Памела Трэверс - Мэри Поппинс
Внезапно Джон перестал плакать. У него были хорошие манеры, и он любил свою маму. — «Ведь она не виновата в том, что почти всегда говорит совсем не то, что нужно, — думал он. — Это все оттого, что она не понимает».
И, желая показать, что не сердится на нее, Джон перевернулся на спину, проглотил слезы и, взяв обеими руками свою правую ногу, принялся водить большим пальцем по деснам. Мама была в восторге.
— Ах ты моя умница! Ах ты мой хороший! — приговаривала она, глядя, как Джон снова и снова проделывает свой фокус.
Барбара, не желая, видимо, отставать от Джона, подняла мокрое от слез лицо, села и тут же стянула с себя оба носка.
— Ах, какая хорошая девочка! — с гордостью сказала Миссис Бэнкс и поцеловала ее в нос.
— Вот видите, Мэри Поппинс, они успокоились. Я умею их успокаивать. Все хорошо. Все хорошо, — добавила она, распевая эти слова, будто колыбельную. — А зубки скоро прорежутся.
— Да, мэм, — отозвалась Мэри Поппинс спокойно.
Улыбнувшись Близнецам еще раз, миссис Бэнкс вышла из комнаты.
Едва за ней закрылась дверь, как Скворец буквально взорвался от распиравшего его смеха.
— Извините! — кричал он. — Простите, ради Бога! Но… но… ничего не могу с собой поделать! Ну и сцена! Ну и сцена!
Не обращая на Скворца никакого внимания, Джон просунул голову между столбиками кроватки и жалобно сказал Барбаре:
— Я не хочу, как все. Я не буду, как все! Пусть они говорят все, что им вздумается, — он кивнул на Скворца и Мэри Поппинс',— но я никогда ничего не забуду! Никогда!
Мэри Поппинс промолчала, только тихо улыбнулась, будто говоря кому-то: «Ну-уж-я-то-лучше-вас-знаю!»
— И я тоже, — ответила Джону Барбара. — Никогда!
— Нет, клянусь лучшим пером моего хвоста! Вы только послушайте их! — завопил Скворец и опять покатился со смеху. — Говорят так, будто смогут этому помешать! Через месяц, самое большое — через два, эти глупые кукушата даже не вспомнят, как меня зовут! Ха-ха-ха! — и, снова рассмеявшись, он расправил крылья и вылетел из окна…
Прошло не так уж много времени — и зубы после многих волнений, как это обычно и бывает, наконец, прорезались. Случилось это, когда у Близнецов в первый раз в их жизни был День Рождения…
Прошел еще один день, и в дом № 17 по Вишневой улице вернулся Скворец, который улетал отдыхать на курорт.
— Привет! Привет! Привет! А вот и мы! — весело завопил он и лихо приземлился на подоконник.
— Ну, как дела у девчушки? — по-свойски осведомился он у Мэри Поппинс, бесцеремонно уставившись на нее озорными глазами.
— Без вас не скучали, — отозвалась Мэри Поппинс, тряхнув головой.
Скворец рассмеялся.
— Узнаю! Все та же старая Мэри Поппинс! Совсем не меняется! А все-таки, как кукушата? — спросил он и покосился на кроватку Барбары.
— Ну, Барбарина, — мягко и заискивающе начал он, — не найдется ли чего сегодня для старого приятеля?
— А-гу, гу-гу, агу, агу, агу, — проворковала Барбара, продолжая, как ни в чем не бывало, есть печенье.
С озадаченным видом Скворец подскочил ближе.
— Я спросил, — повторил он внятно, — нет ли чего-нибудь сегодня для старого приятеля, Барби, дорогуша?
— Бу-ля, бу-ля-ля-ля, — пробормотала Барбара, глядя в потолок и доедая последнюю сладкую крошку.
Скворец оторопело уставился на нее.
— Э-э-э-э… — протянул он, не зная, что сказать, и вопросительно посмотрел на Мэри Поппинс.
Затем порывистым движением перелетел на перильца кроватки Джона.
Джон лежал на спине и прижимал к груди шерстяного барашка.
— Как меня зовут? Как меня зовут?* Как меня зовут? — закричал Скворец громко и обеспокоенно.
— Уф-пуф! — сказал Джон, открывая рот и засовывая в него ногу шерстяного барана.
Горестно покачав головой, Скворец вернулся обратно.
— Да, — тихо проговорил он, обращаясь к Мэри Поппинс, — это случилось.
Мэри Поппинс кивнула.
Некоторое время Скворец уныло, глядел на Близнецов.
— Да… да, я знал это. Я знал, что это случится. Я им так и говорил. А они мне не верили…
Он немного помолчал, глядя на две одинаковые кроватки. Потом встряхнулся.
— Да, совсем забыл. Мне пора. Обратно, на свою трубу. Ее как раз надо почистить, да и вообще…
Он перелетел на подоконник.
— А все-таки как-то странно без них… Любил я с ними поболтать… Да… Наверное, мне будет их не хватать.
Он быстро провел крылом по глазам.
— Неужели плачешь? — засмеялась Мэри Поппинс.
