Владимир Бондаренко - Снежное чудо
Да, легко жил медведь Лаврентий, ничем не отягощал себя. Медведь Спиридон даже позавидовал ему однажды. Пришел и попросил:
Научи меня жить по-твоему. Я сметливый, быстро все схватываю. Устал я, знаешь, немного от доброты своей.
Похлопал его медведь Лаврентий по плечу:
То-то, понял наконец, что ты не солнышко в небе, всех добротой своей не обогреешь. Да и солнце, оно тоже не для каждого одинаково. Сидишь под ним — солнечно тебе, зашел в тень — тенисто. Понял, значит? Добро, оставайся у меня. Поживешь со мной, научишься, как жить надо, чтобы тебе всегда хорошо было. А сейчас на охоту идем.
Сходили они на деревню, принесли по барану. Одного съели, а одного на завтрашний день оставили.
Завтра уж нам не ходить, понял? — сказал медведь Лаврентий. — С запасцем, брат, жить надо.
Неопытен я был, — присел медведь Спиридон на завалинку к Лаврентию поближе. — Неучен был, не понимал. Теперь вижу: лучше так, как ты живешь. Точно, приберегать надо, о завтрашнем дне думать.
Мимо Волк по тропинке шел, печальный-препечальный, серый-пресерый. Голова опущена, хвост по траве волочется. Окликнул его медведь Лаврентий:
Ты что идешь не идешь — голову повесил?
На деревню ходил, не добыл ничего. Чем детей сейчас кормить буду, ума не приложу. А у меня их пятеро.
Посочувствовал ему медведь Лаврентий:
Да, плохо это, когда есть нечего.
Чего уж хуже, — сказал Волк и посмотрел на медведя Спиридона полными слез глазами.
Жалко медведю Спиридону стало его. Никогда он не видел, как волки плачут. Расчувствовался, говорит:
Давай, Лаврентий, выручим его. Он, Волк-то, в нужде, ему помочь надо. У нас есть, у него нет, давай поделимся.
Покряхтел медведь Лаврентий. Не хотелось ему припрятанного барана отдавать Волку, но ведь не скажешь теперь, что у тебя нет его, когда сосед выдал. Вынес из берлоги, отдал Волку:
Бери, корми ребят своих.
И загорелись у Волка глаза радостью. Приободрился он.
Вот спасибо, выручили! Дети, пятеро их у меня, их же ведь кормить чем-то надо.
Весь день ходил потом медведь Лаврентий по берлоге и все говорил:
Ты помнишь, Спиридон, какие глаза у Волка были? Никогда я таких глаз не видел.
И ночью все поталкивал его в бок, будил:
Спишь, Спиридон? А я никак уснуть не могу. Все о Волке думаю. Какие глаза у него были! Вот так и стоят они передо мной со слезами непролившимися.
Спи ты, — отмахивался медведь Спиридон, — завтра на деревню чуть свет идти, отдохнуть надо.
Затихал медведь Лаврентий, а немного погодя опять начинал возиться и толкать медведя Спиридона под бок:
Вот обрадовался серый, а! И не думал, что мы можем помочь ему, а мы взяли и помогли. Пусть порадуется, счастливым побудет.
Утром сходили они на село, добыли кое-что на завтрак себе. Лишнего не брали, Лаврентий не велел:
А то опять отдадим кому-нибудь, и душа болеть будет, а так нет у нас и давать не надо, а значит, и не болеть нам с тобой.
Ну что ж, не болеть так не болеть, будем здоровыми ходить и спокойными, — согласился медведь Спиридон, получив еще один урок от медведя Лаврентия.
Позавтракали они. Берлогу убрали.
А теперь ложись в тень и отдыхай, — сказал медведь Лаврентий. — Я всегда так делаю после завтрака, чтобы жирок завязался. Когда есть жирок в тебе, не такой долгой зима кажется, и никакие холода тебе не страшны.
Прилег медведь Спиридон с ним рядом. Лежит, смотрит: барсук Филька из домика своего вышел. Худой, облезлый, уши висят. Еле идет. Сделает шаг, постоит, отдышится и еще шаг делает.
Куда это ты, Филька, собрался? — окликнул его медведь Спиридон.
К речке схожу, — отвечает барсук, — может, хоть лягушку поймаю. Болею вот, совсем ослаб.
Куда ж ты пойдешь такой? Тебя самого лягушки изловят и утопят в речке.
А что же мне делать? Есть-то ведь надо что-то. Я уж и так три дня не ел ничего, только в потолок глядел.
И положил медведь Спиридон лапу на плечо другу:
Давай, Лаврентий, поможем болящему, из беды его вызволим. Больной ведь.
Чем же мы поможем ему? У нас у самих ничего нет. Лишнего же не брали.
Лишнего нет, зато сила есть, давай поможем. Мы с тобой здоровые и лежим, а он больной и идет.
Не хотелось медведю Лаврентию подниматься с лужайки, но и отказать стыдно было, поднялся. Спустились они с медведем Спиридоном к речке, наловили раков. Полдня по брюхо в воде лазали. Наловили все-таки. Принесли барсуку:
Ешь, Филька, да поправляйся.
