думала елка — Я вполне радуюсь своему великолепию… Завтра я услышу от кругленького человека историю про «Иведе-Аведе»… И тихая, задумчивая елочка простояла всю ночь в ожидании: что будет? Но утром рано в залу пришли лакей с горничной и потащили ее из комнаты прочь… по лестнице, на чердак и там поставили в самом темном углу, куда не проникал солнечный свет.
— «Что это значит? — думала елка — Что я буду здесь делать, что услышу?». И она, приставленная к стене, думала, думала… Проходили дни и ночи; никто не являлся, а если кто приходил, то затем только, чтобы поставить в угол какой-нибудь хлам или ящик, и дерево совсем заставили; казалось, о нем совершенно забыли.
— «Теперь зима на дворе, — думала елка; — земля замерзла и покрыта снегом, а потому люди не могут меня посадить в землю; поэтому я и должна оставаться до весны на этом месте. Как это хорошо придумано! Как люди добры!.. Но зачем они меня поставили в темноту? Здесь ужасно скучно! Сюда не заходит луч солнца, нет даже маленького зайчика, который перепрыгивал через меня, когда я была маленькой, но тогда я не могла переносить этого!.. А, ведь, как было мило в лесу, когда снег лежал кругом, а зайчик скакал мимо меня… Брр!.. Какое здесь страшное одиночество!»
— «Пи, пи!» запищала маленькая мышка, и выбежала из норки, а за ней другая. Они обнюхали елку и проскользнули между её ветками.
— «Фи! как здесь холодно! — сказали маленькие мышки; — впрочем, здесь хорошо! не правда ли, старая елка?»
— «Что? старая? Я вовсе не старая! — сказала елка. — много есть елей несравненно старше меня».
— «Откуда ты? — спрашивали мышки: — Что ты знаешь? (мышки очень любопытны). Пожалуйста, расскажи нам про самое лучшее место на земле! Была ли ты в амбаре, где лежат мешки с крупою? Была ли ты в чулане, где сыр лежит на полках, а на потолке висит ветчина? Там можно прыгать по сальным свечам; взойдешь туда худым, а выйдешь толстым.»
— «Нет, не была-сказала елка, — но я знаю лес: там светит солнце и птицы поют!» И она рассказала им про свою молодость. Мышки, выслушав рассказ елки, признались, что они никогда ничего такого не слыхали. — «Ах, как ты много видела! Как ты была счастлива!» — сказали мышки.
— «Да, в самом деле, это были веселые времена для меня!» И елка рассказала о кануне Рождества, когда она была разукрашена свечами и разными лакомствами.
— «О! — пропищали маленькие мышки: — как же ты была счастлива, старая елка»!
«Я вовсе не стара! — возразила елка; меня недавно люди взяли из лесу, и поэтому рост мой остановился.»
— «Как ты хорошо рассказываешь!» сказали мышки. И в следующую ночь они привели с собою еще четырех мышенят, которым тоже хотелось послушать елку. Чем больше елка рассказывала, тем яснее припоминалось ей прошедшее, и она думала: «То было вполне счастливое время!… Но оно может прийти опять; Клумпе-Думпе был сброшен с лестницы, а всё-таки женился на принцессе.» При этом елка вспомнила о хорошеньком дубке, что рос там, в лесу; он был для неё действительно прекрасным принцем.
— «Кто это Клумпе-Думпе?» — спросили маленькие мышки. Елка рассказала им всю сказку; она ее помнила до последнего слова; а мышки были так довольны, что от радости прыгали до самой верхушки дерева.
В следующую ночь пришло еще больше мышей, а в Воскресенье пришли даже две крысы; но те нашли, что сказка нехороша, это смутило маленьких мышек: и они сами стали менее дорожить сказкой.
— «Это очень жалкая сказка! — сказали крысы; не знаете ли вы какой-нибудь были про сальные свечи и сало?.. Какой-нибудь буфетной истории?»
— «Нет, не знаю!» — отвечало дерево.
— «Так вы знаете только одну эту сказку?»
— «Только эту, — отвечала елка; — я слышала ее в самый счастливый вечер моей жизни; тогда я не понимала, как я была счастлива!»
— «Ну, так прощайте!» — сказали крысы и воротились в подвал к своим.
Маленькие мышки тоже ушли, и елка грустно вздохнула при мысли: «И мышки меня оставили; а ведь как было мило, когда эти проворные зверки садились вокруг меня и слушали мои рассказы!.. Теперь и это минуло!.. Ну полно грустить» — утешала себя бедная елочка: «Теперь стану думать о той минуте, когда меня унесут отсюда».
Была уже весна на дворе, когда одним утром пришли люди и принялись убирать чердак; они отодвинули ящики, вытащили елку и бросили ее очень небрежно на пол; один из прислуги потащил ее по лестнице, куда проникал дневной свет.
«Ну, вот, опять начинается жизнь — подумала елка, почувствовав свежий воздух и увидав солнечные лучи. Ее вынесли на двор. Всё это случилось так быстро, что деревцо не могло опомниться; кругом было на что посмотреть: двор примыкал к садику; там всё цвело; свежие пахучие розы глядели сквозь маленькую решетку; цвели яблони, и ласточки летали кругом: „квирре-фирре-фит!“ — раздавалось в воздухе.
— „Вот я начинаю опять жить!“ — радовалась елка и хотела широко протянуть свои ветки; но увы! они уже высохли и пожелтели, и сама она лежала в углу, среди крапивы и сорной травы. Только золотая звезда на верхушке её сверкала еще на ярком солнце. На дворе резвились знакомые ей мальчики, которые плясали вокруг её на Рождестве, и как тогда они радовались ею, а теперь!… Вот, один из них подбежал к ней, уперся в нее ногою и оторвал последнее украшение: золотую звезду.
— „Посмотрите, что еще осталось на старой дрянной елке!“ — вскричал он, причем так наступил на её ветки, что они затрещали. Елочка посмотрела на цветущий сад и на себя, и ей опять захотелось стоять в темном углу на чердаке, где маленькие мышки так весело слушали сказку про Клумпе-Думпе.
— „Прошло! Всё прошло!“ — подумало деревцо. Ему вспомнилась его свежая молодость в лесу и веселый Рождественский вечер. — „Ах, если бы я тогда умела радоваться, но увы, всё прошло!…“ Тут пришел дворник с топором, положил деревцо на пень и изрубил его в куски, потом сложил в связку и унес в пивоварню.
Ярко запылала елка под большим пивоварным котлом; она глубоко вздыхала, и каждый вздох её был маленький выстрел; дети, услыхав этот треск, прибежали, уселись перед печкой и радовались, как елочка горела и трещала: „пиф! пиф!.. паф! паф!..“
Потом дети побежали в сад поиграть в солдатики; на груди у самого младшего из них блестела та самая звезда, что была на елке в самый счастливейший вечер её жизни.
1844