Скворец выпрямился.
— Плачу? Я? Ну конечно же нет! Просто у меня… Э-э-э… насморк. Я его подхватил, когда возвращался из путешествия. Вот. Так что, ничего серьезного.
Он перескочил на оконную раму и принялся клювом разглаживать на груди перья. Затем вдруг подпрыгнул, расправил крылья и, задорно крикнув «Счастливо!», взмыл в небеса…
Глава десятая. Полнолуние
Весь день Мэри Поппинс спешила. А когда Мэри Поппинс спешила, вывести ее из себя было проще простого. Все, что бы Джейн ни сделала, было плохо, все, что бы ни сделал Майкл, было еще хуже. Несколько раз Мэри Поппинс фыркала даже на Близнецов.
Джейн с Майклом старались не попадаться ей на глаза. Они хорошо понимали, что сейчас лучше сделать так, чтобы Мэри Поппинс их не видела и не слышала.
— Вот бы стать невидимым! — вздохнул Майкл, когда Мэри Поппинс, столкнувшись с ним в дверях, сказала: «Один твой вид способен вывести из себя кого угодно!»
— Стать невидимыми? Проще простого! — отозвалась Джейн. — Нужно только залезть за софу. После ужина Мэри Поппинс, наверное, подобреет, а мы пока пересчитаем, сколько у нас денег в копилках.
Майкл согласился.
— Шесть пенсов и четыре пенса — будет десять пенсов. Пол-пенни и еще три пенни… — быстро сосчитала свои сбережения Джейн.
— Четыре пенни, три фартинга и… и все, — вздохнул Майкл, складывая свои монеты в маленький столбик.
— Вполне достаточно, чтобы подать кому-нибудь милостыню, — фыркнула Мэри Поппинс, заглянув за софу.
— Как это — «подать»? — обиделся Майкл. — Это мои деньги. Это я их скопил!
— Подумать только, целое состояние! — презрительно бросила Мэри Поппинс. — Не иначе как аэроплан купить собираешься, не меньше!
— Нет… Слона… Собственного слона. Такого, как Луззи, что живет в Зоопарке, — ответил Майкл, искоса глядя на нее. — Я бы катался на нем. И вас с собой тоже бы взял…
— Гм! — озадаченно протянула Мэри Поппинс. — Ну и идея!
И ребята поняли, что она уже не такая свирепая, как раньше.
— Интересно… — сказал Майкл задумчиво. — А что происходит в Зоопарке ночью, когда все люди расходятся по домам?
— Много будешь знать — скоро состаришься, — ответила Мэри Поппинс и фыркнула.
— Так я вовсе не много хочу знать. Просто интересно, — попытался возразить Майкл. — Вы случайно не знаете? — робко поинтересовался он и повернулся к Мэри Поппинс, которая тем временем уже убирала со стола, причем делала это чуть ли не вдвое быстреё, чем обычно.
— Еще один вопрос — и отправишься спать! — отрезала она и с такой скоростью начала убирать Детскую, что стала походить на маленький тайфун в платке и белом переднике.
— Лучше не спрашивай ее, — шепнула Джейн. — Она даже если знает, все равно ничего не скажет.
— И какой толк от такого знания, если никому ничего нельзя рассказать! — недовольно проворчал Майкл, но на всякий случай сделал это как можно тише, чтобы Мэри Поппинс, не дай бог, не услышала…
Джейн с Майклом не припоминали дня, когда бы их укладывали спать так рано. Мэри Поппинс сразу же выключила свет, после чего с такой скоростью вышла из Детской, точно ветры всей Земли вдруг подули ей в спину…
Сколько прошло времени, Джейн и Майкл не знали. Но вдруг в тишине раздался чей-то голос. Казалось, он шел из-за дверей.
— Проснитесь, Джейн и Майкл! — говорил он. — Скорее наденьте что-нибудь и идите за мной!
Ребята в изумлении вскочили с кроватей.
— Что-то случилось, — сказала Джейн. — Надо идти, — и она принялась в темноте разыскивать одежду.
— Быстрее! Быстрее! — торопил голос.
— О, Боже! Я нашел только перчатки и свою старую матросскую шапку! — простонал Майкл.
— Ну и ладно! Надевай их. Там не холодно.
Сама Джейн смогла отыскать только маленькое пальтишко Джона. Кое-как напялив его на себя, она открыла дверь. За дверью никого не было, но им послышалось, что кто-то, перепрыгивая через ступеньки, торопится вниз. Джейн с Майклом бросились следом.
Этот «кто-то» (или «что-то») все время был впереди. И хотя ни Джейн, ни Майкл его не видели, они ясно чувствовали, что этот «кто-то» (или «что-то») их ведет, заставляя следовать за собой.
Они шли по ночной улице, и их тапочки тихо шуршали о тротуар.
— Быстрее! — снова позвал голос из-за ближайшего угла, но когда Джейн с Майклом повернули туда, там уже никого не было. Тогда они взялись за руки и побежали. Голос вел их за собой, а они стремительно неслись по аллеям и паркам, по тихим ночным переулкам, по спящим городским улицам…
