Брайан Джейкс - Рэдволл
Черноклык презрительно плюнул ей под ноги:
— За кого ты меня принимаешь?
— Я так и думала. Что ж, обойдусь куском коры и угольком.
Через несколько минут Села вручила Куроеду исписанный кусок коры.
— Вот это все ты мне и должен принести. А теперь поторопись, сынок, по дороге нигде не задерживайся. Я правильно говорю, капитан?
Черноклык выпятил грудь колесом, гордый тем, что даже лисице известно его звание, и ткнул когтем в Куроеда:
— Слушай, что тебе мать говорит, парень. Чтоб одна нога здесь, другая там. И смотри, ничего не позабудь. А теперь проваливай, да побыстрее!
Молодой лис в мгновение ока исчез в лесу.
— Пожалуй, нам пора возвращаться, — сказал Черноклык. — Приказ есть приказ.
Едва лагерь Клуни скрылся из виду, Куроед развернул кору и прочел написанное.
«Настоятелю аббатства Рэдволл.
Мне точно известно, когда, где и как орда Клуни нападет на ваше аббатство. Какую цену вы можете дать мне за эти важные сведения?
Лисица Села».
Куроед громко расхохотался Теперь он точно знал, что за снадобье нужно было его матери Он вспомнил слова, которые мать часто повторяла — «Мне случалось продавать курицам их собственные яйца и срезать усы у сторожевых псов».
Хитро хихикая, молодой лис направился по дороге к Рэдволлу.
*6*
У Василики выдался трудный день. Помимо прочих ей пришлось готовить еду для семьи Полевкинсов, для пришедших в аббатство родителей Молчуна Сэма, а также для зайца Бэзила Оленя.
Глядя, как ест Бэзил, Василика своим глазам не поверила она никогда не видела, чтобы кто-либо мог столько слопать! Даже такие известные едоки, как Констанция и Амброзии Пика, не шли ни в какое сравнение с ним
Деликатно промокнув губы — заяц отличался не только неутолимым аппетитом, но и утонченными манерами, — Бэзил Олень разразился похвалами — — Превосходно! Божественно! Я, признаться, уже начал забывать, как хорош добрый старый полдник в аббатстве! Будьте добры, принесите еще кружку вашего дивного октябрьского эля и порцию этого замечательного летнего салата. Пожалуй, я осилю также и несколько кусочков айвового пирога. Восхитительно! Да, и не забудьте козий сыр с орехами.
Василике помогали прислуживать еще две мышки. Сегодня им приходилось ходить на кухню кружным путем: аббат Мортимер запретил всем, кроме тех, кто помогал Матиасу и Мафусаилу, входить в Большой и Пещерный залы.
В проеме две лампы вырывали из чернильной темноты два золотых круга. Матиас и Мафусаил стали спускаться по потайной лестнице; кроты остались наверху, готовые, если понадобится, прийти на помощь.
Воздух в подземелье был холоден и сух. Двое друзей спускались все ниже и ниже, пока лестница не закончилась наклонно уходившим вниз извилистым ходом, укрепленным деревянными стойками. Матиас вздрогнул: сколько же времени прошло с тех пор, как здесь ходили в последний раз! Паутина, которую он отодвигал в сторону, тут же рассыпалась в прах. Мафусаил шел рядом, держась за его рукав. Туннель то и дело поворачивал.
Друзья шли все дальше и дальше. Они сами не смогли бы сказать, как долго они шли по этому древнему извилистому ходу. Мафусаил вырвался немного вперед и вдруг остановился.
— Ага, вот и конец! — воскликнул он.
Перед ними была дверь. Друзья внимательно осмотрели обитую железом и украшенную фигурными гвоздями дверь. Она казалась незапертой, но никак не поддавалась.
Матиас поднял лампу повыше.
— Смотри, на косяке что-то написано. Мафусаил прочитал громко и медленно:
Сокровенное найдут В середине середин. Рэдволл — мой пароль и тут. Аистам, входи один.
Старик не стал скрывать своего разочарования:
— Хм! И это после всего, что я сделал, после бессчетных дней размышлений и поисков! Вот она, благодарность!
Но его слова остались неуслышанными: Матиас уже пересчитывал вбитые в дверь гвозди.
Мафусаил сделал вид, что ему все равно, но вскоре любопытство победило досаду, и он поинтересовался:
— Может, тебе помочь?
— Сорок два, сорок три, помолчи! Разве не видишь, я считаю.
Старик привратник надел очки:
— Что ж, значит, ты уже разгадал эту загадку самостоятельно.