А тот и не верит даже. Думал — шутят медведи, когда сказали, что раков из речки принесут, какая им корысть ловить их для него. А они и впрямь принесли целое лукошко. И постель ему перестелили, чтобы легче Фильке выздоравливалось. Прослезился Филька.
Эх, — говорит, — ведь я сегодня погибать шел. Спасли вы меня, спасибо. Жив буду — не забуду.
И в эту ночь опять долго не мог уснуть медведь Лаврентий, все ворочался, толкал медведя Спиридона под бок:
Ты помнишь, Спиридон, как плакал Филька? Помнишь, какие у него слезы по щекам текли? Круглые, с горошину. Я таких ядреных слез и не видел никогда.
Спи ты, — отмахивался от него медведь Спиридон и прикрывался подушкой. — Завтра же опять рыбачить идти.
Так и повелось у них: сперва медведь Спиридон уговаривал медведя Лаврентия поделиться едой с кем-нибудь, а уж потом и сам медведь Лаврентий чуть что — предлагал, бывало:
Поделимся, Спиридон? Мы с тобой еще добудем.
И помогать приохотился. Совсем мало лежать стал. Поговаривал:
Хоть мы с тобой, Спиридон, и не солнышко, хоть мы и не согреем всех добротой своей, но кое-кого согреть все- таки можем.
И однажды сказал медведю Спиридону:
Иди, Спиридон, домой. Пока я собирался учить тебя своей жизни, твоей выучился. И иной мне теперь не надо.
ЗАЯЧЬЯ НЕДЕЛЯ
Встретил Волк Зайца в понедельник и сказал ему на добротно отстоявшемся волчьем языке:
— Я тебя съем.
— Это невозможно, — говорит Заяц. — Нельзя меня сегодня есть. Именины у бабушки. Не приду — обидится. Скажет: один у меня внук, и тот не пришел поздравить меня. Вот уж поздравлю...
— Ладно, — сказал Волк, — я тебя завтра съем.
Встретил Волк Зайца во вторник, спрашивает:
— Сходил к бабушке?
— Сходил, — отвечает Заяц.
— Ну тогда я тебя съем.
— Это невозможно, — говорит Заяц. — Нельзя меня и сегодня есть. Договорились мы с другом за морковкой на деревню идти. Не приду, скажет: испугался, струсил. Вот уж схожу...
— Хорошо, — сказал Волк, — я тебя завтра съем.
Встретил Волк Зайца в среду.
— Ну, — говорит, — теперь уж я тебя съем.
— Это невозможно, — говорит Заяц. — Нельзя меня
сегодня есть. Обещался Белке помочь домик строить. Не приду, скажет: обманул. А кто ей без меня поможет? Вот уж помогу ей...
— Хорошо, — говорит Волк, — я тебя завтра съем.
Встретил Волк Зайца в четверг, спрашивает:
— Построил Белке дом?
— Построил, — отвечает Заяц.
— Тогда я тебя съем.
— Это невозможно, — говорит Заяц, — нельзя меня и сегодня есть. Пригласил я на прошлой неделе Ежика в гости. Придет — а меня нет. Так, скажет, соседи не делают. Вот уж встречу его...
— Ладно, — говорит Волк, — подожду еще денек.
Встретил Волк Зайца в пятницу.
Теперь уж, — говорит, — я тебя съем.
— Это невозможно, — говорит Заяц. — Нельзя меня и сегодня есть. Собрание у нас вечером. Председателя заячьего выбирать будем. Вдруг выберут меня, а меня нет. Никогда в председателях не сиживал, а очень хочется председателем побыть. Вот уж пройдут выборы...
— Хорошо, — говорит Волк, — я тебя завтра съем.
Встретил Волк Зайца в субботу.
— Все, — говорит, — сегодня уж я тебя съем.
— Это невозможно, — говорит Заяц. — Как же ты меня съешь, если я даже с товарищами не попрощался. Вот, ска- лсут, гордый какой: умер и не попрощался с нами. Вот попрощаюсь...
— Ладно, — говорит Волк, — неделю ждал — еще день подожду.
Встретил Волк Зайца в воскресенье.
— Ну теперь-то уж, — говорит, — я тебя съем.
— Это невозможно, — говорит Заяц, — нельзя меня сегодня есть. Воскресенье сегодня. Все веселятся, а ты меня есть будешь. Подумай-ка, хорошо ли это? Празднично ли?..
— Ах ты, плесень косая, — изругался Волк, — неделю только зря из-за тебя потерял. Давно бы другого, не такого занятого зайца съел. Пошел прочь!
Удирал Заяц от Волка, думал:
«Плохое наше заячье житье: перед каждым Волком изворачивайся, душой криви, а был бы я посильнее...»
Но сильным он не был и потому поскорее скрылся в осиннике.
ВОДЯНОЙ
Бежит щенок Федотка мимо колодца и думает: дай ^ погляжу, что в нем. Впрыгнул на сруб, смотрит: далеко внизу — голубым квадратиком вода, а из воды смотрит на Федотку щенок с длинными не по росту ушами и не моргает.