Матиас подмигнул другу:
— По крайней мере мне так кажется. В этом четверостишии две подсказки: середина середин и пароль — Рэдволл. В слове «Рэдволл» семь букв. Если посмотреть внимательно на эти старинные гвозди…
— Это скрепы, — поправил Мафусаил. Матиас продолжал:
— Ладно, если присмотреться к этим самым скрепам, то видно: их семь рядов — столько же, сколько букв в слове «Рэдволл». Семь рядов сверху вниз и семь справа налево, всего сорок девять. Таким образом, двадцать пятый гвоздь оказывается точно в середине середин.
С этими словами Матиас надавил лапой на центральный гвоздь, и дверь со скрежетом отворилась Матиас положил лапу на плечо Мафусаила.
— Давай войдем вместе, — предложил он.
— Но сказано, что войти можешь только ты один, — возразил старый привратник.
Матиас ответил ему каким-то новым, властным голосом. Здесь, в подземелье, он вдруг показался Мафусаилу старше и выше ростом.
— Я — аистам Мартин — это Матиас, — промолвил мышонок — Как своему другу и верному спутнику, я позволяю тебе войти со мной.
Мафусаил неожиданно почувствовал, что рядом с ним находится некто, кто много старше его Высоко подняв лампы, друзья вошли в открытую дверь.
За дверью оказалась небольшая, с низким потолком комната, в центре которой возвышалась каменная плита Это была гробница Мартина Воителя!
Боковые стенки гробницы покрывала резьба, изображающая сцены из жизни Мартина: ратные подвиги и исцеление больных. Сверху на плите лежало изваяние Мартина в натуральную величину, одетое в знакомое им облачение Ордена Рэдволла — скромное, без всяких украшений.
Матиас благоговейно созерцал лицо легендарного героя.
Тишину прервал шепот Мафусаила:
— А вы с Мартином очень похожи.
Как только старик заговорил, дверь за ними со скрипом захлопнулась.
Матиас, ничуть не испугавшись, обернулся к двери. На внутренней ее стороне висели щит и перевязь для меча.
Круглый стальной щит, какими пользовались в старину, несмотря на все прошедшие годы, сверкал как новый, в центре его была выгравирована буква М.
Перевязь из блестящей черной кожи, с петлей для ножен, тоже выглядела совсем новой: мягкая и гибкая, она словно только что вышла из мастерской кожевника. Большая серебряная пряжка ярко сверкала в свете лампы.
Не говоря ни слова, Матиас развязал свой пояс послушника и, отдав его Мафусаилу, перепоясался перевязью. Та словно была сделана по его мерке. Матиас осторожно снял с двери щит и примерил его.
Под щитом на двери открылась надпись. Мафусаил прочел:
При луне в урочный час Щит над порогом возложи. Соедини с оружьем пас,
О луч, дорогу укажи. Я — аистам, иди на бон, Великий Рэдволл за тобой!
Как во сне, Матиас слегка потянул дверь на себя. Она легко отворилась.
Освещая себе путь лампами, Мартин и Мафусаил вернулись из потайной комнаты к теплу и свету жаркого июньского дня.
*7*
Со стены аббатства Констанция увидела, что к Рэдволлу идет молодой лис с палкой в лапах, на конце которой, в знак его мирных намерений, болталась белая тряпка. Барсучиха обеспокоилась. Она знала этого лиса из семьи старухи Селы. За таким нужно смотреть в оба!
— Стой, лис! Что тебе нужно? — крикнула Констанция.
— Я хочу видеть вашего настоятеля! — прокричал Куроед. — У меня есть очень важные сведения, которые я готов продать!
Барсучиха и бровью не повела.
— Мне все равно, что у тебя есть. В аббатство ты не войдешь, а если тебе есть что сказать — скажи мне. А если тебе это не нравится, можешь убираться туда, откуда пришел.
Куроед развернул кусок коры и показал его Констанции:
— Это важное послание лично настоятелю.
— Бросай его мне, я передам.
Ни лесть, ни уговоры не помогли Барсучиха оставалась непреклонной. В конце концов Куроеду не осталось ничего другого, как бросить ей послание Селы.
— Я буду ждать ответа здесь! — прокричал лис.
Барсучиха только фыркнула. Пригнувшись, чтобы лис не мог ее видеть, она прочитала письмо. Подождав, пока пройдет достаточно времени, она встала, для вида тяжело дыша, словно после быстрого бега.
— Скажи Селе, что аббат встретится с ней через два дня в десять часов вечера в Лесу Цветущих Мхов, у большого пня. И чтоб никаких фокусов!
Куроед радостно взмахнул флагом:
— Отлично, я понял, толстуха. Только пусть аббат захватит с собой побольше золота!
Рассерженная Констанция свесилась со стены:
— Проваливай, да побыстрей, а то я сейчас спущусь и задам тебе хорошую трепку!
